Страница 71 из 113
Эйрих, несмотря на открытые трудами Клавдия Галена сведения, термами пренебрегал. Виной всему были эйриховские убеждения из прошлой жизни: для него было форменным безумием загрязнять речную или озёрную воду грязью с волос и тела — духи разгневаются и причинят тебе, в отместку, такие страдания, что впредь будешь обходить реки седьмой дорогой. Но это не значило, что он ходил и вонял.
Для гигиены Эйрих использовал оливковое масло, за неимением избытка животного жира. Намазываясь маслом с ног до головы, он брал чистый речной песок и оттирался им до полного исчезновения грязи. И вот после этого он брал немного воды из реки, читал охранительный заговор и быстро смывал с себя остатки масла и песка. Дальше он надевал чистое бельё и ходил посвежевшим до следующей помывки.
Римлян же, рискующих здоровьем в термах, он искренне не понимал. То есть теперь, после чтения трудов Галена, понимал, но позицию их не принимал. Это мало того, что неуважительно к речным духам, так ещё и очень опасно. Впрочем, навязываться и учить их жизни он не собирался — если что-то вдруг, то сами виноваты.
— Доброго здоровья тебе, уважаемый, — обратился Эйрих к упитанному римлянину, сидящему на лавке и оттирающемуся полотенцем.
— И тебе того же, юноша, — благосклонно кивнул ему римлянин.
— Где я могу найти владельца этих терм, Фауста Кавдекса? — поинтересовался Эйрих.
— Вон он сидит, со святым отцом Македонием, — указал римлянин на двух почтенных мужей, сидящих через три лавки.
— Премного благодарен, — с признательностью кивнул ему Эйрих.
Владелец малых терм и священник о чём-то горячо спорили, поэтому мальчику пришлось подождать паузы в диалоге, набирающем обороты.
Спорили они о язычниках. Точнее о конкретном язычнике, клиенте Фауста Кавдекса, уличённом в посещении храма Юноны. Клиента зовут Авл, он почти в открытую проводит запрещённые ритуалы, что сильно не нравится святому отцу Македонию, ссылающемуся на запретительный закон императора Флавия Аркадия, ставящий целью прекратить всякие языческие ритуалы.
Как патрон, Кавдекс отвечает за поступки и проступки своего клиента, поэтому сейчас пытается отрицать причастность Авла к язычеству, заверяя, что бедолагу, скорее всего, заманили в храм Юноны какие-то злые люди и сам бы он точно никак и никогда.
— Ты чего хотел, сын мой? — священник вдруг обратил внимание на Эйриха.
— Претор Эйрих Ларг, — представился мальчик. — У меня дело к уважаемому Фаусту Кавдексу, касательно размещения моих людей в его стабулах и кумпонах.
— Прямо-таки во множественном числе? Именно в стабулАХ и кумпонАХ? — удивился владелец малых терм. — Сколько у тебя людей?
— Две тысячи четыреста тридцать семь, — ответил Эйрих.
— Ты сейчас не шутишь? — недоверчиво уточнил Кавдекс.
— Мы только прибыли в Салону на двадцати кораблях, легионер Сервий посоветовал обратиться к тебе, так как только ты можешь разрешить эту задачу, — пожал плечами Эйрих. — Итак?
— Святой отец, я вынужден отложить наш спор на вечер, — посмотрел Кавдекс на отца Македония. — Дело вынуждает.
Священник был недоволен таким развитием событий, он с неприкрытой неприязнью посмотрел на Эйриха, но затем кивнул.
— Так и быть, до вечера, — встал отец Македоний с лавки. — Но мы должны разобраться в этом сегодня же.
— Непременно, — кивнул Кавдекс.
Религиозный деятель ушёл в сторону издалека видимой базилики, а владелец малых терм перевёл испытующий взгляд на Эйриха:
— Ты точно не шутишь?
— Моё прозвище Щедрый, а не Обманщик, — произнёс Эйрих. — Нам срочно нужно размещаться на ночь, поэтому я бы хотел сразу перейти к делу.
Видимо, таких крупных заказов у Кавдекса ещё не было, раз он не может поверить в свалившуюся удачу с первого раза.
— У меня как раз есть свободное время, — произнёс римлянин. — Пойдём в порт.
Когда Фауст Кавдекс удостоверился, что Эйрих действительно не обманывает его, началась процедура размещения всей этой прорвы людей в стабулах и кумпонах, не рассчитанных на такое количество людей — пришлось договариваться с другими дельцами, дабы они тоже предоставили свои дворы.
Уже после заката, проблема была решена и всех легионеров с семьями разместили по всему городу, а Эйрих начал переходить рамки приличий: ночью никто дел не ведёт, но постой обходится слишком дорого, поэтому он вынужден беспокоить отдыхающих людей, которые могут продать телеги и лошадей.
Так дела никто не ведёт, даже сам Эйрих, в иной ситуации, предпочёл бы отложить это до утра, но каждый день постоя будет обходиться ему очень дорого, поэтому надо уложиться хотя бы в два-три дня, после чего отправляться домой.
Нужно очень много телег, много лошадей и ослов, но это тоже не напрасные траты — потом всё это будет продано остготам, а прибыль занесена в казну.
Беседуя с недовольными торговцами, которые были очень не рады тому, что в их дома стучится какой-то варвар, желающий что-то срочно купить, Эйрих окончательно выбился из сил.
С другой стороны, ощущение земной тверди быстро вернуло ему силы и избавило от тошноты и головокружения, но не от головной боли.
Когда стало совсем неприлично, Эйрих завалился спать в домусе Фауста Кавдекса, который просто не мог не принять на ночь такого важного покупателя. Он даже настаивал на том, чтобы Эйрих остановился в его гостевых покоях, потому что иной исход означал для него урон чести как хозяину.
Утром Эйрих продолжил кипучую деятельность.
Выкупив, за неприличные деньги, всё, что может ездить и возить груз, он вывел часть легионеров из города, поставив их полевым лагерем, охранять телеги с грузами.
Провозившись с этим до самой ночи, он снова лёг спать поздно, а утром вновь проснулся рано и продолжил интенсивную работу. И так до победного конца.
Кавдекс был не рад уходу такого числа постояльцев, хотя понимал, что вечно такое счастье длиться не может. Золотые дни закончились, поэтому Салона, взбудораженная внезапно прибывшей прорвой людей, вновь успокоилась.
Но солидно обогатился не только владелец малых терм, а ещё и различные торговцы.