Страница 2 из 4
Миро с трудом дождался, когда с разбором вещей будет покончено. Трубка нагрелась о его тело, и теперь о находке напоминала только тяжесть да необходимость осторожно двигаться, чтобы не выронить. Сначала Миро не хотел показывать ее вообще никому, но потом любопытство победило осторожность.
– Слушай, дед… Только обещай никому не говорить…
К отцу бы он с таким никогда не пошел, но дед Торре – другое дело. Он на твой вопрос не задаст три своих и не заподозрит во всех смертных грехах. Да и ему всяко было видней, что за штуковины прятала у себя прабабушка.
– Это смотря что. Ну ладно, ладно, давай показывай, чего ты там прячешь.
Дед развернулся в гамаке, подвешенном под низким потолком, спустил костистые ноги. Миро засомневался – чего он тут разглядит впотьмах? Белая луна сегодня только наполовину выглядывала из-за своей темной сестры и проливала в окно совсем мало света. А дед и без того… Один глаз затянула мутная пленка, а второй, здоровый, косил вправо, и все же Миро вытащил трубку с рукояткой из-за пояса. Показал из рук – боялся, что отберут. Но дед даже трогать не стал. Склонив голову набок, поразглядывал, как старого знакомого, которого давным-давно не видел.
– Знаешь, что это такое? – нетерпеливо спросил Миро.
– Это называется… дай-ка припомнить… Мудреное такое слово. Револьвер, во.
Такого Миро не слышал. И разозлился – что толку с какого-то непонятного названия, какое он и сам мог придумать.
– Ну и что с этим «револьвером» делать?
– Не знаю, дружок. Навряд ли даже мама, прабабка твоя, знала.
С досады Миро прикусил щеку. Вещица казалась непростой, важной, но если так никогда и не узнать ее назначение… Миро прошелся рукой по трубке от конца до широкого места, где она соединялась с рукоятью. Там была какая-то выступающая округлая штука с дырками внутри. Она вдруг прокрутилась под пальцами. Миро вздрогнул, а дед зашипел:
– Тише, тише, тише. Этот револьвер, он… Эх, да чего уж теперь. Оружие это. Может издали убить. Прабабка твоя не давала мне его трогать, тебе бы тоже лучше отдать отцу от греха. Вещь хоть и старая, но кто ее знает. Вроде как и зверя берет, не то что мальчишку сопливого.
Дед улыбнулся, хотя Миро и так не обиделся. Он и слушал-то уже вполуха. Штука – «револьвер» – оказалась даже лучше, чем он мог представить. Зверя может убить! Уж конечно, отцу он ее отдавать не собирался.
«Берется, значит, вот так – в руку…»
Следуя за пояснениями деда, Миро обхватил рукоять пальцами.
– Ты это, только не направляй на меня!
– А что тут за буквы?.. – Надпись была прорезана прямо над деревянной рукоятью. – Капитан Клим ванн Клифф. Кто это? Я думал, это прабабушкино…
– Клим ванн Клифф? Дак это ж… Клин это. То есть сейчас он Клин, никто уж и не помнит, что раньше звали иначе.
– А капитан?
– Что «капитан»?
– Тоже имя?
– Нет, не имя. Отстал бы ты от меня, отец вот узнает…
Миро так и не понял, чего дед вдруг рассердился, но решил не приставать больше. Главное он для себя уяснил: кому бы ни принадлежал револьвер раньше, теперь он его, Миро.
И эта штука может убивать зверей.
С револьвером было не так страшно. Хоть Миро и не до конца представлял, как тот работает, но тяжесть у пояса внушала новое приятное чувство. Чувство независимости.
В неродящие земли ходить было незачем – ни группой, ни тем более одному. Ходили на похороны, но только по пути, который защищала Зеркальная Матерь. А за простое любопытство никому не хотелось платить жизнью.
Миро и сам не знал, что хотел там увидеть. Казалось, прошлого раза хватило с лихвой. Да, пустошь – пустая. И все то немногое, что в ней есть, враждебно для человека. Но все же это было что-то за пределами. Пространство неизведанное и никому не принадлежащее. Так Миро думал, когда отправлялся в путь. Сейчас уверенности поубавилось.
Он шел медленно, и чем больше отдалялся город, тем сложнее было сделать новый шаг. Ветер доносил только тишину, но именно она казалась особенно тревожной. Любой звук станет страхом, разрывающим сердце.
