Страница 9 из 74
Вместо того чтобы планировать будущее, я зациклилась на прошлом.
В первую неделю Паркер звонил, писал сообщения и преследовал меня в Instagram. Затем с каждой неделей он сбавлял обороты. Затаив дыхание, я ожидала, что он выполнит свою угрозу, и ко мне явится Рэй, заявляя, что с ней связался Паркер Каллахан. Я раскрыла его обман, но часть меня желала, чтобы он не лгал.
Однако он по-прежнему мне звонил. Не часто. Но достаточно, чтобы не позволить мне вернуться к нормальной жизни, которая сложилась у меня за последние несколько лет. Он цеплялся за любую возможность, чтобы я уступила.
Обычно я сопротивлялась.
Когда я была близка к тому, чтобы сдаться, то отбрасывала хорошие воспоминания и вспоминала все причины, по которым мы расстались. Вспомнила каждое мгновение одиночества, которое поглощало меня. Помнила страх и боль. Убеждала себя, что он такой же, как мой отец, и у него на первом месте всегда будет мечта, а не я. Говорила себе, что заслуживаю большего, чем сомнения, одолевшие меня, все это помогало игнорировать телефон, когда на экране высвечивалось его имя.
Но сегодня? Сегодня я хотела позвонить ему. Мне кажется, это связано со звездами, воздухом и болезненной пустотой, образовавшейся в моей груди после его ухода. Это было подобно тому, что он сорвал хлипкий пластырь, и без него пустота с каждым днем становилась все больше и больше, и к сегодняшнему дню настолько разрослась, что ее невозможно игнорировать.
Какой бы ни была причина, на этот раз, когда у меня возникло желание позвонить ему, я позвонила. С каждым гудком я задерживала дыхание, надеясь, что звонок попадет на голосовую почту, и в тоже время страшась, что так и произойдет. Мое сердце грохотало так сильно, что биение пульса практически перекрывало все остальные звуки. Оно работало на износ, и мои легкие с трудом справлялись.
Именно в тот момент, когда я решила дать отбой и положить конец ошибке, не начав ее, гудки прекратились.
― Сверхнова, ― ответил он.
Мое сердце резко остановилось, и я глубоко вдохнула.
― Хэй, Рок-звезда, ― выдохнула я.
Напряжение немного ослабло, когда я услышала смех на другом конце провода над прозвищем, которое дала ему. Это было лучше, чем «иди на х*й», как я ожидала.
― Уверен, мы договаривались на следующий день, а не на следующий месяц.
― Даааааааа, насчет этого... Моя жизнь стала немного суматошной.
Оправдание звучало неубедительно даже для меня, и он без колебаний указал на это.
― Месяц? У тебя не было времени даже написать СМС? У меня одна из самых суматошных жизней, и я нашел время позвонить тебе.
― Так было не всегда.
Резкие слова сорвались с губ прежде, чем я успела прикусить язык. В этом и заключалась особенность прошлого: иногда обиды были словно незаметные тени, всплывающие, когда вы меньше всего этого ожидаете. Иногда вы забываете, что они вообще существовали.
― Да, не всегда, ― угрюмо признал он.
Я поморщилась. Наш разговор продолжался всего лишь пару секунд, а я уже заголосила о горечи нашего прошлого и о том, что именно он не отвечал на звонки и не перезванивал. Возможно, подсознательно я решила отплатить ему тем же и игнорировала его звонки.
Но я позвонила ему. И не для того, чтобы спорить о случившемся в прошлом. На самом деле, я не только не хотела думать об этом, но и говорить.
― Прости. Я не это имела в виду. ― Мы оба знали, что именно это я и имела в виду, но прежде, чем он успел вывести меня на чистую воду, я продолжила: ― Я правда была занята, и во время первой поездки у меня пропала связь, а когда я вернулась, то в моей голове все смешалось и... не знаю.
― Чего ты не знаешь?
― Не знаю, ― засмеялась я, глядя на звездное небо в поисках ответа. ― Наверное, мне было интересно, как пройдет наш разговор, хорошо или плохо. Я задавалась вопросом, станет лучше или хуже, или, может быть, мы настолько изменились, что у нас не найдется общих тем. Или наши жизни настолько различны, что мы не сможем найти места друг для друга.
