Сэхсвет

– Нам? – переспросил Кросс. – Помнится, несколько минут назад ты хотел отправить меня в страну вечных снов. Передумал?

Мэйтт пожал плечами:

– Я не знаю, что произошло с людьми после прихода Стариков, но по какой-то причине нас не коснулось это… безумие. Логично держаться вместе, не находишь?

По его голосу Кросс сделал вывод, что тот что-то не договаривает. Слишком быстро он переменил отношение к человеку, которого считал убийцей. Но хирург промолчал и пообещал себе внимательнее приглядываться к Мэйтту.

– Хорошо, – сказал он. – Твоя правда.

Кросс пнул коробку, валяющуюся под ногами. В коробке что-то негромко звякнуло. Кросс вдруг понял, что не слышит Джил, ни ушами, ни мысленно. Он отыскал её взглядом в полутьме подсобки. Девушка стояла неподвижно.

– Джил? – Кросс осторожно дотронулся до её плеча. – С тобой всё в порядке?

Джил ответила не сразу.

– Та… девушка, – медленно произнесла Джил. – Которая закричала первой. Она… она умерла?

Кросс моргнул. Он об этом как-то не задумывался.

– Не знаю. Возможно, просто отрубилась?

Мэйтт покачал головой:

– Не похоже. Удар в переносицу был очень сильным. И когда она ударилась головой об пол... нет. Если бы дело происходило лет сто назад, я бы сказал, что она однозначно умерла.

Все трое посмотрели друг на друга, словно ожидая, кто же первым озвучит ту мысль, что одновременно пришла им в головы. Наконец Джил сказала:

– Значит, теперь никто не застрахован от… внезапной смерти?

В дверь застучали. Кросс инстинктивно оттащил Джил от входа и произнёс:

– Предлагаю свалить отсюда в более безопасное место. Например, в клинику.

– Она далеко? – спросил Мэйтт.

– В паре кварталов отсюда.

– Одну минуту… – Мэйтт достал из кармана телефон, набрал несколько слов в поисковике и несколько секунд изучал дисплей. Потом невесело усмехнулся:

– Похоже, это и правда происходит по всему миру. Я-то надеялся, что это только тут… знаете, надо отдать должное людям, которые даже в такой момент постят новости.

– По всему миру? – Джил наконец включила имплант. Теперь Кросс чувствовал, насколько та напугана, и это придало ему сил.

– Это очень печально, но сейчас нам нужно позаботиться о себе. А когда окажемся в клинике, подумаем, что делать дальше. Ты согласна?

– Да. – Джил потёрла виски. Кросс чувствовал, что её что-то беспокоит, но в мыслях девушки это не отражалось. Значит, она и сама не знает, что именно. Джил кивнула, подтверждая его догадку.

– Ну всё, пошли. – Кросс начинал сердиться. У него стало складываться впечатление, что он один хочет убраться отсюда подальше. – Мэйтт, если кто приблизится…

– Не учи законника с пятнадцатилетним стажем.

– Законник. Ну да, конечно. И как я сразу не понял?

Кросс, не забыв выключить свой чип, чтобы лишний раз не тревожить Джил, задумался об одной вещи, которая совсем не веселила: каково это – быть единственным человеком на планете? Что ж, если не повезёт, через сутки он это узнает.

Цепочкой – Кросс впереди, Джил посередине и Мэйтт замыкающим – они двинулись через подсобное помещение к чёрному ходу.

* * *

Он еле сбежал из бронированного бункера, который едва не стал могилой.

Когда пару часов назад перед ним возник Старый Искупитель, он даже не успел испугаться. Он уже давно практически уверовал в свою неуязвимость, а этот призрак, мерцающий перед ним, был похож на паршиво сделанную голограмму. Но когда Моннки шёпотом доложил, что Старые Искупители явились вообще ко всем, Босс понял, что это по-настоящему.

Он сказал что-то про всеобщую катастрофу, про то, что остались одни сутки, и пропал. А спустя всего минуту после исчезновения Старого Искупителя Моннки, его самый верный и преданный помощник, его правая рука, попытался отделить голову своего босса от тела.