Миро положил пальцы на рукоять револьвера. «Если появится зверь – убью его!». Он повторил это про себя несколько раз. Даже почти поверил. И все равно то, что дома казалось простым и верным, сейчас стало хлипким и глупым. Но ведь дед не мог солгать? Хоть и сложно представить, что такой маленький кусок стали может победить огромного зверя, существовал же огромный город, способный плыть по бесконечной воде, а еще коробочки, которые за миг рисовали точную картину увиденного, будь то место или человек. Такие карточки – «фото» – Миро видел у прабабушки. Так почему не могло быть маленькой смертоносной штуки?
Узор торчащих из земли диких костей показался знакомым. Миро всегда хорошо запоминал детали, даже если не пытался нарочно. Они шли тут третьего дня. Еще полсотни шагов, и он доберется до того места, где оставили прабабушку. На мгновение усомнился – может, не стоит тревожить покойников? Но вспомнил ответ отца: «Уплыли». Прабабушка уже уплыла? Или как раз сейчас плывет, и Миро увидит, куда деваются мертвые?
Знакомые очертания пустоши придали храбрости, ведь один раз он тут уже прошел. Миро ускорил шаг и вскоре начал различать темный силуэт впереди. Может, еще рано? Сколько дней должно пройти? Миро хотел развернуться, пойти прочь, но краем глаза ухватил движение. Там же, впереди. Неужели все же плывет? Он бросился туда, цепляя носками башмаков сухие наросты на земле.
Когда в кромешной тишине зародился звук, Миро не успел остановиться. Пролетел еще с десяток шагов и только тогда понял – перед ним что-то побольше, чем лодка. Если бы зверь стоял в полный рост, Миро наверняка заметил бы его еще издали, но тот полулежал на брюхе, низко склонив морду над чем-то…
Горло сдавило так, что даже глоток воздуха не мог протиснуться внутрь, а ноги стали слишком слабыми и легкими – лучше и не пытаться бежать, не удержат. Но Миро и не хотел, не мог. Как эта тварь смеет? Это же его… Его бабушка. То последнее, что осталось, что должно было уплыть на лодке в рай еще лучший, чем Корабль-ковчег под зеркальной башней. И теперь не уплывет, потому что…
– Отстань от нее! Прочь! Проваливай!
Слова вылетели сами. Миро едва узнал в сиплом, срывающемся на фальцет голосе – свой. Он и сам не понял, зачем заорал. Глупо, самоубийственно. Но тварь жрала останки прабабушки, и это было невыносимее, чем тяжелый взгляд безвеких черных глаз. Зверь поднял вытянутую, покрытую черной щетиной голову и смотрел прямо на Миро. На выступающих острых зубах висели куски плоти. Тонкая, жилистая лапа напряглась, готовясь к рывку.
Миро не знал, быстро ли бегают звери, но не сомневался, что быстрей человека. И пяти прыжков хватит, чтобы нагнать, подмять под себя. Получить живую плоть вместо мертвой. И все равно хотелось бежать. Только тело стало непослушным, будто уже заранее смирилось со своей участью, и даже истеричный стук сердца не мог его пробудить.
Зверь метнулся вперед неожиданно. Прыжки зигзагами – прямо к Миро. Мгновение – он был еще далеко, и вот уже туша заслонила полнеба. Рука дернулась к поясу. Револьвер!
Миро вцепился в рукоятку, чуть не выронил. Вытянул дрожащие руки перед собой, дернул пальцем крючок и…
Ничего.
Еще, еще раз, но в ответ – только слабые щелчки.
Черная пасть раскрылась перед лицом. Окатило вонью так, что брызнули слезы. Миро до боли распахнул глаза, все еще отчаянно стискивая бесполезный револьвер.
Вот и… Все?
Что-то метнулось с земли вверх. Прямо между ним и зверем. Что-то блестящее, рассыпающее куски отражений, могучее и сильное. Миро попятился, чувствуя себя пылинкой меж пары башмаков.
Зеркальная Матерь – это она, конечно же она, – вздыбила свою упругую зеркальную длань, хлестнула зверя. Зубастая башка мотнулась. Зверь попытался огрызнуться, взрыкнуть, но Матерь ударила снова. Она не хотела убить, Миро видел. Не пыталась, хотя могла, ей это ничего не стоило. Но она только хлестала, отгоняя.