Страница 2 из 57
Глава 2
Нет, я, конечно, подозревала, что с той бабкой что-то не то. «Деревенская ведунья, даже березу заставит родить, да у меня сестра в пятьдесят здоровенького — только так!» — распиналась моя коллега Аделаида Александровна, умная, казалось бы, женщина, расчетливая и твердая, как кремень. Высокая, с монументальной грудью, красной помадой на губах и белыми пергидрольными кудряшками. От одного вида этой адвокатессы судьи втягивали голову в плечи, а прокуроры, суровые дядьки при погонах, начинали мямлить, как школьники.
Вот и я повелась.
Хотя не повестись я не могла: уж очень мне хотелось родить ребенка. Я не помню, в какой момент это стало для меня идеей фикс, когда желание понянчить малыша стало сильнее желания выиграть дело посложнее. Тридцать пять лет, карьера адвоката по хозяйственным делам, туфли-лабутены, крохотная собачка, для выгула которой я могла себе позволить нанять специального человека… Тотальное одиночество и неприкаянность.
С мужем к тому моменту отношения давно разладились, мы толком даже не говорили друг с другом. Я уже почти смирилась с тем, что для супружеской жизни мне достался не мужчина-скала, а коренной житель дивана. Когда-то все было по-другому… Или нет? Вспомнить об этом было слишком сложно.
Мы поженились, когда нам было по семнадцать: моим родителям нравился тихий и спокойный Женя, а ему очень нравилась квартира, которую мои родители обещали нам на свадьбу. Я упорно училась, грызла законы, кодексы и учебники, писала сначала диплом, а потом магистерскую, а Женя… никак не мог себя найти.
— Меня не зажигает профессия экономиста! — заявил он после первого курса и забрал из университета документы.
Я кивнула и начала писать контрольные работы на заказ.
— Работа менеджером не мое, — устало сказал Женя после того, как три месяца отработал в офисе, куда его устроил мой отец.
— Конечно, милый, — сказала я и полезла пересчитывать семейную заначку: а вдруг не хватит на ближайшие месяцы, пока я ищу подработку.
— Мне стоит попробовать что-то творческое, — объяснил Женя, когда спустил кучу денег на электрогитару.
После нее, фотоаппарата, видеокамеры, курсов программирования, флористики, рисования, йоги и еще многих попыток себя найти я даже выдохнула с облегчением, когда Женя решил осесть на диване. Так получалось как-то экономнее.
Со временем я убедила себя в том, что мне повезло с мужем. А что? После университета я пошла в адвокатуру, а не развелась у нас там только председатель бюро, которая овдовела. Женя, если так подумать, был не самым плохим вариантом: не пил, не дрался, не скандалил. Не мешал мне строить карьеру, не выносил из дома мебель и технику. Мечта, а не мужчина!
А что капризничает, как женщина, и спускает деньги на дорогие костюмы в бутиках и на хождение по всяким странным тренингам личностного развития, так это так, милая особенность, а не недостаток.
Настоящим его недостатком было то, что он наотрез отказывался пройти обследование на способность к зачатию.
— Не пойду! — категорично отказался Женя, когда я заговорила об этом впервые. — У меня все в порядке, я витамины пью и хожу десять тысяч шагов в день, воздухом дышу и сплю достаточно в отличие от тебя. — Он поморщился. — Ты посмотри, совсем свету не видишь со своей работой! Сама проверяйся, это с тобой что-то не так. Или в отпуск давай съездим к морю — вон какие синяки под глазами. Я там тур на Канары нашел хороший, как раз через пару месяцев вылет.
Я прикусила язык, чтобы не сказать, что никаких денег на Канары у нас не было бы, если бы не моя работа. К чему лишние скандалы? Да и видеть брезгливость в глазах мужа не хотелось. Да, я много работала. Но и за собой следила тоже: без этого в работе адвоката никак, чем лучше впечатление я буду производить на клиентов и судей — тем успешнее буду.
