Лентяйское сочинение

Вадька как увидел, что Толька прослезился, так и уставился в его мокрое лицо. Поёт дальше. Здорово так. Голос его потащился куда-то высоко на гору и вдруг рухнул вниз, оборвался.

Он закашлялся. Говорит:

– Высоко взял. Надо на октаву ниже. Го-го-го! – вот так. Эх, кто бы мне сейчас камертоном ноту «ля» дал. Я бы подстроился.

Мне показалось, что щёлкнула дверь. Выхожу из кухни, смотрю: папа пришёл с работы. Стоит, уши руками зажал.

– Это кто там колотится, как козёл об ясли? – тихо спрашивает меня.

– Вадька, – говорю. – Он теперь серьёзно занимается пением.

– Во даёт! Ещё один Штоколов. От его вокала, того и гляди, цветы на подоконнике завянут. А по какому случаю сборище и этот концерт?

Я рассказал.

– Понятно, – сказал папа. – Позови-ка мне Тольку, а сам оставайся на кухне с ребятами. Ясно?

– Ясно.

Я вернулся на кухню.

Вадька исполнял романс. Борька смотрел ему в рот и слушал. Он так внимательно смотрел, будто считал у Вадьки зубы.

Я говорю Тольке шёпотом:

– Папа пришёл. Иди, он тебя зовёт.

Толька застеснялся, засопел, замахал рукой.

– Иди, – говорю ему и подталкиваю в спину.

Вадька перестал петь. Набросился на меня:

– Ты чего его выпроваживаешь? Он же слушает!

– Никуда я его не выпроваживаю. Сейчас придёт, – говорю.

Борька, похоже, понял, в чём дело.

– Ну что ты завёлся, Вадька? – говорит. – Спой-ка лучше ещё разок свой романс.

Вадька так и остался стоять с открытым ртом.

– Тебе нравится? – спрашивает.

Тут в кухню вошли папа и Толька. Совсем недавно Толька был такой несчастный, а тут стоит, улыбается.

– Вадик, – сказал папа, – а ты не мог бы спеть ещё раз? Для меня.

– Для вас?.. – Вадька замялся. – У меня ещё плохо получается.

– Ну, пожалуйста… – папа достал из пакета соломку. Откусил кончик. – Внимание, – лицо у папы стало серьёзным. Он посмотрел на Вадьку. – Маэстро, вы готовы?

Вадька чуть покраснел. Но руку просунул между пуговиц рубашки ещё глубже. Отставил ногу, топнул и говорит:

– Готов.

– Попрошу с первого такта. И-и… – папа взмахнул дирижёрской палочкой из соломки.

– Выхожу-у оди-ин я на природу-у-у… – заголосил Вадька.

Папа постучал соломкой по чайнику.

– Стоп, стоп, стоп!.. Маэстро, про какую природу вы поёте? У поэта сказано: «Выхожу один я на дорогу…» На дорогу. Понятно?

Вадька кивнул.

– Начнём снова. И-и… – папа взмахнул соломкой.

– Выхожу один я на доро-огу-у. Сквозь туман та-ра-ра-ра-ра-ра…

– Стоп! Маэстро, у поэта, между прочим, «сквозь туман кремнистый путь блестит», а не «та-ра-ра-ра».

Вадька замолчал. Стал красный, как пожарная машина. Насупился.

– Я ещё не как следует выучил. А вообще, я домой пойду, – и направился к двери.

Папа нам говорит:

– Проводите его. Он сейчас очень расстроен и нуждается в дружеском сочувствии.

Догнали Вадьку. Спускаемся по лестнице. Он молчит.

– Никакой из меня вокалист не получится, – вздохнул наконец.

– Это почему же? – говорю. – Главное – желание и способности.

– А ещё тренироваться надо всё время, – сказал Борька.

– Да какие способности, – махнул рукой Вадька. – Я ведь в хоре пою. И то только припевы. А Витька Кочерыжкин, солист наш, смеётся. Говорит: «Тебе, Вадька, медведь на ухо наступил».

– Да не слушай ты своего Кочерыжкина! Врёт он! Вспомни: ты когда запел, так у Тольки даже слёзы потекли от твоего пения. А ведь ему не до того было.

– Это он из-за трёшки.

