Интрижка

— ТАК вы можете прийти в пятницу вместо субботы?

Я находилась в кабинете Дианны и только что рассказала ей о походе с Джонни.

И после того, как я закончила, принялась изучать ее лицо. Она была на пару лет старше меня, но временами казалась на десятилетия мудрее, и я пыталась понять, что она думает о приглашении Джонни.

— Этот парень не играет в игры, — ответила она вместо этого.

— Прости?

— Так вчера сказал Чарли, когда я рассказала ему о происходящем. Он сказал, что если бы этот парень играл с тобой, то не пришел бы сегодня на ужин. Вместо этого позвонил бы тебе через пару дней, примерно в девять тридцать, и позвал бы покувыркаться. Теперь вдобавок к ужину он договорился провести вместе целый уик-энд. Так что, да… этот парень не играет в игры.

— Не уверена, что понимаю.

— Это потому что до Кента у тебя был длительный засушливый период, а также потому, что Кент успешно маскировался, поэтому, когда ты его встретила, никто не распознал в нем психа, мы просто решили, что ты ему нравишься. Но, помнишь, как мы познакомились с Чарли в баре, и я дала ему свой номер, а он заставил меня ждать три дня, прежде чем позвонить. Когда он это сделал, я не взяла трубку. Я ждала два дня, чтобы перезвонить ему, и когда он ответил, первое, что я сказала, что если он снова выкинет подобную хрень, мы даже не доберемся до нашего первого свидания. Больше он подобную хрень не выкидывал. На первом свидании он признался, что был игроком. Но, увидев во мне то, что искал, игры закончились. И Джонни не играет в игры, а действует сразу.

Как бы мне хотелось, чтобы это оказалось правдой.

Вместо этого я сказала:

— Не думаю, что это имеет значение.

— Э-э… что? — спросила она.

— От меня ему нужен только секс.

Она уставилась на меня.

— И меня это устраивает, — сказала я.

Она продолжала пялиться на меня, но на этот раз испуганно.

— Не пойми меня неправильно, — продолжила я. — Я ему нравлюсь. Но я тут кое о чем поразмыслила, и он ясно дал понять, что речь может идти о совместном времяпрепровождении, но, в основном, для секса. Он не вводил меня в заблуждение. Сказал не беспокоиться, вечером он принесет презервативы. Он не спросил, принести ли бутылку вина, или, может, взять напрокат фильм, чтобы посмотреть после ужина. Он заверил меня, что принесет презервативы. Так что я понимаю правила, и меня они устраивают.

Ее глаза сузились, и она спросила:

— Уверена?

Я кивнула.

— Абсолютно.

Она снова уставилась на меня с тревогой, не скрывая, что не верит мне.

— У меня не очень хорошее предчувствие по этому поводу, — поделилась она.

— Все в порядке, — заверила я. — Послушай, как я уже сказала, я кое о чем поразмыслила, и после Кента это идеальные отношения. В смысле, я чувствую себя красивой и забавной и провожу время с кем-то, у кого нет перьев, шерсти или гривы, или кто не является моим лучшим другом во всем мире. А еще у меня невероятно хороший секс. Когда придет время, он двинется дальше, а, возможно, мы останемся друзьями, и тогда, может быть, он даст мне скидку на услугу по замене масла или еще что-нибудь.

— Джонни Гэмбл захватил твое тело через оргазмы в эти выходные? — спросила она.

Я ухмыльнулась.

— Нет.

— Ты — не та Иззи Форрестер, которую я знаю.

— Я — та Иззи Форрестер, которую вырастила моя мама, и та, кто вынес урок из отношений с Кентом. — И с моим отцом, но Дианна знала об этом все, поэтому ей напоминаний не требовалось, только себе, чтобы не найти другого Кента или другого отца. — Возможно, это лучшее, что могло со мной случиться.

