Страница 20 из 74
Новость снова поразила меня, лишив кислорода, как и тот момент, когда Аспен сообщила нам об этом.
― До сих пор не могу поверить.
― Так давай праздновать.
― Не сегодня, брат. На этой эйфорической волне хочу попробовать сочинить что-нибудь.
― О. Отлично, ― наконец согласился он. ― Встретимся завтра?
― Да, увидимся утром.
Мы с Эшем использовали любую возможность, чтобы потягать железо. Раньше мы это делали ради тщеславия, но довольно быстро пристрастились к этому занятию.
Помахав расшумевшимся парням, я закрылся в своей комнате и достал телефон. Прежде чем успел ответить, он завибрировал в моих руках ― на экране высветилось имя Аспен.
― Уже соскучилась? ― ответил я.
― В твоих мечтах. Хотела сообщить, что Соня придет на новогоднее представление. Так что ты сможешь поцеловать ее в полночь.
Перед множеством камер, на всеобщее обозрение? Нет. Я бы хотел запомниться своим выступлением, которым завершу год, а не тем, с кем целовался.
И совершенно точно, я не хотел, чтобы это видела Нова. Последние две недели мы периодически общались, и, в конце концов, я был уверен, что уговорю ее встретиться, но если она подумает, что я с кем-то встречаюсь, то даст мне от ворот поворот. Не то чтобы она призналась в этом, но я знал ее достаточно хорошо, чтобы слышать флирт время от времени. Помимо всего прочего, если следовать плану Аспен, не уверен, что наши отношения с Новой смогут выйти на новый желаемый мной уровень.
― Нет, ― просто ответил я.
― Что?
― Я сказал, нет. Я не буду целоваться с Соней в полночь после грандиозного выступления.
― Ох, да, будешь. Вы, ребята, исполните завершающую песню. Она будет идеальной. В быстром темпе и о любви. Фанаты будут в восторге.
― Возможно, фанатам больше понравится музыка без прикрас после вступления.
― Паркер, ― возразила она, ее терпение на исходе. ― Не спорь со мной по этому поводу.
― Слушай, поначалу это было удобно, но теперь я начинаю чувствовать себя как цирковой пони.
― Ну, ты и есть цирковой пони, подписавший контракт на соблюдение ряда взаимодействий, но ты отказываешься их выполнять.
― Аспен, ну же. Я музыкант. Позволь мне им быть.
― Ты музыкант, которым управляет лейбл, и это часть работы.
― Нет, ― снова сказал я.
― Паркер, это решенный вопрос. Смирись.
И после этих слов она повесила трубку.
Я откинулся на кровать и приложил руку к глазам, надавливая на них, чтобы снять напряжение.
Мой телефон снова завибрировал, и, думая, что это Аспен, я подготовил язвительный ответ, но это была Нова.
Сверхнова: Знаю, что уже поздно, но хотела сообщить, что вчера видела ваше шоу. Вы, ребята, отлично выглядели.
Я расслабился, так было каждый раз, когда мы разговаривали. Это происходило не так часто, как мне хотелось, но нашего общения было достаточно, чтобы я мог дышать... достаточно, чтобы, попробовать снова сочинять.
Я: Я всегда отлично выгляжу.
Сверхнова: такой самоуверенный.
Сверхнова: Как прошла твоя прогулка?
Я: Хорошо. Быстро. Эш пошел со мной.
Сверхнова: Иногда быстро не так уж плохо.
Я: Правда? Я слышал, что большинство женщин предпочитают красиво и продолжительно.
Сверхнова: Все те же извращенные шутки, как и раньше. Некоторые вещи никогда не меняются.
Я: Вини за это парней. Такие незрелые.
Сверхнова: Еще бы.
Сверхнова: Ты фотографировал во время прогулки? Мне интересно.
Я поискал в телефоне фотографии водопада, струящегося по зубчатым скалам, и фото туманного леса с увядающей зеленью. Чтобы посмотреть на ее реакцию, добавил снимок Эша с водопадом позади него. У нас всегда было мало времени, но во время тура, когда представлялась возможность, нам нравилось гулять, исследовать разные места. Я был очень напряжен из-за тура и предстоящего альбома, поэтому прогулки отошли на второй план, пока Нова не порекомендовала несколько маршрутов.