В свои тридцать пять я была стройной, спасибо регулярным походам в бассейн, к которым я пристрастилась, не выходила на улицу без макияжа и укладки. Глядя в зеркало, мне казалось, что вижу я там объективно привлекательную девушку: большие серые глаза, темные тяжелые волосы, смуглая кожа, острые скулы и подбородок.
Несмотря на это, собственного мужа в постель мне приходилось буквально затаскивать: без этого было никак, учитывая, что я хотела ребенка. Женя увиливал, говорил, что нет настроения или что плохо себя чувствует, а когда в конце концов у нас доходило дело до дела, пыхтел и пытался закончить все побыстрее, иногда забывал даже меня поцеловать. Было обидно и грустно. Я надеялась, что однажды все наладится: во всех браках бывают проблемы, ведь правда? А Женя… никогда не делал мне ничего плохого. Может, у него просто сложный период в жизни?
Все встало на свои места, когда я узнала, что Женя мне изменяет. И не с одной, а с двумя. И даже нагулял где-то там ребенка, пока его жена «лесбиянка, ты же понимаешь, я ей для прикрытия».
Собственно, вопрос с тем, у кого из нас проблемы с зачатием, отпал сам собой.
— Ну а что ты хотела, милочка? — со вздохом спросила меня коллега Аделаида Александровна, поправляя белые кудряшки. Мы стояли в курилке, вокруг никого. — Все они козлы, им только молоденьких и хорошеньких подавай. — Она вздохнула. — А ты ребеночка роди, для себя. Ну ты чего опять разревелась?
— Я не могу-у-у-у… — провыла я, размазывая по лицу свежесделанный мейк.
— Что не можешь?
— Ребеночка-а-а-а…
Аделина Александровна на минуту замолчала, наблюдая, как я реву белугой, а потом затушила сигарету в горшке с бегонией, стоящем на подоконнике, и буркнула:
— Пошли.
Плакать она меня повела в очаровательный ресторанчик, пустой в рабочее время буднего дня, где я, использовав целую пачку бумажных платочков, рассказала и про «а я ж его любила», и про «ни котенка от меня не останется, ни ребенка».
Аделина Александровна ковыряла вилкой в тарелке оливье, время от времени качала головой и цокала языком, а в конце концов спросила:
— Брачный контракт есть?
— А-ага, — икнула я, тут же приходя в себя и деловито промакивая салфеткой потекшую тушь. Выпрямилась. — Конечно, у меня есть брачный контракт.
Юрист я или не юрист, в конце концов? И по нему никакого совместного имущества у нас с Женей нет, все мной заработанное — мое.
— Ну и что ты тогда ревешь, дуреха? — стукнула кулаком по столу Аделаида Александровна.
Официант в противоположном конце зала подпрыгнул и разбил от испуга стакан, а я снова икнула. И правда, чего это я реву? Вспомнив, я всхлипнула.
— Я ребеночка родить не мог-у-у-у… — мой голос начал бесконтрольно набирать децибелы.
— Есть у меня бабка одна, — заявила Аделаида Александровна, и я почтительно притихла, прижимая к носу бумажную салфетку.
С Женей бракоразводный процесс вышел муторный. Этот… бывший уже почти муж нашел где-то деньги (подозреваю, за время счастливой семейной жизни успел наворовать моих же) и отказался разводиться по-хорошему. Нанял адвоката и сначала выторговал у суда срок для примирения сторон, за время которого мои розовые очки наконец разбились окончательно, а сейчас — заявил, что собирается в суде доказывать недействительность нашего брачного контракта.
Чем больше он изворачивался как уж на сковородке, угрожал, угождал, оскорблял, подкарауливал, шантажировал, тряс нашим грязным бельем на публику, пытался помириться или напугать, тем больше я крепла в своем решении. Мама недоумевала, с чего это я решила разводиться с таким хорошим мужем, а я спустя пару месяцев этой котовасии недоумевала, как могла с ним жить столько лет. Спасибо Аделаиде Александровне, которая была рядом и вовремя напоминала, что «жить надо для себя, деточка, а на остальное наплюй».