RAL

Хмыкнув, Черен подпихивает себе под шею свернутую в тугой валик кофту и тоже ложится спать. Машина трогается, и уже через пять минут Черен отключается, убаюканная.

Просыпается она от звучного голоса гида, оповещающего о том, что скоро будет первая остановка и завтрак. Люди вокруг сонно моргают, тянутся, зевают и поднимают занавески, от чего в салоне автомобиля становится очень светло. Черен бы с радостью подремала еще, но сосед сбоку ерзает так, что она не может не обращать на это внимания. Она поднимает голову, затекшая шея щелкает так, будто сломалась, а спина болит от неудобной позы, которую Пак приняла во сне.

Черен поворачивается, чтобы попросить соседа вести себя поспокойнее и ошарашенно замирает, ведь напротив сидит не менее удивленный встрече Хенджин.

— Ты что, меня преследуешь? — нервно сглатывая, спрашивает он.

Пак молчит и пялится на него, не понимает, как же так вышло и знал ли Рико, что ее бывший тоже тут? Вряд ли, конечно, но все равно ситуация стремная. С другой стороны, ее вины здесь нет, и уж точно она не собиралась никого преследовать, не сталкер ведь какой-то.

— Это случайность, — наконец отвечает она, застегивает поясную сумку на талии и спешит удалиться.

— Слишком много случайностей, — бросает ей вслед Хван.

Черен вылезает из машины и вливается в скудный поток туристов. Гид провожает их в кафе, размещает на террасе под открытым воздухом за длинным накрытым кипенно-белой скатертью столом. Пак пристально разглядывает тарелку и приборы перед собой, они зеркально чистые, а на салфетках ни единого пятнышка. Посредине стола официанты расставляют большие контейнеры с едой, импровизированный шведский стол на их компанию. Гид приглашает угощаться, и Черен, вдруг ощутившая жуткий голод, спешит положить себе в тарелку побольше риса и залить его пряно пахнущей подливкой с плавающими в ней небольшими кусочками курицы. Она давно не получала от еды такого удовольствия и почти стонет от феерии во рту. Острое, кислое и одновременно сладкое, все это сочетается в одной ложке, а на закуску Черен хрустит салатом из тонко нашинкованной капусты. Много ли надо человеку для счастья? Философские мысли задерживаются ненадолго, ведь где-то в самом углу стола усаживает свою попу на стул Хенджин. Всем видом он выражает недовольство и раздражение, искоса посматривает на Черен, накладывает себе небольшую порцию каши и медленно ест ее, не обращая внимания на разговоры вокруг. В их группе мало туристов, а времени провести вместе предстоит немало. Большинство едут в своих компаниях либо по парам, одиночки тут, очевидно только он и Пак.

Черен старается игнорировать недоброжелательность, если не враждебность, с которой Хенджин на нее смотрит и просто набивает живот. В разговоры вступать не хочется, да и языковой барьер играет роль: она говорит на английском, но не настолько бегло, чтобы комфортно общаться с носителями языка. Помимо английской речи, слышится французская и китайская, Черен понимает, что нормально построить диалог она могла бы только с Хваном, либо с гидом, потому что тот специально разговаривает медленно, четко проговаривает каждое слово. Однако первый в общении, мягко говоря, не заинтересован, а второй занят едой и ответами на вопросы остальных членов группы.

Завтрак заканчивается достаточно быстро, гид сообщает, что у них есть десять минут и пора уезжать, у туалетов мгновенно образовывается очередь.

Когда Черен возвращается к микроавтобусу, она видит Хенджина, о чем-то переговаривающегося с гидом через переводчик на телефоне. Результат их разговора, очевидно, Хенджину не нравится, он фыркает и лезет в машину, Черен, вздохнув, тоже направляется на свое место, замечая по пути, что гид выглядит уставшим, если не сказать заебавшимся.

— О чем ты с ним говорил? — спрашивает она Хенджина.

— Просил посадить меня на другое место, — скрестив руки на груди сердито отвечает тот.

Ей неприятно, что он уж настолько не хочет находиться рядом, что решил впутать в это уже и гида. Черен поджимает губы и ядовито цедит:

— Не получилось?

