Страница 15 из 20
— И что, — живо заинтересовался лавэ, — просто взял и вошел?
Пашка задумался, реконструируя в памяти это незначительное событие. И докумекал-таки, что могло бы показаться странным, но не показалось. Тётя Оля что-то приложила к двери и открыла ее, пропуская Пашку с тяжелой корзиной вперед. Пройти удалось, только поднажав, как будто супротив мощной воздушно-тепловой завесы шагнул. Пашка тогда эту странность списал на увесистую поклажу, которую нес перед собой. Ему было так интересно и волнительно, что маленькая заминка совершенно не отложилась в памяти, по крайней мере в раздел «важное» не попала.
Парень уже набрал воздуха, чтобы начать рассказ, но вдруг понял, что это лишнее — странному господину с веселыми глазами все и без слов очевидно. А вообще, нормальный мужик, правильный. Визгучего придурка в дорогом прикиде спеленал, а с ними, по сути «бичами», за стол сел, расспросы расспрашивает. Тётя Оля заторможенная маленько, а у него, Пашки Мартынова, достаточно уже опыта в этом мире, чтоб угадывать значимых людей. Этот чел был не просто важной персоной, это была фигура! Хотя на вид ничего особенного: ниже Пашки, жилистый, и видно, что верткий, а присмотришься — постарше тёть Оли.
А нгуруленку и дела не было до людских страстишек. Все успокоились, и он заскучал. Раз больше не гладят и не играют, самое время это исправить. Новый друг попытку не оценил — колючки легко проткнули плотную ткань рабочих портков. Слов матерных зверуша не понял, зато отлично понял, что сделал больно такому замечательному ласковому добряку, и от расстройства заскулил. Ольга и Павел шустренько встали, чтобы не оставить на иголках последнюю одежку: щен с грацией асфальтоукладчика пятился из-под стола задом, энергично наяривая лысоватой, но травмоопасной хвостярой.
Лавэ мысленно дал себе подзатыльник — увлекся, забыл про бесценного детеныша, которого давно пора вернуть в виварий.
— Тряв-тр-тр-тр! — призвал всех щен порадоваться своей победе над теснотой подстолья и встряхнулся, разметывая с иголок сцарапанную со столешницы древесную крошку.
— Молодец, Тырик! Такой ловкий и смелый! — похвалила Ольга нараспев.
— Что есть Турик? — Лавэ немного разозлился на синхронную усмешку собеседников — придумали дурацкое непроизносимое имя, а нгурул теперь другого не примет.
— Тырик, — снисходительно поправил Пашка, — Ты-ы-ырик. Это его так зовут. Он, когда пришел, все тыр-тыркал. Жаловался. У него заноза в пасти была, у самого дальнего зуба. Ща покажу! — И кинулся к месту «хирургического вмешательства» искать на полу вещественное доказательство, отмахиваясь от ринувшегося на помощь шипастого теляти.
Как будто лавэ нужно было предъявлять! Наездник поймал несколько очень ярких образов, пропитанных сочувствием к страданиям малыша. «Так вот почему!» — наконец сообразил лавэ. Нгуруленок не просто ринулся в подпространство, стараясь убежать от надоевшей боли, он учуял сострадание и шел на него как по наведенному вектору. В этих людях не было страха, только лишь сочувствие и, что уж совсем непонятно, симпатия. Теперь лавэ не только угадывал, он смотрел и сам себе не верил — странный парень охотно играл с не таким уж маленьким колючим зверем, совершенно не боясь его зубов. Странная иномирянка с равной нежностью наблюдала за возней своего подопечного и монстра, который должен, по задумке создателя, внушать трепет и ужас. А она улыбалась. Нежно-нежно.
— Надо бы выяснить, — заговорила вдруг Ольга, — как малыш поранился. Такое чувство, что он щепку жевал. А откуда в виварии деревяшки, если там все железо да камни? Не иначе как с кормом что-то попало. Надо бы проверить…