Страница 36 из 47
Глава 16
Мой личный кошмар нашёл меня!
Время остановилось, замерло, а потом мой "ФОН", который я привыкла за время проведённое здесь воспринимать в двух огненных ипостасях волшебного цветка и птицы, начал изменяться, истлевать. Мой огненный цветок начал терять свои лепестки, но вот только я знала, что птица не возродиться из пепла. Разве что только моё прежнее чудовище покажет свою мерзкую сущность.
Раньше я злилась, видя триумф и радость победителя на лице Косты.
Дура! Вот сейчас, когда Вагнер поедал меня глазами, вот этот взгляд победителя, нужно было бояться.
Мозг разрывали мысли: убежать, скрыться, спастись!
Но времени, чтобы что-то предпринять уже не было.
А Вагнер недолго думая, подошёл ко мне, и, подняв меня на руки, понёс прочь с веранды. Я пыталась с ним бороться, вырваться из его рук. Но успехом мои попытки не увенчались, Вагнер сказал что-то своему подручному. Мне на лицо легла чужая рука, закрывая рот и нос платком, насквозь пропитанным духами. Теми самыми духами с запахом, которых был сейчас резким и до жути концентрированным.
Замерла, пытаясь не вдыхать этот запах, но не дышать совсем я не могла, попробовала оторвать чужую руку от своего лица. Не смогла. Легкие наполнились цветочным ядом, и я поняла, что пропала!
Теперь меня не спасти!
Прощай моя огненная птица!
Сознание то приходило, то снова покидало меня. Сквозь пелену урывками слышала разговоры, но мало что понимала. В немецком я была не сильна. Вагнер всю дорогу держал меня на руках. Понимание этого только ухудшало моё состояние. Приходить в норму окончательно организм отказывался, сознание путалось, мыслей то не было вообще, то они метались из крайности в крайность, будоража воспоминания.
Ждать спасения было неоткуда. Что-то подсказывало, что Коста не просто так задержался, но думать о чём-то совсем плохом не хотелось. Потому что знакомство с Вагнером наводило на мысль, что после первого промаха, тогда на моем дебютном приёме у Лизы, и понесённого наказания, он не стал бы снова действовать, если бы точно не знал, что я здесь одна и ему никто не помешает.
Помню со слов чистокровной, Вагнер, он чуть ли не ровесник Михайлова, а значит Коста моложе, и в поступках и мыслях более спонтанный, и та выходка на приёме характернее для таких как он из молодняка "потомков ". Что могло толкнуть уже не мальчишку по меркам "потомков «, а очень осторожного Вагнера на желании настоять на своём и проигнорировать мой отказ, никто понять не мог. Лиза очень долго потом пыталась уговорить меня на соглашение с ним, мол, нет его вины в случившемся на приёме, он увидел меня и потерял голову. Она ссылалась на то, что все мы иногда совершаем ошибки, при этом напоминая мне, чем я занялась с совершенно незнакомым мужчиной в женском туалете ночного клуба. Да тыкала меня носом в мой позор, но заставить согласиться на кандидатуру Вагнера мне в любовники, это ей не помогло.
Меня и раньше мучили вопросы. Откуда Лиза узнала, что я жива, что смерть инсценировали, почему подписалась быть свидетелем и дать ложные показания перед Советом на стороне Вагнера? Ведь контракт-то Вагнера липовый! И она это точно знает! Зачем вся эта затея с контрактом и Советом?
Но как видно, либо планы изменились, либо стало известно о покровительстве Косты, или просто Вагнер не стал ждать, пока Совет найдёт нас и примет решение.
И вот Вагнер всё решил по-своему, и судьба благоволила ему в этом.
Он не Виктор, он не подарит мне возможность сбежать.
От этих мыслей приходить в сознание совсем не хотелось, ведь это грозило неминуемым столкновением с реальностью.
Разум устал от моих мысленных метаний, ФОН рядом с Вагнером умирал, цепляясь уже когтистой лапой за живое нутро и разрывая его на части, жёг душу.