– Может, и из-за трёшки, – говорит Толька. – Да и романс ты пел грустный. До сих пор не очень-то весело, хоть и трёшка нашлась.

– Как нашлась?! – остановился Вадька. – Пока я пел?

– Ну да.

– В кармане?

– Нет, на улице. У хозяйственного магазина, на ступеньке.

– Значит, нашлась! – обрадовался Вадька. – Как же она нашлась? Ничего не понимаю!

– Вовкин папа нашёл. Он как раз мимо шёл. С автобуса. И увидел.

– Вот это здорово! – совсем повеселел Вадька.

– Конечно! – сказал Борька. – Теперь Тольке дома не влетит.

– Ещё бы! – говорю. – Теперь-то не за что.

И мы пошли в хозяйственный магазин. Купили лампочки и сложили их в Толькину сумку.

Вадька ещё раз проверил Толькины карманы. В самый надёжный – с пуговкой – он положил сдачу. Положил и пропел:

– Та-ра-ра, смотри не потеряй!..

Там, где трещат мотоциклы

Прямо над дорогой высоко-высоко висел длинный красный флаг. На нём было написано белыми буквами: «СТАРТ». А под этими буквами сидели кожаные мотогонщики. На своих мотоциклах. Мне хорошо было видно. Мы с папой и много болельщиков стояли на обочине, у самых канатов.

Было очень тихо. Я переступил с одной ноги на другую и услышал, как у меня под ногами заскрипел песок.

Вдруг судья махнул флажком. Мотоциклы заревели и рванули. У некоторых передние колёса так подпрыгнули вверх, будто мотоциклы встали на дыбы, чтобы сбросить всадников. Будто это не мотоциклы, а дикие лошади.

И не успел я опомниться, как ни одного мотогонщика не осталось – все умчались. Осталась только туча синего дыма.

Многие болельщики бросились в сторону. Я тоже бросился, но папа схватил меня за руку.

– Стой здесь! Гонщики идут по замкнутому кругу. Отсюда, – папа показал рукой в сторону поворота, – мы увидим, как они будут проходить вираж.

Рядом с нами спорили болельщики.

– Что там ни говорите, а Гаврилкин придёт первым! – сказал один.

– Кто?! Гаврилкин?! Да ваш Гаврилкин со старта ушёл четвёртым, а Севастьянов – первым! – ответил ему дядька в плаще.

– Гаврилкину давно пора пересесть на трёхколёсный велосипед – делать ему уже нечего на кольцевых гонках! – сказал парень в кожаной кепке. В руках у него была газета трубочкой, и он всё ею размахивал.

– Не говорите глупостей! Кто же, по-вашему, может обойти Гаврилкина или, скажем, Севастьянова?! У них – опыт!

– Да хотя бы Егоров!

– Ну, насмешили! Ну, расхохотали!..

Парень в кепке так размахался газетой, что сбил шляпу с дядьки в плаще. Шляпа упала и покатилась по земле. Все стали громко смеяться:

– Шляпа улетела!

– Эй, шляпа, лови шляпу!

– Умную голову пошла искать!

Но тут дядька, который кричал, что победит Гаврилкин, показал пальцем на небо и гаркнул:

– Тихо, братва!.. Идут.

Мы все бросились к дороге.

Где-то далеко-далеко что-то пищало, как комар.

Скоро из писка получился тихий вой, а потом – громкий треск. С этим треском мотоцикл промигнул мимо меня. Я видел, как мотогонщик лежал прямо на бензиновом баке мотоцикла. На голове у мотогонщика был синий шлем. Этот шлем прятался за прозрачный обтекатель. Мотогонщик смотрел вперёд. Из-за очков глаза у него были большие, как у стрекозы.

На повороте мотогонщик стал валиться набок. У меня даже дух захватило – ведь он разобьётся! Но мотогонщик не упал. И я так вздохнул, будто это я сам чуть не разбился.

Вдруг закричали:

– Севастьянов!

– Ура!.. Севастьянов!

– Страсти накаляются, – сказал папа.

Уже много кругов прошли гонщики. Несколько раз Севастьянова обгоняли другие, но он всё равно оказывался впереди.

И вот судья показал Севастьянову флаг с чёрными шашечками – значит, ему оставалось пройти последний круг. Мотогонщик увидел флаг, кивнул головой – и как даст газу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.