Страница 89 из 113
Глава двадцать первая. Снежное побоище
Эйрих пристально рассматривал выходящих из леса вражеских воинов. Его воины уходили из деревни, на ходу перехватывая поводья гуннских лошадей, оставшихся без хозяев.
Численность гуннов составила, на глаз, около десяти тысяч, причём ¾ пешие. Много конных лучников, где-то тысяча или чуть меньше. Есть ещё три сотни тяжелобронированных всадников. Битва будет тяжёлой, но начнётся не сейчас.
Эйрих вернулся за своим копьём. Оно сломалось в паре ладоней от наконечника, превратившись в неудобный посох.
Оглядевшись, Эйрих обнаружил копьё, лежащее у тлеющего стога сена.
— Уходим быстрее! — крикнул ему Аравиг. — Они скоро будут здесь!
— Не будут, — ответил Эйрих. — Я сейчас.
Подъехав к стогу, он подхватил копьё и сразу понял, что это оружие не для всадника: пехотная ланцея, взятая боем или купленная у римлян, скорее всего, кем-то из жителей деревни Визивина...
Длинное копьё несколько менее удобно использовать в седле, но можно. Эйриху было без разницы. Вставив основание копья в ток, он поехал вслед за своими воинами.
В трёх милях от деревни были встречены передовые дозоры остготского воинства. Эйрих остановил свой отряд и выстроил его для смотра.
— Докладывай, — приказал Эйрих Хродегеру.
— Потеряли убитыми сто человек с лишним, точнее узнаю позже, — доложил старший дружинник. — Тяжелораненых тридцать один, ещё двести с порезами и царапинами.
— Оказать помощь, тяжелораненых подлатать и передать в обоз, — распорядился Эйрих. — Остальным проверить снаряжение, заменить испорченное оружие и готовиться к схватке. Я к консулу, Хродегер, ты за старшего.
Консул Зевта занимался раздачей команд и размахиванием руками. Полководец из него выходил далеко не самый лучший, это знали все. Поэтому, когда настанет время, дальше действовать будет Эйрих.
— Разобрался с налётчиками, — сообщил он отцу. — Но, как я понимаю, ты уже знаешь о том, что за деревней собирается большое войско гуннов...
— Проклятье им на головы... — прошипел Зевта. — Никогда не участвовал в больших битвах...
— Мы справимся, — заверил его Эйрих. — Пусть такое количество гуннов я ещё не побеждал, но что-то мне подсказывает, что они не сильнее лучших воинов Улдина, а может даже и слабее в своём большинстве.
Вряд ли, конечно, эти гунны будут слабее, но Эйрих видел, что отец сильно волнуется и сомневается. Как он только что сказал, у него впервые в жизни настолько большая битва, а это веская причина волноваться и сомневаться.
Да и сам Эйрих не сказать, чтобы был предельно спокоен. Меньше часа назад он рубил людей саблей, на щеке до сих пор горит стёртая гуннская кровь, веером брызнувшая из распоротой глотки неудачника, промахнувшегося с ударом. Но горячка боя прошла, а глубоко в груди, взамен ей, пришёл холодок предвкушения грядущей большой битвы. Эйрих волновался, но не сомневался — он уже давно на войне, дольше, чем кто-либо другой из здесь присутствующих, поэтому сомнений нет.
«Либо умрём, либо победим», — подумал Эйрих.
Тысячниками в остготском воинстве выступали военные трибуны, коими полгода назад объявили всех вождей, имеющих в подчинении не меньше пятисот воинов. Это значит, как минимум, что небольшими подразделениями они управлять умеют, а это то, что было нужно Эйриху. На более высоком уровне будет думать он.
Организационная волокита продлилась до вечера: сначала Эйрих осмотрел подходящее для боя место, затем около часа доводил план битвы отцу, а тот спускал его тысячникам, ну а те сотникам и десятникам.
Как выбирают подходящие места для сражений?
На самом деле, подходящих мест не так уж и много, как может показаться сначала.
Рядом с деревней Визивина были пашни, где выращивалась рожь. Открытое пространство, ровное, как стол, поэтому оно отлично подходит для того, чтобы гунны согласились сражаться и остготы не начали в бой в ущерб себе. И Эйрих ещё с прошлой жизни знал, что чем больше на поле сражения кустов, деревьев и оврагов, тем сложнее планировать перемещения и атаки подразделений. Битва — это само по себе сложно, поэтому лучше не преумножать себе сложности...
А вечером, когда были выставленные усиленные дозоры и поставлена на часы дежурная тысяча, всегда боеготовая, прибыли переговорщики от гуннов.
На встречу поехали Зевта, Эйрих и три отцовских старших дружинника: Бодвин, Аламир и Киндла. Со стороны гуннов тоже было пятеро и особо выделялся рослый гунн в римских пластинчатых доспехах. Такие доспехи сами по себе ни разу не дёшевы, а ведь они ещё и позолочены.
— Я — Зевта, сын Байргана! С кем говорю?! — окликнул консул переговорщиков.
— Я — Дариураш, правитель всех гуннов! — выехал вперёд рослый гунн. — Ты тот самый Зевта, что считает себя консулом остготов?!
— Да! — ответил отец. — А ты тот самый Дариураш, который считает себя правителем всех гуннов?!
— Угадал! — крикнул ему претендент на гуннский рейкстат. — Мы приехали, чтобы сделать тебе предложение, так называемый консул остготов! Выдай нам Руу и Мундзука с его гнилыми отродьями, а мы за это вас не убьём!
— Вон на том поле будет битва! — протянул руку Зевта к заснеженной пашне. — Вот там и посмотрим, кто кого убьёт!
— А я думал, что ты умный человек, Зевта, сын Байргана! — ответил на это Дариураш. — Но ты оказался достаточно тупым, а ещё очень отважным, раз посмел мне дерзить! Тогда встретимся завтра!
«Вот обрадуются выжившие жители деревни...» — подумал Эйрих. — «Старые римляне говорят, что на полях особо кровопролитных сражений, обычно, вырастает самая сочная пшеница...»
Обратно они ехали в молчании, под хруст снега под копытами лошадей.
Зима окончательно вступила в свои права и осыпала холодную землю снегом. Хотя в этом году была странная погода: весь ноябрь было пусть и холодно, но вообще без снега.
— Замени копьё, — произнёс Зевта. — У меня есть несколько.
— Хорошее же копьё, — покачал головой Эйрих. — Римская ланцея — качественная и надёжная.
— Она больше подходит для пешего боя, — вздохнул консул.
— Всё равно на один раз, — ответил на это Эйрих.
— Как знаешь, — махнул рукой Зевта. — Ночевать где будешь?
— Со своими, — ответил Эйрих. — Завтра с утра надо обсудить последние детали будущей битвы, поэтому лучше не пей сегодня.
— Поучи меня ещё, что делать, — недовольно произнёс Зевта. — Но да, в чём-то ты прав. Налегать не буду.
Эйрих не одобрял вообще питьё алкоголя само по себе, потому что вино и брага делают человека слабым и тупым. На отца повлиять он не мог, но никогда не переставал пытаться.