Сверхнова: Красиво.
Я: Знаю.
Сверхнова: *смайл*
Я: И тебе это нравится.
Я: Твоя очередь. Пришли фото.
Она прислала несколько снимков лесного полога (прим. пер.: Полог леса — совокупность крон сомкнувшихся деревьев), где красные цвета переходят в оранжевые и желтые. Прислала свою версию водопада. Прислала скалистый камень, падающий в бездну. Но я хотел не этого.
Я: Пришли свое фото.
Мгновение спустя появилась фотография, на которой она стоит на утесе спиной к камере и смотрит на горные вершины, проступающие сквозь плотный покров облаков. Я закрыл глаза и представил, что нахожусь там, позади нее, и делаю снимок. Я бы сфотографировал ее, а затем обнял, чтобы полюбоваться представшей красотой, ее длинными огненными волосами, развевающимися вокруг нас.
Этот образ осел глубоко в моем сознании, но это по-прежнему не то, чего я хотел.
Я: Не в Instagram. Я хочу видеть твоё лицо.
Затаив дыхание, наблюдал за появляющимися и исчезающими точками. Наконец, в тот момент, когда я думал, что потеряю сознание от нехватки кислорода, появилось изображение.
Ее огромная улыбка так поразила меня, что я не смог удержаться от смеха. На ее щеках появились ямочки. Полные губы растянулись над идеально белыми зубами. Маленькие точечки веснушек, которые я знал наперечет, покрывали переносицу. Ее травянисто-зеленые глаза были спрятаны за плотно сжатыми веками. Пряди торчали из беспорядочного пучка, собранного на макушке. Я судорожно сжал телефон, желая протянуть руку и убрать выбившиеся пряди за уши.
Боже, она сногсшибательна, и каждое мгновение отсутствия возможности видеть ее усиливало мое желание обладать ею... прикасаться к ней и общаться не через динамик телефона.
Я набрал её номер и включил камеру.
На третьем гудке она, наконец, взяла трубку. Девушка на фотографии улыбалась в ответ через экран телефон.
― Оууу, ты сделала для меня селфи.
― У меня не очень много фотографий на телефоне, ― объяснила она, и ее щеки покрылись безупречным румянцем.
― Какой чай ты пьешь?
― Как ты понял, что это не кофе?
Я посмотрел на нее непонимающим взглядом.
― Потому что ты не уснешь, если так поздно будешь пить кофе.
― Мятный, ― тихо призналась она.
― Твой любимый.
На линии воцарилась тишина, и я искренне надеялся, что она вспоминает о том, как хорошо я ее знаю и как близки мы были. Возможно, если она вспомнит об этом, то сможет забыть все плохое и согласится встретиться со мной.
― Угадай, где я буду в следующем месяце? ― спросил я
От волнения я сполз на край кровати.
― Где? ― спросила она не менее взволнованно. ― Лондон? Париж? Тимбукту? (прим. пер.: Тимбукту ― синоним выражения «черт знает где» — на самом деле находится в государстве Мали ― бедной изолированной стране в Западной Африке).
Я рассмеялся над ее предположениями.
― Нет. В Нью-Йорке, ― воскликнул я. ― В канун Нового годы мы играем две завершающие песни.
― Твою ж мать, ― вздохнула она, прикрывая рот рукой.
― Ага, что-то в этом роде.
― Паркер, это потрясающе.
Ее лицо расплылось в улыбке, которую я знал лучше, чем свою собственную, ее ямочки стали глубже. В ее зеленых глазах искрилась та же радость, которая пронизывала меня каждый раз, когда я думал о выступлении на Таймс-сквер.
― Ведь правда? Мы охрененно рады.
― Дело меня не касается, но я так взволнована за вас.
Что-то словно сместилось в моей груди, какая-то часть, о которой я не подозревал, встала на место. У нашей группы было много успехов, и мы всегда разделяли их между собой, но я не мог отрицать, что постоянно думаю о Нове и тянусь к телефону, чтобы позвонить ей. Мне хотелось поделиться нашими победами с кем-то вне группы, с кем-то, кто искренне поддерживает меня. За этой потребностью сразу же последовало резкое напоминание о том, как она вычеркнула меня из своей жизни.