Или в нашей жизни был кто-то, кому могло не понравиться наше общение. Я вспомнила его фотографии с Соней на ужине: то, как блестели ее гладкие волосы, как накрашенные красной помадой губы изгибались в обожающей улыбке. При воспоминании о фотографиях, которые заполонили весь Instagram, ревность пронзила меня в самое сердце, и я с трудом сдержалась, чтобы не наговорить лишнего. Я уже позволила себе достаточно горьких комментариев.
― Разговаривать с тобой всегда хорошо, Сверхнова. Даже когда плохо.
― Спасибо?
Его тихий смех накрыл меня, словно цунами, и, закрыв глаза, я позволила ему поглотить меня.
― Это комплимент. Даже когда ты была вздорной занозой в моей заднице, я наслаждался твоим обществом.
― Обязательно внесу это в свое резюме.
Между нами воцарилась тишина, и мне стало интересно, где он находится. Я отключила уведомления Google в настройках. Меньше знаешь, крепче спишь.
― У меня есть предложение, ― начал он. ― Мы просто разговариваем... как старые друзья, минуя прошлое.
После его слов мне стало немного легче.
― Отличное предложение.
Я взяла за правило избегать разговоров о прошлом. Даже Рэй и Вера не знали моей истории.
― И, Нова?
― Да?
― Для тебя в моей жизни всегда есть место.
Невольно, прошлое снова выползло из тени, но я предвидела это и прикусила язык.
Не всегда. Давным-давно ты забыл меня так быстро, словно никогда и не знал.
Но мы не обсуждаем прошлое.
― Итак, что ты делаешь? ― спросила я.
― Бездельничаю в номере отеля.
― Захватывающе.
― Лучше, чем автобус. Не пойми неправильно, мне все это нравится... но четыре парня в одном маленьком пространстве начинают дурно пахнуть. Его полезно проветривать.
― Мерзость, ― рассмеялась я.
― А ты? Что делаешь?
― Путешествую в фургоне.
― Черт. Опять?
― Ага.
― Должно быть тебе это нравится.
― На самом деле, да.
Свобода. Одиночество. Свежий воздух и физические нагрузки. Только я. Ничто не мешало делать фотографии или поставить мольберт и поработать над новой картиной или эскизом для продажи. Я могла не беспокоиться о том, что буду заперта в четырех стенах большой издательской компании, как мечтала мама. Я была свободна.
― Как тебе может нравиться жизнь в фургоне? ― спросил он.
Я услышала шорох ткани и закрыла глаза, представляя, как он откидывается на подушки, закидывая руки за голову, и из-под рубашки с коротким рукавом показывается еще больше татуировок, чем в прошлый раз. Я наблюдала за тем, как со временем количество его татуировок росло, но запрещала себе их разглядывать.
― Однажды летом между вторым и третьим курсом я случайно арендовала фургон на деньги, полученные в день рождения, и это был лучший опыт в моей жизни. Я поняла, что должна повторить. Я сделала это снова после окончания младших курсов и начала откладывать деньги, чтобы после выпускного курса иметь возможность посвятить этому больше времени.
― Могу поспорить, твоя мама была в восторге, ― пробормотал он.
― Определенно нет. Поначалу она надеялась, что этот этап жизни я быстро перерасту. Напрямую она никогда не запрещала мне отправляться в поездки до тех пор, пока я не отказалась от стажировки после колледжа. Она дала мне всего шесть месяцев после окончания колледжа, чтобы я получила достойную работу, которую бы она одобрила, иначе она прекратит оказывать мне поддержку.
― Черт. Когда это было?
― На прошлой неделе.
― Итак, означает ли твое нахождение в фургоне то, что ты бездомная?
― Нет, я подрабатывала летом в колледже и откладывала столько, сколько могла. И сейчас именно эти подработки помогают мне наладить контакты, которые я использую, чтобы создать свое дело.
Просто все получается не так быстро, как хотелось. Поэтому я наняла Эйкена. Спонсорской поддержки в Instagram и нерегулярных продаж моих работ, поделок и музыкальных произведений едва хватало на оплату крошечного лофт в Нью-Йорке. Не говоря уже об аренде фургона и поездках. У меня не было необходимости жить в городе, но там находилась моя семья ― Вера и Рэй. Там была моя жизнь. И, в конце концов, мне придется согласиться на условия Эйкена ― показать свое лицо, ― если я хочу продолжать там жить.