Гимназист

До поздней ночи я читал учебник, буквально зачитывая разделы до дыр, запоминая все, что там было написано.

На деле выходила очень интересная картина.

Получалось, что родовой дар был ничем иным, как энергией, которая имела свой первичный элемент, относящийся к стихии, как огонь или вода и прочие. А в некоторых случаях дар и вовсе был смешанного типа, то есть стихий было больше чем одна.

Обладатель родовой силы мог иметь расположенность к элементам второй категории, что давало ему возможность изучать техники не только первичной или первичных стихий, но и вторичных. Однако вторичными они были только на бумаге, так как могли быть, а могли не быть, а их число могло также варьироваться.

Также книга объяснила мне, как это на деле выглядит и работает.

На деле это выглядело так. Первично надо было научиться чувствовать эту силу рода путём статических и динамических медитаций и тренировок. Так же эти тренировки были нацелены на раскачку этих центров, чтобы они вмещали и вырабатывали больше энергии. Такие тренировки были для меня словно дикой смесью практик Цвигуна, Каратэ и Ушу, и прочих систем.

Это явно говорило мне о том, что малый запас энергии родового дара мог ограничивать в изучении техник и их эффекте.

Следом, когда ученик хоть как-то худо-бедно почувствовал свои центры и текущую в них силу, он должен был начать изучать так называемые серые техники, которые могли изучать все, кто обладал любым даром с любыми элементами, а также научится контролю этой энергии в своих центрах.

Тут уже начинались трудности. Для использования и активации изученной техники требовались ключи.

Ключом считались определённые комбинации фигур пальцами, которые имели каждое своё название и форму. Они делились на два круга. Первый круг был серых печатей. Эти распальцовки запускали только нейтральные техники, не завязанные на элементах. Второй же круг был уже элементальный, и включал в себя фигуры определённых элементов, которые и запускали уже ту силу, к которой принадлежал твой дар.

Эти распальцовки назывались печатями, и если в первом круге их было чуть больше тридцати, то во втором круге этих печатей было за пятьдесят, и это были только базовые и дозволенные к общему изучению. Для ключа техники или просто определённой техники требовалось от двух до непонятного количества печатей, в зависимости от призываемой техники.

А дальше меня ждал нехороший сюрприз и разочарование.

Во-первых, гимназистов обучали, как я понял только крохам знаний, а остальное гимназисты должны были изучать уже у себя дома.

Отсюда я сделал вывод, что у каждого аристократического рода были свои индивидуальные боевые техники, которые ревностно хранились и не разглашались никому кроме членов этого самого рода.

Во-вторых, я не был членом, какого либо рода. От чего мне получалось, можно было довольствоваться только теми техниками, что предоставляла гимназия. А сам план обучения на этот год был настолько скуден, что хотелось выть волком.

В принципе эта книга, которая на большую часть состояла из теоретических объяснений, и только в малой части из практики, намекала мне.

Весь первый год обучения может протекать в теоретических лекциях, медитациях, а также в изучении или заучивании этих самых печатей, ну и освоении боевой системы, которая смутно и упрощённо смахивала на школу рукопашного боя.

Уже глубокой ночью, когда я вернулся в свою комнату в общежитии, выходя из неё ища туалет, раздевшись и забравшись под одеяло, погасил светильник.

Лёжа в темноте, я смотрел в темноту потолка, и думал над тем, что этот мир для меня таит ещё много секретов и тайн, которые мне только предстало узнать.

Однако одно я уже понял. Этот мир был только частично похож на мой, и тут я остался сам по себе, а значит, надо устроиться в нём как можно лучше.

Я гимназист царского образовательного учреждения с контрактом на работу на престол, что значило, что мне нужно получить тут достойное образование и на базе этого попытаться выбить себе привилегированное место работы, а потом по максимуму продвинуться по карьерной лестнице. Тем самым обеспечив себе стабильную безбедную жизнь.

Но это в будущем, а сейчас надо озадачиться своей физической формой, дабы меня тут не избивали, ведь три кандидата на это уже были. А сколько таких друзей было у старого Григория, я не знал.

Да и чего греха таить, я завидовал раньше белой завистью, присутствуя на тренировках Семёна. Мечтая в глубине души так же тренироваться как он. Теперь у меня была возможность воплотить свою сокровенную мечту в жизнь, и отточить на практике всю свою ведомую мне по боевым системам теорию.

Да и к тому же, меня так и рвало изнутри быстрее приступить к изучению боевых техник родового дара. Пусть они для всех были ничтожны и не интересны, но для меня они были словно старинные мифические техники древних мастеров сакральных боевых искусств. Которые так мне смутно напоминали легенды о древних техниках и сказочных силах.

У меня было восемь дней до начала учебного года, и до прихода Петра, который так жаждал моей крови. Интересно, что Григорий ему такого сделал-то?

Вот с такими мыслями я и уснул практически под самое утро.

На численнике было тридцатое августа, а погода уже была по-осеннему пасмурной и прохладной.

Я как раз с самого утра наматывал круги вокруг нашей общаги, готовясь приступить к растяжке и полноценной разминке тела.

В это же время на лавочке под высокими берёзами сидел, зевая, полусонный Степан Анатольевич, или просто Стёпа.

Этот высокий и хорошо сложенный парень походил на крестьянина работягу, кем и являлся до царского теста.

Простодушное лицо парня делало из него рубаху парня, а курчавые темно-русые волосы слегка сползали на брови, топорщась в разные стороны.

Степан Анатольевич был моим соседом по комнате в общежитии, а также бывшим крепостным крестьянином, и ныне вольным человеком. Гимназистом царской Николаевской гимназии.

Он то и стал тем болтуном и находкой для шпиона. Открыв мне дверь к пониманию этого мира, пускай и однобоко.

Оказывалось, что раз в год указом его Императорского Высочества, по всем городам, областям и уделам, да деревням проводился тест родовой силы. Так как многие дворяне нет-нет, да блудили, ходя налево, оставляя своё потомство по окрестностям русской империи.

Такие дети, в чьих жилах текла пусть и разбавленная крестьянской, но всё же дворянская кровь, могли обладать даром. А такие люди на службе императора всегда были нужны.

Вот и получалось, что если в крепостном или бедном вольном находили родовой дар, то его делали вольным, и бесплатно зачисляли в гимназию, после которой он должен был двадцать пять лет служить императору и Российской короне.

Вместе с этим я узнал про то, что общежитие у нас было поделено на два корпуса. В одном, где был я, обитали такие, как Степан. Бывшие крепостные, да бедняки безродные.

А в другом крыле расселялись дети богатых людей, хоть и не имеющие титула, а также отпрыски дворян, которые были признаны ими, но не признаны в правах и наследствах.

Вот и говори потом про равенство гимназистов.

Также я узнал про царские лицеи, где могли учиться только чистокровные дворяне, а также те, кто получал императорский гранд. Но таких были единицы. Представляю, как им будет там несладко учиться, если тут не титулованные незаконнорожденные придурки относились так по-скотски к таким как я, или Стёпа.

— Гриш! — Крикнул мне мой знакомы, когда я пробегал рядом с ним. — Ты ещё долго бегать будешь?

Я приостановился, имитируя бег на месте.

— Стёп, — старался говорить я так, чтобы не сбить дыхание. — Ещё пара кругов и на турники пойдём. Ты же тоже хотел начать тренироваться.