Летучий замок

- Ты куда? Максим, не позорься! – Высказанный шепотом крик души его девушки был слышен, казалось, за несколько рядов отсюда.

Только Артемьев уже «закусил удила». Значит. «Самсон, ты лучший», а ему «не позорься»?

На арене, меж тем, двое успевших выйти туда до него, пытались поднять гири и один из чугунных шаров. Не сказать, чтобы у них совсем ничего не получалось, дядьки вышли здоровые, но вот легкости, продемонстрированной цирковым атлетом, не было и в помине.

Меж тем, наш герой тоже протолкался к своей цели, перелез через бортик и ухватился было за ручку гири, остававшейся еще свободной от внимания этих двух тоже мнящих себя силачами. Внезапно пришла мысль, что при таких упражнениях одежда ведь и по швам может пойти от натуги. А у него дополнительно еще напрочь отношения с продавщицей подобной формы испорчены. Отпустил гирю, так и не стронув ее с места, отошел к бортику, принялся расстегивать китель. Публика, как оказалось, пристально наблюдавшая за ужимками на арене самозваных проверяющих начала похохатывать.

- А ты совсем догола разденься! Тогда точно от земли ее оторвать сможешь! – Крикнул с места какой-то шутник, вызвав шквал гогота и подав пример еще десятку шутников калибром поменьше. – И внимание дам тем самым себе обеспечить точно сможешь.

Сам Самсон, как и конферансье, отошли в сторону и со стороны тоже с интересом следили за разворачивающимся представлением.

Максим на насмешки особого внимания не обращал. Под кителем у него не нижняя рубаха была, как у большинства, которую на публике демонстрировать было бы действительно несколько опрометчиво, а вполне себе черная вышитая рубашка с воротником – стоечкой из натурального шелка. Он же не просто так погулять вышел, а на свидание с девушкой отправился.

Снова вернулся к ожидавшему его снаряду. С наложенными заклинаниями гиря воспринималась совершенно пустотелой имитацией, хотя, на самом деле, весила вполне прилично. Качнул несколько раз, разгибая руку гирей над головой, поменял руку, повторил. Ехидные комментарии публики прекратились. Впрочем, чтобы что-то доказать своей девушке, подобного упражнения было явно недостаточно, сам Самсон гири скорее в качестве разогрева публики использовал. Пошел по порядку: штанга - поднял для порядка, потом попытался закрутить ее над головой подобно посоху, перехватываясь кистями. Едва не уронил неподатливый снаряд. А все инерция! Сначала тяжелая штанга отказывалась разгоняться, а потом точно так же не желала враз останавливаться. Двое любопытствующих из публики, увидев в непосредственной близости от себя кружащуюся огромную двухстороннюю булаву, сиганули за бортики, как и конферансье. Сам Самсон по виду тоже готов был за ними последовать, но все же удержался на месте. Побоялся за свою репутацию.

Максим же, закончив со штангой, взялся за гирю побольше. Она смотрелись в руках циркового силача очень внушительно, но оказались по факту ничуть не тяжелее первой.И дело было вовсе не в заклинании усиления. Самсон на самом деле сжульничал, заказав для выступления пустотелый реквизит. Хотя, для большинства возможных проверяющих это и не стало бы таким уж очевидным фактом: даже пустотелая гиря весила никак не меньше двух пудов, а скорее даже чуть больше. Из чисто хулиганских побуждений несколько раз поднял гирю в максимальном темпе, словно она была не из тяжелого металла, а всего лишь крашенным папье-маше, и кинул ее на опилки. Остались шары. Цепи, как расходный материал, решил попусту не переводить. У человека работа, негоже его без материала оставлять.

Поднял один шар в руках, как арбуз. Прикинул, что с ним можно сделать. Жонглировать – точно не вариант, тут, помимо силы, еще и тренироваться нужно. Случайно взглянул в сторону Самсона. Силач совсем поник. Даже щегольские напомаженные и закрученные полумесяцами вверх усики его, казалось, поникли. Кивнув самому себе, Максим недолго подержал чугунное ядро на указательном пальце и скинул его на пол.

- Тяжелое тут все очень. – Возгласил он и пошел обратно свой китель натягивать. Дирижер циркового оркестра, сообразив, что в этот раз на арене все пошло не по плану, внезапно скомандовал играть туш, чем немало сгладил возникшую у артистов цирка неловкость.

