Гимназист

— Ты так думаешь? — с каменным лицом произнёс я. — А знаешь, как я думаю. У канцелярии сверху которая. Которая решает, а не исполняет. Другое виденье. Вы же не настолько тупые чтобы всё ставить на один план, который может не получиться. Княжна должна умереть именно этой ночью, иначе вся суть задумки теряет смысл. Любое другое покушение будет расцениваться как политическое. Я не исключаю ещё попыток. Но это будет не сразу. Если вообще будет.

Если она бы выжила. То они дали бы ход плану, как я думаю, который был основан на том, что царские войска ценой своих жизни её защитили и, пали ради этого. Тоже неплохо для налаживания связей. Не так как хотелось. Но тоже сойдёт. Николай вообще не при деле. Он лицеист в рядах стражи. Это его долг как защитника города. Защищать знать и люд. А то, что он тут очутился. Так это стечение обстоятельств.

А то, что ты умер. Так поди найди того кто тебя убил и где. В городе десятками умирают аристократы, ты просто один из них Александр Романович.

А про пустую информацию, — цокнул я языком. — Есть такая фраза. Нет человека, нет проблем. Нет архива? Правильно. — Улыбнулся я. — Нет личного дела, как и человека. Пойди, разберись, кто там был не принят и отложен в дальний угол. Авось пригодится. Тех, кого завербовали бы восстановить. А вы дорогой мой граф. Сами сказали, что в этом году по всей империи более нескольких тысяч кандидатов завербовали.— Произнёс я, и закашлялся диким кашлем, сгибаясь вдвое, а двор особняка стал, словно блекнуть и становится безжизненным. — Пора заканчивать. — Разогнулся я и сложил печать.

Последнее, что я услышал, прежде чем растворился в воздухе на глазах ошеломлённого графа, было:

— Не может быть! Мы же всех вас извели.

Шум улицы и звуки взрывов, доносившиеся эхом, вновь ударили в мои уши, а в нос ударил запах опаленной плоти и крови.

Вставая с колена, я смотрел на застывшего, словно каменная фигура Ехитова, так же стоявшего на одном колене после использования огненной техники, в глазах которого была словно задумчивая пустота.

Из моих глаз и ушей текли тонкие струйки крови, а внутренности словно выворачивало наизнанку.

Тяжело дыша, я сделал шаг к графу, утирая кровь с глаз.

— Ты был невнимателен, — произнёс я, подходя к Ехитову, и с ходу снёс ему голову с плеч.

Голова упала в снег, а тело завалилось набок, я же засунув саблю за ремень, наклонился и, взяв одной рукой за волосы голову Ехитова, а другой за отворот одежды его тело, выпрямился и поволок безжизненный труп к крыльцу особняка, в котором уже вовсю начинал бушевать пожар.

Преодолев всё расстояние до дома, тяжело дыша, я поднялся по ступеням и вошёл в дверной проем, из которого струился дым.

Идя по холлу особняка, где разгоралась мебель, и повсюду виднелись тела защитников дома и бандитов, я тащил обезглавленное тело графа всё дальше вглубь особняка.

Где-то в стороне трещали балки перекрытий второго этажа, а я то и дело сотрясался кашлем.

Пройдя холл и очутившись в большом зале, я подволок тело к импровизированной баррикаде из мебели, возле которой валялись несколько тел.

Кинув свою ношу к ним, я за считанные секунды завалил их разваленной мной баррикадой из мебели, после чего прокашлявшись, сложил печати.

Тут же из моего рта вырвалась струя огня, устремляясь к горе мебели, которая под жаром пламени вспыхнула словно бумага.

А я, не останавливаясь на достигнутом, продолжил погружать комнату в реки огня.

Когда я покидал дом, первый этаж горел так, что, скорее всего особняк сгорит до каменного основания, уничтожая саму возможность понять, что тут и в правду был граф Ехитов.

Подойдя к лежащим на снегу Розе и Николаю, я присел над ними, и бегло осмотрев их, понял, что их жизням ничего не угрожает.

