Страница 40 из 47
Глава 18
Куда придёт? — это была первая осознанная мысль, а точнее первый вопрос, который родился в моей голове.
Я лежала с закрытыми глазами, и, если честно, боялась их открывать. Радовало уже то, что можно было спокойно дышать, воздух не был наполнен запахом цветов.
Двигаться тоже боялась, помня ту боль, которую ощущала, когда Давыд младший мне что-то вколол.
Да, перед тем как отключиться я почувствовав укол в шею.
Сейчас же я подсознательно боялась тревожить мой ФОН, а вместе с ним и тело.
Ведь теперь я призналась сама себе, что ФОН теперь не отдельная часть меня, а я сама, и так было с самого начала. Просто мне было проще жить, списывая на него всю свою «необычность», которой я стыдилась в меру своего воспитания и навязанной родителями и обществом морали.
Нет, ощущение моего ФОНа, как огненного цветка, осталась и я чувствовала, как он мирно сейчас горит внутри, давая мне силы жить.
Его дыхание — это моё дыхание.
И сейчас оно ровное, спокойное. Вот пусть пока таким и остаётся, пока Косты нет рядом, чтобы в случае бурного цветения и воспламенения мой мужчина смог разделить это пламя со мной.
Давыд сказал, что он придёт за мной!
Он же не имел в виду кого-то другого?
Из слов Лизы помню, что это именно Коста должен был драться в поединке с Вагнером.
Что за поединок?
И почему Давыд младший так сказал? Откуда он знает про Косту?
Мысли путались. Вопросов было больше, чем ответов.
А что если этот поединок выиграл Вагнер и тогда он ……
Предположить даже в мыслях, что уже могла потерять Константина я не смогла. Этого не могло случиться. Всё должно было быть по-другому. Вот почему я тогда начала пить таблетки на острове, почему не открылась тогда перед ним, выстроила стену и взбрыкивала каждый раз, когда он пытался перейти те границы моего личного мирка, которые я обозначила сама, боясь влюбиться в него?
И каков итог, я влюбилась!
Нормальным человеческим языком это их полное слияние для любой женщины это просто любовь, один раз и на всю жизнь. Я ведь именно этого и хотела. А теперь что, получив её, могла потерять? Да это односторонне чувство, но оно есть, и я уже от него никуда не денусь, не избавлюсь.
Решила не думать! Так проще!
Открыла глаза…
И не поверила своим глазам.
Что я делаю в кровати одной из гостевых спален в доме Михайлова на Ладожском озере?
Как я это поняла?
Антонина Игнатьевна ещё в самом начале провела для нас с Лесей экскурсию по всему дому, а в спальни привела, для того чтобы показать какой вид открывается из их панорамных окон. Вот именно в это окно я сейчас и смотрела, сидя на кровати и ничего не понимая.
Почему я здесь?
От созерцания закатного солнца меня отвлёк звук открывающейся двери. Взгляд метнулся сначала к той, что вела в коридор, она была закрыта, повернула голову и в дверях ванной комнаты увидела Косту.
Живого и здорового! Он, поправив полотенце на бёдрах, улыбнулся мне и сказал.
— Проснулась? Вот и хорошо. В душ, одеваться и ужинать! Антонина Игнатьевна уже ждёт.
И так буднично, это сказал, как будто я прилегла после обеда поспать и вот проспала время ужина. И нормальная бы девушка в этот момент даже не знаю, что бы сделала или сказала?
Но я ведь «ненормальная»! Я влюблённая! А сейчас видя его, я к тому же ещё и самая счастливая влюблённая девушка!
Он жив, и он здесь!
Поэтому, не задумываясь ни о чём, я срываюсь с кровати и фактически лечу к нему. Чтобы убедиться, что это не сон.
Это был не сон! Он был реален.
Поймав меня и прижимая к себе, дал возможность оплести его тело руками и ногами. Он не просто ответил на мой поцелуй, он принял моё пламя, и мы снова горели вместе. На нём было только одно полотенце, на мне, как оказалось, вообще ничего. Покрывало, которым я была укрыта, осталось где-то по дороге между кроватью и дверью ванной комнаты, поэтому я чувствовало его кожа к коже. Далеко от двери ванной мы так и не ушли. Наоборот, нашли в ней точку опоры. В поцелуи Коста развернулся и, прижав меня спиной к двери, уже не собирался никуда перемещаться.