Вспоминая ту безумную схватку, Босс подумал, что выжил только из-за почти двукратного преимущества в массе. Импланты у них с Моннки были практически идентичными. Моннки был ловчее и, потеряв преимущество неожиданности, мог только крутиться вокруг Босса, пытаясь достать его своей механической рукой. Пару раз ему удалось: кожа на голове Босса была изорвана, сочилась кровью, а сам глава криминального мира прихрамывал на левую ногу, шагая по улицам порта прочь от своей резиденции. Боссу же достаточно было нанести всего один удар или просто схватить помощника. И когда механическая рука сомкнулась на горле Моннки и смяла его шею, превращая её в фарш, Босс осознал, что истинная, настоящая смерть пришла в мир.

Потом была долгая пробежка по коридорам подземного бункера, превратившегося из надёжного укрытия в место кровавой бойни. Каждый дрался с каждым, повсюду белым шумом шипели оброненные рации, щёлкали парализаторы и лилась кровь. Все вокруг были охвачены ненавистью друг к другу, и Босс тоже чувствовал, как красная пелена периодически застилает его глаза. Тогда он бросался на первого встречного и буквально разрывал его на части. Но безумие почему-то не до конца овладело им, в отличие от подчинённых, которые не успокаивались, пока в агонии не подыхали на полу.

Сейчас, покинув портовый район, Босс, наблюдавший вокруг себя мёртвые тела и полыхающие здания, размышлял о том, почему он может держать себя под контролем, хотя бы частично. И пришёл к выводу, что всё дело в вере. Он был истово верующим, и сейчас ему срочно нужно встретиться с братьями и сёстрами и выслушать пастора Церкви Старых Искупителей.

Никто во всём мире, кроме горстки этих людей, не знал его истинную сущность. Ни Коллтер, ни Моннки, ни один человек из его ближайшего окружения даже не подозревал о том, что каждый пятый день месяца он преклоняет колени перед пастором и роняет слёзы на каменные плиты, вымаливая прощение за свои ужасные поступки. Для всех он был жестоким и несокрушимым, Большим Боссом криминального мира Нью-Солста, и только среди братьев и сестёр по Церкви он мог раскрыться и стать тем, кем он был при рождении: Фэббианом Соти.

Далеко позади громыхнул взрыв. Босс усмехнулся: бункер похоронил тех немногих живых, кто ещё оставался в нём. Он только жалел о том, что, скорее всего, больше не увидит свою коллекцию «живых трупов». Хотя взорваться должен был только верхний этаж, заблокировав основной выход. Как знать, может, на закате цивилизации он навестит их.

– Это конец мира, – прошептал Фэббиан. Вдалеке горели крыши самых высоких ульев. – Конец. Великий Старец, ты же обещал нам другое...

На дорогу выбежал окровавленный человек со стальным прутом в руках и, крича, бросился на Фэббиана. Последний почувствовал, как его захлёстывает волна безумия, и, заорав, побежал навстречу мужчине, не обращая внимания на боль в покалеченной ноге. Увернувшись от просвистевшего в паре сантиметров прута, Фэббиан подсечкой опрокинул противника на асфальт. Тот попытался встать, но Фэббиан надавил коленом на грудь и, обхватив ладонью механической руки голову мужчины, принялся методично долбить ею о землю.

– Старец, молю о прощении, Старец, молю о прощении, – в боевом трансе бормотал Фэббиан, поднимая и опуская руку. Остановился он только тогда, когда содержимое черепной коробки расплескалось по асфальту.

– Старец, молю о прощении, – повторил Фэббиан мантру, вытирая запачканную в мозгах руку о пальто мертвеца. Безумие отступило. Нужно было скорее добраться до Церкви, прежде чем его настигнет очередная волна.

* * *

– Давай, кладём его на стол, на бок!

Кросс и Джил вломились в операционную, волоча на плечах детектива, из бедра которого торчала рукоятка ножа. Мэйтт, уже почти теряющий сознание от большой кровопотери, грязно выругался, когда зацепился рукоятью за край стола.

– Заткнись! – рявкнул Кросс, роясь в ящике с медикаментами. – Нож порвал артерию, так что не трать силы на болтовню. Джил!

Хирург бросил девушке металлическую коробку с «банками». Она поймала её и вопросительно взглянула на Кросса.