Когда мне показалось, что она собирается что-то сказать, я поспешила продолжить и тихо произнесла:

— Я найду себе парня, и он не будет психом, как Кент, и не будет неудачником, как муж Адди. Он также не будет тем парнем, кто согласится на меня, возможно, влюбится или лишь будет делать вид, потому что большая часть его сердца принадлежит другой. Но мне тридцать один, Дианна. Сколько себя помню, я всегда поступала правильно. Исследовала все, — за исключением Кента, — с такой дотошностью, чтобы не ошибиться, не испортить и не потерять все, над чем я так усердно трудилась. Теперь пришло время немного повеселиться. Сейчас самое время сделать что-то, просто потому что это приятно. Я понимаю, как обстоят дела с Джонни. Но он мне нравится, а я нравлюсь ему. Мне нравится заниматься с ним сексом, и он хочет заниматься со мной сексом. Так что я знаю, как обстоят дела, и меня это устраивает.

— Тогда ладно, детка. — Она поднесла указательный и безымянный палец с коралловыми ногтями к глазам, затем указала ими на меня и заявила: — Но я буду наблюдать.

Я снова ухмыльнулась.

— Меньшего я и не ожидала. Так ты согласна перенести ужин на пятницу?

— Абсолютно. И пока ты в походе, присмотрю за твоим зверинцем. И на этой неделе мы пообедаем. Хочу знать все об этом невероятно хорошем сексе.

Все еще ухмыляясь, я ответила:

— Договорились. — Я направилась к двери со словами: — Пора возвращаться к работе. Завтра обедаем?

— Да.

Махнув ей рукой на прощанье, я вышла из ее кабинета и вернулась к работе.

***

Я была в полной заднице.

Когда я вечером подъехала к дому, грузовик Джонни был припаркован слева, так что я ясно видела как он сидит на крыльце, развалившись в плетеном кресле-качалке, — одна нога вытянута, другая согнута в колене, две упаковки пива по шесть бутылок стоят рядом, — все спокойное понимание того, как обстоят дела с Джонни Гэмблом, вылетело в окно, и я дико нервничала.

Я опоздала.

И заставила его ждать.

Что было невежливо.

Я не сводила с него глаз, не позволяя себе думать, как хорошо Джонни выглядел, вставая из моего плетеного кресла-качалки, на моем маленьком крылечке с заваленными подушками качелями, хрустальными подсвечниками с железными завитушками, большими и маленькими цветочными горшками, витиеватой резьбой, украшавшей столбы по углам и сетчатую дверь (может показаться безумным, но эта резьба была одной из главных причин, по которой я купила дом).

Остановившись, я заглушила двигатель, схватила сумочку, а затем практически слилась с пассажирским сиденьем, пока нащупывала под ним свой телефон.

Я позвонила ему, находясь в двадцати минутах от дома, сказав, что почти на месте, и он может выезжать, но ему придется заскочить за пивом.

Он заверил меня, что заедет за пивом и будет у меня через сорок пять минут.

И тогда весь ад вырвался на свободу, часть этого ада заключалась в том, что мой телефон улетел под пассажирское сиденье, и я не смогла позвонить Джонни и предупредить об аде, и о том, что опоздаю, так что ему не нужно быть у меня через сорок пять минут.

Нащупав телефон, я схватила его, выпрямилась, вышла из машины, захлопнула дверцу и со знанием дела поплыла к нему по широкой гравийной дорожке на своих шпильках, Джонни теперь стоял, прислонившись к одному из украшенных резьбой столбов, и разглядывая меня сверху.

— Прости, — начала я. — Мне очень, очень жаль. После того, как я тебе позвонила, какой-то идиот, который кажется писал смс, свернул на мою полосу, и мне пришлось увернуться, чтобы избежать столкновения, отчего мой телефон улетел под сиденье. Так что, я не смогла дотянуться до него, чтобы позвонить тебе и сказать, что днем на 32-й улице начались дорожные работы, и движение перекрыли. Мне пришлось сделать крюк, который, как я думала, мог бы занять у меня пять минут, но обернулся в двадцать, и вот я опоздала, а тебе пришлось меня ждать.

Я слышала доносящийся из дома лай собак, и уже добралась до подножия трех ступенек, ведущих к крыльцу, но остановилась, перестав говорить, а также заметив, что Джонни разглядывает меня с головы до ног.

— Деловая девушка, — пробормотал он так тихо, что я почти не расслышала.

— Что?

Его взгляд переместился с моих шпилек к моим глазам.

— Ты юрист? — спросил он.

Я уставилась на него снизу вверх.