Обратный путь проходил как по проспекту. Все сидящие на проходе втягивали животы и конечности, стараясь стать максимально незаметнее. Забрал у Марии шинель, застегнулся, принялся подпоясываться.

- Ну, знаешь, Артемьев! – Выдохнула вдруг Маша. – Мы с тобой дома поговорим. – И от обещания этого хрупкого, воздушного создания в животе у нашего героя вдруг похолодело. Воистину говорят: наши девушки – это милые хрупкие, беззащитные создания, от которых не спасения!

А на арене Самсон рвал цепи, подбрасывал шары, жонглировал, ловил их на загривок, короче, изо всех сил пытался реабилитироваться за такое фиаско, когда стройный студент, почти подросток, с еще не до конца оформившейся фигурой, без труда управился со всем его реквизитом. Хуже было бы, пожалуй, только, если бы какая-нибудь старушка уборщица, выйдя из-за кулис, уволокла его штанги и гири всем скопом, ворча о безобразнике, настолько замусорившем арену своими железяками.

Глава 24

- Максим? Ты как здесь оказался? – С видимым испугом вскинулась Голда на парня, который буквально за несколько мгновений до того свое заклинание Отвлечение внимания, наложенное на себя самого, отменил. Очень достойное заклинание по факту оказалось. Оно не делало пользователя реально невидимым, но очень сильно ослабляло внимание со стороны людей, располагавшихся рядом. Фактически, та же Голда видела Максима все это время, но придавала его присутствию абсолютно никакого внимания.

- Да вот, решил заглянуть, поинтересоваться, как тебе здесь живется, торгуется, не нуждаешься ли в чем, не собираются ли соседи случайно поджечь твою лавочку с тобой вместе….

- Что ты только говоришь такое! – Воскликнула она, гневно сверкая своими глазищами на пришедшего к ней в лавку парня.

Впрочем, кричать она сколько угодно может, нет в этот час в ее лавке посетителей, Артемьев специально такое время для своего визита подобрал. Даже подождал чуток, дожидаясь, пока единственный залетный визитер отсюда уберется.

- Ну, а что? Всякое возможно в нашем христианском государстве. – Очень доброжелательным тоном продолжил он. – Особенно с жидовками, которые своих родственников и дружков подговаривают на бедного студента нападать, пытаясь стребовать с него деньги.

- Что с Мойшей… с Михаилом? – Напряженным голосом спросила девица, даже не пытаясь скрывать свое участие в случившемся на студента нападении.

- С которым из них? Я там только про одного достоверно узнал, что его зовут Семой. Или Семеном? – Последний вопрос про имя он сам себе задал, действительно сомневаясь, как там один из грабителей другого назвал. – Впрочем, неважно, судьба у всех четверых примерно одинаковая вышла. Я с ними поговорил, разъяснил, в чем они не правы, требуя с меня какие-то несусветные деньжищи, и мы расстались.

- Что с Михаилом? – Еще раз задала свой вопрос вымогательница.

- Да откуда я знаю. Когда мы расставались, они, все четверо, были живы и, кажется, даже здоровы. Ну, не доктор я, чтобы со всей ответственностью о людском здоровье утверждать.

- Я тебе не верю! – Уставилась на него Голда, пытаясь по каким-то, одной ей понятным признакам, выведать, говорит ли ей парень, стоящий перед ней, правду.

- Клянусь! В тот момент, когда мы расстались, они все были живы и вполне работоспособны.

- Михаил не вернулся домой с тех пор. – Торговка без сил опустилась на лавку, стоящую позади нее.

- Кто он тебе? Брат, друг?

- Двоюродный брат. Мы вместе росли с самого рождения. – То, каким тоном она это сказала, в голове у Максима зашевелилась мысль, что, возможно, родством ее интерес к одному из грабителей не ограничивается.

- Оставим эту тему. – С нажимом сказал он. – Я пришел сделать тебе последнее, китайское, так сказать, предупреждение. Если ко мне еще кто-нибудь заявится с требованием каких-то мифических денег, ты просто исчезнешь вслед за этим своим… двоюродным братом. Считай, ты в этот момент второй раз родилась. Сделал тебе скидку за твои прекрасные глазки.