Страница 2 из 5
За право работать в государственных архивах приходилось платить дорогой ценой – утратой независимости (она, правда, и раньше была условной: к примеру, на каждую отлучку из столицы Пушкин должен был испрашивать разрешение у властей).
Над чем же работал Пушкин в канун осени тридцать третьего года? Зачем понадобились ему архивы? Почему позже, стремясь избавиться от унизительного камер-юнкерства и подав просьбу об отставке, он выговаривал право посещать архивы? Почему взял просьбу обратно, когда царь отказал в этом, «так как право сие может принадлежать единственно людям, пользующимся особенною доверенностию начальства»2?
«Пользующиеся», естественно, должны были служить, а значит, находиться под непосредственным контролем этого самого начальства. Как выразился в связи с этим эпизодом шеф жандармов Бенкендорф, «лучше, чтобы он был на службе, нежели предоставлен самому себе».
Работа в архивах была связана с замыслом Пушкина написать «Историю Петра I». Кроме того, он начал, но не закончил роман «Арап Петра Великого».
Кстати, почему он не был окончен?
Возможно, по мере всё более глубокого изучения петровской эпохи Пушкин стал осознавать: в романе вся эта эпоха и фигура Петра при всей их выразительности занимают всё-таки не главное место. Роман-то был, в общем, не о Петре, а о предке Пушкина по материнской линии Абраме Петровиче Ганнибале. Для Пушкина же на первое место выходил исторический деятель, усилиями которого был совершён поворот в судьбе всей России.
Есть важное свидетельство В.И. Даля, с которым Пушкин говорил о Петре во время поездки по пугачёвским местам осенью 1833 года. «Я ещё не мог доселе постичь и обнять вдруг умом этого исполина, – передаёт Даль слова Пушкина, – он слишком огромен для нас, близоруких, и мы стоим ещё к нему близко, – надо отодвинуться на два века, – но постигаю чувством».
Роман как раз и ставил автора слишком «близко» к герою, как бы стирал временное пространство между двумя эпохами – пушкинской и петровской. «Отодвинуться» от неё и от фигуры Петра можно было в сочинении другого рода – научно-историческом (понятно, что форма исторического исследования не исключала для Пушкина и «постижения чувством»).
Работу над «Арапом Петра Великого» он оставил в конце лета – начале осени 1827 года. К 1833 году Пушкин изучил сотни печатных и рукописных источников, делал выписки, копии, добывал мало кому известные, а то и вовсе неизвестные, недоступные другим историкам документы. Но вдруг прерывает эту работу и обращается к Пугачёву.
Опять возникает вопрос – почему?
Для того чтобы ответить на него, нужно вспомнить другие его замыслы – роман «Дубровский» и план произведения о дворянине, который примкнул к Пугачёву.
Этот дворянин, офицер Шванвич всё больше занимал воображение Пушкина. В конце января 1833 года он записал третий вариант плана произведения об этом человеке, а в феврале оставил работу над «Дубровским». Романтизированный герой-«разбойник» вытеснялся реальным лицом, связанным с грандиозными событиями крестьянской войны.
Впоследствии фигура Шванвича трансформировалась и воплотилась в двух контрастных персонажах «Капитанской дочки» – в Швабрине и Гринёве.
Работа над «Капитанской дочкой» стала идти параллельно с «Историей Петра». До поры до времени они не мешали друг другу. Но пришёл момент, когда Пушкин должен был сосредоточиться на пугачёвской теме. Будущий роман требовал новых, дополнительных данных – их можно было почерпнуть в архивах, а также на местах предполагаемых в романе событий.
Работа в архивах над документами подтолкнула и к решению написать историческое исследование пугачёвщины.
Таковы были в самых общих чертах последовательность и характер работы Пушкина над пугачёвской темой.
Чёрная речка. Гравюра неизвестного художника. 1830-е гг.
Пушкин оставляет на время «Историю Петра». Это было неизбежно ещё и потому, что она требовала по крайней мере трёх-четырёх лет работы. Новые же замыслы могли быть завершены в более короткий срок. Для Пушкина такая возможность была весьма существенной.
Вот свидетельство из его письма А.Н. Мордвинову, управляющему III отделением Императорской канцелярии: «Мне необходимо месяца два провести в совершенном уединении, дабы отдохнуть от важнейших занятий и закончить книгу, давно мною начатую, и которая доставит мне деньги, в коих имею нужду. Мне самому совестно тратить время на суетные занятия, но что делать? они одни доставляют мне независимость и способ проживать с моим семейством в Петербурге…»
Летом 1833 года Пушкины жили на даче в районе Чёрной речки. «Она очень красива, есть большой сад, дача очень велика», – писала мать Пушкина его сестре Ольге.
Дом, который наняли Пушкины, располагался не так уж далеко от города, но всё вокруг выглядело и дышало по-деревенски: сады, огороженные низкими заборчиками дачные участки, деревья, которые нависали над немощёными улицами и за Чёрной речкой уже представляли собою настоящий лес; разноголосое пение птиц, выкрики редких разносчиков, скрип проезжающих возов с сеном и весёлый шум нарядных кавалькад.
Дачи Миллера на Чёрной речке. Литография. 1820-е гг.
Сельская вольготность сочеталась со столичными удобствами. Наталья Николаевна выезжала в магазины на Невский, посещала на Каменном острове театр, ездила в гости и принимала гостей у себя. Беременность вынуждала её ограничивать себя, однако, оправившись после родов, она возобновила даже прогулки верхом. Она была прекрасной наездницей; мало кто из светских дам и барышень мог с ней сравниться в верховой езде.
Пушкин подолгу гулял с беременной женой пешком. Такие прогулки они чаще всего совершали под вечер, когда он возвращался из города и, выкупавшись, готов был принимать участие во всех домашних делах и затеях жены.
Купался он в Большой Невке и в Чёрной речке. Вода в ней была кофейного оттенка, но прозрачная и чистая. Речка вытекала из лесов и болот северного побережья Финского залива. У её истоков гнездились водоплавающие птицы, строили свои плотины бобры. Жители расположенных по соседству Новой и Старой деревень утверждали, что вода в Чёрной речке целебна.
От дачи до Чёрной речки было рукой подать. Раскидистые вётлы склонялись над водой и образовывали укромные места с песчаными плёсами. Лучшие условия для летнего купания трудно было найти. Пожалуй, лишь берега Сороти в окрестностях Михайловского могли бы привлечь Пушкина больше.
Неподалёку жили его знакомые, друзья, родственники. Редкий вечер в доме не бывало гостей. Навещали их Александр Тургенев, Елизавета Михайловна Хитрово и её дочь Дарья Фикельмон3, тётка Натальи Николаевны – Екатерина Ивановна Загряжская и другая Загряжская, Наталья Кирилловна, кавалерственная дама4, рассказами которой о людях и событиях XVIII века Пушкин заслушивался.
Е.М. Хитрово. Рисунок О. Кипренского. 1816–1817 гг.
Ныне мало что напоминает тот, пушкинских времён, район Чёрной речки5. Ничего не осталось ни от дач, ни от построек начала прошлого века.
Большую территорию занимает здесь военно-морская академия, а далее, к устью Чёрной речки, по обе её стороны – многоэтажные дома. Зелёные участки – в двух местах: за академией (часть бывшего Строгановского парка) и рядом со станцией метро. На них растут столетние деревья, и оба они имеют выход к Большой Невке.
Есть ещё один зелёный, совсем невеликий участок, чуть подальше, за Чёрной речкой, вверх по её течению, за железнодорожным переездом. Место пушкинской дуэли.