Бой с графом был настолько скоротечен, а мои манипуляции с его разумом дали мне возможность за одну две секунды времени, прожить в технике свыше десяти минут, хотя такие выкрутасы несли серьёзные последствия для меня, по крайней мере, пока.

Вот и выходило, что с момента моего лечения княжеских особ, прошло всего нечего, и очнутся они явно не скоро.

Ржание коней вдали отвлекли меня от моих мыслей.

Вскочив на ноги, я метнулся к забору и увидел конный отряд, который быстро заполнял улицу, сплошь состоявшую из особняков.

Смотря на прибывший отряд, который подступал всё ближе к нам, я увидел в их первых рядах графа Бельгинского.

Вновь сорвавшись с места, я в один миг был рядом с лежащими в снегу друзьями, и с ходу влепил пощёчину Николаю, а следом вторую.

Князь застонал и начал открывать глаза.

— Вот и славно, — тихо произнёс я. — Вставай княже. Героем будешь.

— Гриш. — Протянул князь Ястрин, медленно приходя в себя, а я уже шёл к дальнему углу особняка под треск обваливающихся потолочных балок, которые завершат уничтожение улик.

Когда я прибыл на место расположения здания, где хранился архив третьего круга царской тайной канцелярии, моё состояние оставляло желать лучшего.

Кровавый кашель скручивал меня в бараний рог, а тело становилось, словно тяжелее с каждой минутой.

Наклонившись к земле, я взял в руки ватную фуфайку которую снял недавно с какого-то убитого мной бунтовщика, и хотел было начать её надевать, как из темноты подворотни, в которой я стоял, услышал голос:

— Вам Григорий необязательно штурмовать третий круг канцелярии. Да и думаю, что сил вы истратили сегодня не мало. Может и не повести.

Я резко повернул голову на говорящего, и с трудом сдержал головокружение, которое хотело захлестнуть меня с головой.

— Мария Павловна? — Прохрипел я, разразившись диким кашлем отхаркивая кровь.

Из полностью чёрного угла подворотни, куда не проникал свет, ко мне выходила княжна Худалова.

Женщина была одета в шубу, которая уходила в пол, и была чёрная как сама тьма.

— Вижу, что ваш окончательный выбор вам достался дорогой ценой Григорий. Вы же за этим сюда пришли? — Засунула женщина руку под шубу и извлекла тоненькую серую папку. — Для того чтобы разорвать всё, что вас связывало с тайной канцелярией. Я права?

— Что? Как? — вытаращился я на женщину, ощутив, словно меня облили из ведра ледяной водой. — Кто вы?

— Как много вопросов, — улыбнулась мне Мария Павловна. — Я надеюсь, что я ваш друг Григорий. И хочу вам помочь в вашем начинании быть свободным. — Подошла она ко мне и протянула папку.

— Что вы за это хотите? — Смотрел я, то на княжну, то на тонкую папку.

— Ничего, — улыбнулась мне Худалова. — Разве могу я, что-то требовать с того, кто спас моего крестника, и возможно его будущую невесту. При этом можно сказать совершил царскую измену и даже убил императорского чиновника. Хоть и тайного. Берите папку Григорий, — потрясла она ей. — Будьте спокойны, это единственный экземпляр, а все хвосты, ведущие к вам, подчищены. Вы больше не имеете ничего общего с тайной царской канцелярией.

— Кто вы такая? — Посмотрел я пристально в лицо пожилой женщины, не спеша брать папку.

— А разве мы не знакомы Григорий? — улыбнулась мне женщина. — Просто вы видите меня сейчас с другой моей стороны. Так же как и я вижу вас сейчас с вашей другой стороны. Так вы будете брать папку? Или мне её сжечь?

— Сожгите. — Тихо протянул я, смотря на папку, на которой стояла императорская печать.

— Даже не заглянете внутрь? — Склонила голову набок княжна.

— В этом нет нужды, — поджал я губы. — Для человека, который осведомлён о моей принадлежности и действиях. Не составит труда подделать документ, если потребуется.

Худалова скривила губы в улыбке и, отведя руку в сторону, посмотрела на папку, которую держала в ладони.