— Как видишь. Тут все либо с друзьями, либо по парам. Никто не хочет меняться.

— Так противно, что я здесь?

Черен не может удержаться, и обида сквозит в каждом слове. Она чувствует, как накаляется между ними обстановка, но отчасти даже рада этому: злость заставляет ее собраться и держать себя в руках, а иначе она могла бы расплакаться, просто потому что он рядом.

— Мне не противно, — Хенджин устало вздыхает и закатывает глаза. — Но я здесь, чтобы как раз не быть там, где ты.

— Я в общем-то тоже.

— Так как же так вышло, что мы здесь вдвоем оказались?

— Не знаю как ты, — Черен вдруг успокаивается и теряет запал на поспорить. Ей не кажется смешной эта очередная насмешка судьбы, да и жизненный опыт научил, что изворачиваться и врать, пытаясь поубедительнее что-то кому-то доказать, далеко не всегда оказывается панацеей. Она решает говорить все как есть, ведь в их с Хенджином отношениях недомолвки в свое время сыграли решающую роль. — Мой друг купил мне этот тур, чтобы я развеялась после нашего с тобой разговора, поэтому я здесь.

— Забавно, ведь мне экскурсию тоже купил друг. Феликс решил, что это меня отвлечет.

— А почему он не здесь?

— Было всего два свободных места, — пожимает плечами Хенджин, — а он не хотел бросать Чанбина одного в Паттайе.

— И в результате это место купил Рико, понятно, — Черен становится все ясно, до смешного нелепое стечение обстоятельств. Она уже писала Рико по этому поводу, тот был крайне удивлен и сказал, что купил поездку на ресепшн, как и Феликс, очевидно.

— Уже нашла нового дружка, — кривится Хенджин. — Я видел вас тогда, ты очень активно накидывалась в баре.

— Твое какое дело, — Черен отворачивается к окну, устав вести дискуссию и открывает на телефоне книгу, показывая тем самым, что разговор окончен.

Они молчат всю дорогу, каждый сидит в своем телефоне и упорно игнорирует соседа.

Наступает время остановки, и все выходят из автобуса. Хенджин растерянно оглядывается по сторонам, пытается понять, что говорит гид, но получается у него так себе. Черен вздыхает и подходит к нему, чтобы совершить акт самоотверженной дипломатии.

— Предлагаю держаться вместе, — она говорит спокойно, старается не выдавать ни одной эмоции. — Я лучше понимаю английский, и больше нам не с кем общаться, кроме как друг с другом.

— Ладно, — Черен кажется, что она даже слышит в его голосе облегчение. — Чисто деловые отношения. Где мы?

— Это плавучий рынок.

Они проходят к небольшому каналу, где уже качаются на воде узкие вытянутые лодки. Туристы весело переговариваются и занимают места. Черен и Хенджин садятся где-то посередине и с любопытством осматриваются по сторонам. Мотор заводят, и лодка набирает скорость, Хенджин ищет глазами спасательный жилет и даже тянет к нему руки, но отдергивает обратно, смущаясь насмешливого взгляда, которым его одарила Пак.

— Трусишка, — комментирует она.

— Это корыто не выглядит надежным, — обижается тот и отворачивается смотреть на проплывающие мимо пальмы.

Несколько раз водитель их судна резко ускоряется, а потом также резко сбрасывает скорость, немного вихляя задом лодки. Пассажиры восторженно кричат и хлопают в ладоши, гид снисходительно улыбается и пытается что-то рассказать про историю этих каналов и про то, почему здесь нет нормальной дороги. В соседних лодках также много туристов, местных с товаром и жизнь бьет ключом. Они приближаются к самому рынку: вдоль канала на сваях стоят небольшие то ли палатки, то ли домики, где предлагают купить сувениры по цене в три раза больше, чем в любом магазине на суше. Черен только усмехается про себя, глядя, как туристы скупают глиняных слоников и прочую лабуду, а Хенджин покупает браслеты из стеклянных бус на красной нитке по цене качественной бижутерии из бутика.

Поездка быстро заканчивается, довольные люди выползают из лодок. Черен слегка укачало, она неловко кренится, когда делает шаг на пристань и чуть ли не заваливается в воду, но крепкая мужская рука не дает упасть.