Маньяк по субботам

— Вы взялись за расследование и попросили аванс, чтобы принести пользу Отечеству? — взвизгнули в углу.

— Наши интересы совпадают. Я разыскиваю уникальных животных и ловлю жулика, что требуете вы, и заодно поймаю негодяя убийцу, что требует моя совесть, я зарабатываю себе гонорар и приношу пользу, — Грай посмотрел на часы. — Три минуты до закрытия выставки. Вам хватит времени, чтобы принять решение.

Уходя, мы слышали, как Копейкин стучит металлическим червонцем по штанге, добиваясь общего внимания. Уже было тридцать минут седьмого, посетители почти все разошлись, гул в зале затихал. Участники выставки забирали своих кошек и спешили к выходу. Глядя в зал, Грай мрачно сверкал глазами. В самодеятельном буфетике я купил красное яблоко и торопливо грыз его, чтобы заморить червячка.

Члены совета спускались по деревянной лесенке и по одному проходили мимо нас.

Парни открыто смеялись, а джинсово-кожаный Сергей Сергеев показал пальцем на меня и во весь голос заржал:

— Бу-га-га…

«Может быть, нам еще придется встретиться, — сдерживаясь, подумал я. — Не люблю оставаться в долгу».

Геннадий Дмитриев громко фыркнул носом, Верхов вяло махнул рукой.

— Прощайте, — тихо, я едва понял ее, произнесла Ирина Харитонова.

— Что ни делается, все к лучшему, — строго сказала Надежда Молчанова, тряхнув косой. — Они сильнее, и нам не следует рисковать.

Юрист Яковлев молча кивнул.

Копейкин, теперь почти уже председатель клуба «Ко-тсфеич», величественно глянул на нас и пробасил:

— Подавляющим большинством голосов принято решение прекратить расследование. Наш договор аннулируется. — и заторопился к своей кошке.

Шувалов остановился, в раздумье покрутил в руках банку с пивом, бутылку шампанского, но пить ничего не стал.

— После закрытия выставки я сложу с себя обязанности председателя клуба и выйду из него. Молодежь выучилась, требует места под солнцем, и у нас грядет новый раскол… Пойдемте, пора ехать.

Грай резко повернулся ко мне.

— Ты очень громко жуешь яблоко.

Я чуть не подавился.

— Оно такое твердое…

Грай в раздумье потрогал колючий подбородок.

— Я дал слово не бриться, пока не отыщу жулика.

— С бородой станете выглядеть солиднее, — успокоил я его. — Мне тоже придется не стричь волос. Что же, заплету косичку.

— Поиск придется продолжить за наш счет. Ты готов?

— Да, готов. Но капитан Бондарь не давал никакого обещания. Он просто снимет нас с довольствия.

Грай вздохнул.

— Финансовое положение у нас поганое. Мы посрамлены и изгнаны… Никогда, Виктор, не плачь и не жалуйся. Детектив должен любую ситуац’по использовать в свою пользу. Итак — мы посрамлены и изгнаны. Нас больше в расчет не берут — какой же частный детектив станет работать бесплатно? Вывод — мы можем ставить мышеловку.

Грай усмехнулся, затем на лице его вновь появилось мрачное, унылое выражение. Он даже ссутулился и, бережно поддерживая раненую руку, медленно, старческой походкой пересек зал. Я шел сзади, и у меня было ощущение, что мы участвуем в собственных похоронах. Копейкин шумно распоряжался в зале.

Я взял кейс и разместился с Елисеем на заднем сиденье машины. Шувалов с Граем сели вперед, и мы покатили в Питер.

После долгого молчания Шувалов пожаловался:

— Я как игрок на хоккейном поле. Меня прижали к борту и мощным ударом вышвырнули с поля. Лежу, дергаюсь, а встать, наверное, не смогу.

— Не надо драматизировать, — попытался успокоить его Грай. — Лучше скажите, правда ли, что хорошая кошка за три дня чувствует, что ее украдут?