Потом у нас будет время, потом...
Сейчас я касалась его, где только могла, поцелуй не прерывался, он становился всё более требовательным. Губы любимого терзали мои, я ощущала его желание. Моя рука уже скользнула меж наших тел и не найдя преграды виде полотенца уже ласкала и направляла его член в меня. Его руки были на моих бёдрах и, чуть отстранившись, он прервал поцелуй и снова.
— Анна открой глаза!
И я подчиняюсь. И снова вижу его глаза, и тону в них, когда он начинает скользить по влажным лепесткам моего лона.
Мы оба оказываемся глубоко — я в его глазах, он во мне!
И я выпускаю наружу свой ФОН. Движения Косты резкие, глубокие. Он срывает поцелуи с моих губ. Мои стоны и его имя звучит пронзительно на каждом пике моего нескончаемого удовольствия. И он упивается им.
И так снова и снова.
Я цепляюсь за его плечи. Пытаясь удержаться и не соскользнуть раньше него в пучину всепоглощающего удовольствия. Какая-то мысль цепляет сознание, но при очередном резком глубоком движении члена внутри меня, я окончательно теряю связь с реальностью и лечу, снова слыша уже такие родные слова на чужом языке.
— Мой волшебный цветок…
Не знаю, через какое время, но меня, лежащую на кровати и укрытую покрывалом, нежно поцеловали в висок, и я услышала голос Косты.
— Анюта, я пошёл на покаяние к Антонине Игнатьевне, не сдавай меня с потрохами. Она же может и побить меня, если узнает, что вместо ужина мы с тобой…
Он не договорил, потому что его близость, невинный поцелуй в висок и его слова, напомнившие мне, чем мы занимались вместо ужина, снова меня взволновали, а он это чувствовал.
— Цветочек мой, не начинай, тебя надо покормить и уже потом...
Он дал моей фантазии волю, о чём пожалел, ведь он это всё чувствовал. Поэтому Коста чертыхнулся, выругав сам себя, и стремительно покинул комнату. На выходе уже сказав мне повторно.
— В душ, одеваться и ужинать. Антонина Игнатьевна давно ждёт.
Пока я прибывала на небесах, Коста успел снова принять душ и одеться. Мне пришлось делать то же самое, ведь Антонина Игнатьевна ждёт! Ужин! Ну и, если честно, я подумала и поняла, что реально голодная, в плане я даже не помню, когда ела последний раз.
И потом было столько вопросов и пока все без ответов. Правда не знала, можно будет обсуждать это при Антонине Игнатьевне.
Ведь, скорее всего мы будем ужинать на кухне, ну не в хозяйской же столовой?
Хотя?
Я ведь спала в гостевой спальне?
Опять вопрос, причём один из многочисленных, которые меня волнуют, нужно было, как можно скорей получить на них ответы.
Приняла душ. Надела белый плюшевый спортивный костюм, который выбрал для меня Коста.
И пошла ужинать!
Антонина Игнатьевна умеет и любит готовить. Вот и этот ужин не был исключением. Много есть мне, конечно, нельзя было, но нужную, по мнению нашей поварихи, порцию лёгкого ужина я съела. Потом был вкусный чай на травах и меня отправили спать. Велев Константину не забывать, что мне нужен сон, «а не то, что он там подумал».
За ужином много вопросов я не задала и ответов на них не получила. Ужинали и в правду на кухне, а Антонина Игнатьевна, считает, что за столом много не разговаривают, это мешает процессу пищеварения. Поэтому самое главное, что успела узнать, так это почему мы здесь, а не в нашем домике?
Нет нашего домика больше. Сгорел он. В тот вечер, когда меня увезли, Вагнер подпалил дом, так что нет теперь домика на нашем утёсе. Поняв вто эта новость меня расстроила, Коста сказал: