Ух и друзья

– Ты думаешь, тот, кто найдёт записку, сам читать её не станет?

– Как же можно, Архимед Кузьмич! – поразился Ух. – У нас в Старом Логове не принято вскрывать чужие письма.

– Если спасёмся, – мечтательно сказал автор-рационализатор, – обязательно к вам в гости приеду. Славное у вас местечко. А пока приступим к выполнению твоего плана.

Глава десятая

Осаждённые пишут письмо кролику Морковкину

Архимед Кузьмич принёс лист бумаги и внушительную перьевую авторучку.

– Заполнена чернилами под самую завязку, – сказал он. – Можешь начинать.

– Может быть, вы сами записку напишете? – спросил Ух. – Мне как-то нужные слова в голову не приходят.

– Морковкин моего почерка не знает, ещё примет письмо за шутку. Нельзя рисковать. А что тут, собственно говоря, долго думать? Пиши: «Дорогой Морковкин».

– Почему это – «дорогой»? Обыкновенный кролик, верхние зубы на нижнюю губу наезжают. «Дорогой» – это будет слишком.

– Тогда попробуем иначе, – прижал седелку очков к переносице Пифагоров. – «Внимание! Мы нуждаемся в помощи!»

– Ладно, – не стал спорить Ух и вывел: «Внимание».

Бумага осталась совершенно чистой. Скрипнув пером, волчонок что было сил поставил восклицательный знак – никакого эффекта. Ух развинтил корпус авторучки. Резервуар для чернил оказалась доверху заполнен какой-то прозрачной жидкостью.

– Тоже мне проверяльщик нашёлся! – недовольно буркнул изобретатель.

– Но ведь никаких букв не видно! – объяснил Ух.

– Что и требовалось доказать. В рамках режима секретности ты пользуешься моим изобретением: невидимыми чернилами. Прочесть текст можно только после обработки специальным составом, я назвал его суперпроявителем, – Пифагоров достал из кармана маленькую склянку, обмакнул кисточку и провёл по строчке. На листе появилась яркая надпись: «Внимание!» с жирным восклицательным знаком на конце. Волчонок узнал свой почерк, довольно-таки корявый. Но не успел он толком рассмотреть буквы, как они пропали с бумаги совершенно бесследно.

– Вот чудеса! – изумлённо воскликнул Ух.

– Чудес не бывает, – невозмутимо ответил Пифагоров. – Перед тобой – итог долгих раздумий и опытов. Через пятнадцать секунд после воздействия суперпроявителя написанное исчезает навсегда. Ты, кстати, время не засёк?

– Архимед Кузьмич! – воззвал к его разуму Ух. – У нас чрезвычайное положение! А вы… Откуда Морковкин возьмёт суперпроявитель, чтобы прочесть записку? Дайте мне обыкновенные чернила!

– У меня нет обыкновенных.

– И никогда не было?

– Были. Но, создав невидимые, обычные я вылил. К чему они?

– Зачем вы так поступили? Какая от этого польза?

– А хотя бы та, что теперь у нас есть пустая ёмкость с хорошо притёртой пробкой, вполне подходящая для отправки письма водным путём, – и Пифагоров показал волчонку бутылку с лёгкими остатками фиолетовых потёков на стекле.

Ух чуть не заплакал. Что в этой бутылке (действительно, очень подходящей) пошлют они по Быстрому Ручью? Лист чистой бумаги?

– Архимед Кузьмич! Вы ведь изобретатель! Самородок! Сделайте невидимые чернила видимыми!

– Это невозможно, – ответил Пифагоров. – Если что делаю, так уж на века, – и резко сменил тему разговора:

– Что-то здорово я проголодался. Пойдём посмотрим, нет ли у нас чем червячка заморить.

Ух, у которого тоже внезапно засосало под ложечкой, ответил полным согласием.

Глава одиннадцатая

Продолжение письма

Они спустились в подвал. В углу лежало несколько огромных редисок, морковин и луковиц. Рядом – ягода клюквы, тоже явно прошедшая тщательную обработку плодоувеличителем. На полочке – пяток яиц, размером чуть больше куриных.

– Ух! – сказал Ух. – Красота! Сейчас глазунью себе устроим.

– Не советую, – покачал головой Пифагоров, – это муравьиные. Я их заодно ради эксперимента облучил. Бог знает какая из них яичница.

Внутренний Голос что-то шепнул, но голодный Ух не обратил на это внимания.

Взяв одну редисищу и клюквину на десерт, изобретатель и волчонок вернулись в комнату. Пифагоров, вооружившись дисковой электропилой, приступил к изготовлению редисочного салата, а Ух глубоко задумался. Архимед Кузьмич тоже молчал, размышляя о своём. Салат съели в полном безмолвии.

– Теперь, – сказал, покончив с редиской, Пифагоров, – подкрепимся клюквенным соком.

– Нет, – неожиданно воспротивился волчонок, – клюква нам нужна для другого. Клюквенным соком мы напишем записку!

– Вот так Ух! – захлопал в ладоши изобретатель. – Голова два уха, собственно говоря!

Проделали в ягоде аккуратное отверстие. Вылили из авторучки невидимые чернила. Влили вместо них через трубочку сок. Ух, высунув от старательности язык, начал писать. Пифагоров смотрел ему через плечо и давал полезные советы. Например:

– Сообщи алгоритм подхода к туннелефону!

Ух оторвался от работы:

– Не могу, Архимед Кузьмич.

– Почему?

– Я не знаю, что такое алгоритм.

Пифагоров посмотрел удивлённо:

– Странным образом поставлено у вас в Старом Логове обучение. Алгоритм – это последовательность шагов, которые необходимо сделать для решения поставленной задачи. Раз – шажок, и два – шажок, и три – шажок…

– Получается ритм, как в вальсе, – и волчонок вновь принялся выводить буквы.

Скоро записка была окончена. Волчонок сложил её конвертиком и надписал: «Кролику Морковкину в собственные руки. Очень просим передать!» Засунул письмо в бутылку, заткнул её пробкой. Подошёл к окну, выходящему на Быстрый Ручей, открыл ставни, выглянул наружу и отпрянул. И с этой стороны дома стояли два инопланетянина. И чего им надо? Глаза бы на них не глядели!

– Слишком далеко, – огорчённо прищёлкнул языком Архимед Кузьмич.

– По-моему, наоборот, слишком близко.

– Я про Быстрый Ручей. Не докинуть нам до него бутылку, не долетит.

Ух в отчаянии обессиленно опустился на щелястый пол.

Пифагоров же бросился к противоположному окну, у которого стояла паровая катапульта. Поднатужившись, он стал тащить её через комнату. Мигом оценив план изобретателя, волчонок присоединился к Архимеду Кузьмичу.

– Благодарю! – отдуваясь, просипел тот голосом, севшим от усилий.

Катапульту благополучно перетащили и нацелили на ручей. Пифагоров вложил бутылку с письмом в снарядоприёмник и до упора открутил вентиль подачи пара. Котелок радостно присвистнул. Пли! Бутылка вылетела из дула катапульты, описала крутую дугу и, разбрасывая брызги, плюхнулась прямо в середину ручья. Течение понесло её вперёд, к заводи у Старого Логова, к Кролику Морковкину, которому предстояло прочесть вот что:

Внимание! Мы нуждаемся в помощи! Это я, Ух. Да забудь ты, наконец, про ту историю с Большой Черёмухой. Я ведь тогда не со зла, а так, для тренировки. Пойди к холму, который около заболоченной поляны. На склоне возле обгоревшей ольхи найдёшь небольшую пещеру, вроде норы. Заберись туда. Внутри увидишь микрофон, наушник и стальной рычаг. Дёрни за него. Я услышу твой вызов на другом конце туннелефона, потому что это туннелефон, но о нём – никому ни слова. Так мы наладим связь. Когда я отвечу, переведи рычаг в прежнее положение. Говори в микрофон, а наушник прижимай к уху.

Глава двенадцатая

Ожидание связи

Настало время ждать. Изобретатель и Ух разлили по чашкам остатки клюквенного сока, выпили за успех операции.