В итоге организм просто отключил мозг, дав мне временный покой.
И была пустота…
Но когда-нибудь я должна была проснуться и встретиться с реальностью.
Проснулась! Встретилась!
Моя реальность имела удушливый запах тех самых духов, воздух был просто пропитан им, но не таким искусственным. Открыв глаза, увидела, что это пахли именно цветы. Создавалось ощущение, что я лежу в оранжерее, так много было цветов вокруг меня. На какой-то момент, долю секунды вид этой красоты вернул меня в прошлое, в те дни, когда получив первый букет от незнакомого поклонника я любовалась этими экзотическими цветами.
Но это было мимолётное воспоминание. Зная теперь основное предназначение этих цветов, я уже не могла любоваться их красотой.
Они должны усиливать ФОН.
И они успешно справлялись со своей задачей.
А тот факт, что я лежала со связанными над головой руками, только обостряло мою фантазию. Моё полностью обнажённое тело, было накрыто шёлковой простынёй и при малейшем движении ткань скользила по коже, создавая эффект ласковых прикосновений. Мой ФОН снова расцветал во мне огненным цветком. В голове мелькали образы моего "потомка", они перемешивали воспоминания и мечты.
Запах цветов был настолько сильный, что мне всё труднее и труднее было заставить себя прекратить думать о Константине.
Заставила себя не шевелиться и забыть обо всём, о моем фоне, о Косте. Пыталась мысленно потушить пламя внутри себя, вспоминала зиму, снег, холод.
Начало отпускать, пламя внутри уже не так пылало.
И может я и смогла бы с ним справиться, если бы воспоминания о снеге не навеяли снова воспоминания о маленьком доме на утёсе Ладожского озера, в одной большой комнате которого в камине ярко горели поленья, а ласковые и горячие руки моего Константина ласкали меня.
И опять все по кругу. Сколько длилась моя агония, я уже не знала, так продолжалось до тех пор, пока я снова не ушла в небытие.
В следующий раз проснулась, а точнее пришла в сознание, почувствовав дуновение свежего ветерка.
По инерции я попыталась подняться, но чьи-то руки остановили меня.
— Фона Анна, не надо, только руки больше пораните, я открою окно сейчас больше.
Это была милая девушка, ещё подросток.
Она говорила с небольшим акцентом, ставя правильные слова по какому-то своему порядку.
"— Вагнер привёз меня к себе домой, а это кто-то из его окружения, может одна из свободных Фон? Хотя слишком молода для Фоны?"— размышляла я.
Тем временем, девушка подошла к окну и открыла его настежь, свежий, прохладный воздух наполнил комнату. И пусть от этого стало холодно под шёлковой простынёй, я дышала полной грудью и не могла надышаться.
— Развяжи меня — попросила я девушку.
Она молчала, потом села рядом со мной на кровать и занялась моими запястьями. Чуть ослабив ремни, и сдвинув их вниз, она протирала ранки тампоном, смоченным какой-то розовой жидкостью или точнее мазью.
— Помоги мне, отпусти меня — повторила я просьбу.
— Фона Анна, вы не понимаете, просите, о чём меня. Мне окна запретили открывать. Но я знаю, как на вас действуют эти цветы — ответила она, сочувственно глядя на мои запястья.
Говорила, а в глаза то ли боялась посмотреть, то ли просто не решалась. Молоденькая совсем, напуганная и отрешённая.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Франциска — ответила она с улыбкой, и, задумавшись о чём-то своём, добавила уже с грустью — это значит "свободная". Но папа ошибся, давая мне имя. Он вообще во многом ошибался.
Она говорила спокойно, действия её были размеренными, эти её слова что-то задели в моей душе.
— Мой папа тоже ошибся, выбирая моё имя, не стала я "благодатью" для родителей, ни силы во мне, ни милости — сказала ей, вспомнив значение своего имени.
Родители филологи серьёзно относились к выбору имени для своих детей. Так что значение своего имени я знала с детства.