— Есть такая шутка про собак. Но кошки не менее чувствительны. Просто они сказать не могут, а мы, люди, невнимательны и плохо знаем их язык.

— Елисей не чувствует, что его скоро украдут? Он вам ничего не говорит? Прислушайтесь.

— У него в кейсе телефон отключен, — отшутился Шувалов. Он высадил нас у самого крылечка и сразу поехал домой.

Капитан Бондарь держал ужин в духовке на маленьком огне.

Снимая пальто, я потянул носом и попробовал угадать:

— У нас сегодня гречневая каша со шкварками и бараньи почки под сметанным соусом.

Бондарь улыбнулся.

— Ты прав… — но тут зазвонил телефон.

Бондарь снял трубку.

— Просят вас, Грай.

Грай нажал кнопку на селекторе.

— Здравствуйте, Стриж.

— Докладываю. Я звоню со станции метро «Автово». Груз пришел сегодня, мною получен. Сейчас находится у меня в машине, ведет себя нормально, воду и пищу принял. Машина замаскирована, находится неподалеку. Вижу, подъезжает объект. Дополнительные инструкции будут?

— Действуйте, как договорились. Ночь дежурите, утром, после ухода объекта, занимайте плацдарм и устраивайтесь, привыкайте к месту действия. Днем сможете выспаться.

Бондарь положил кашу в тарелки — снова звонок. Грай пошел сам к телефону.

— Слушаю вас, Сапунов… Завтра в шесть тридцать утра жду вас у себя.

Меня словно магнитом притягивают загадки Грая.

— Утром военное совещание, я приглашен?

Грай хмуро придвинул к себе тарелку.

— Ты заслужил отдых и до завтрака мне не нужен. Постарайся выспаться получше, воскресенье — сложный день.

Больше всего человека обижает недоверие. В деле появились подробности, которые мне не нужно знать? Какие задания получат оперативники, приглашенные Граем?

Сразу после ужина я поднялся к себе, положил голову на подушку, приказал себе не искать ответа на эти вопросы и быстро уснул.

* * *

На следующее утро, в воскресенье, после завтрака, в девять часов я сел за свой стол и раскрыл газету «Вечерняя Нева».

Грай постелил на стол плотный лист бумаги, достал из стола масленку, отвертку, маленький шомпол и старинный ржавый с кремневым бойком пистолет. Откуда он их берет? Я уже спрашивал, он ответил, что когда коллекционируешь — они сами в руки плывут. Только дорого платить приходится. Зачем ему нужны эти совершенно бесполезные пистолеты, я понять не могу. Может быть, ему лучше думается, когда он ковыряется в старом железе?

Вот первый звонок телефона. Грай включил селектор.

— Докладывает Олег Стриж. Ночь прошла спокойно. Посылка вела себя хорошо. Объект убыл. Мы оккупировали место действия. Посылка на свободе, ведет себя удовлетворительно. Вода и мясо поставлены. Я изолирован и ложусь спать. До вечера.

— Хорошо, контрольная связь в восемнадцать часов.

Второй звонок был в одиннадцать.

— Докладывает Савелий Сапунов. Я звоню из Пушкина, нахожусь в спортзале, на втором этаже в кабинете директора, тут небольшое окошечко в зал. Объект находится на месте, все в порядке. К нему подошел появившийся на выставке англичанин мистер Джон Смит. Они говорят по-английски. Джон собирается купить Елисея, он напорист, доставал из кармана пачку фунтов стерлингов. Может, что-нибудь придумать и спровадить мистера? Он, вроде, под мухой и несколько навязывает свое общество.

— Продолжайте следить за обстановкой. Напоминаю — ни в коем случае не обнаруживайте себя. Можно вмешаться только в крайнем случае, если объекту будет грозить непосредственная опасность.

— Понял, возвращаюсь к объекту.

Я прочитал от корки до корки «Вечернюю Неву», затем «Санкт-Петербургские ведомости». Грай продолжал мучиться со старинным пистолетом. Да разве отчистишь ржавчину одной рукой? Я снял пиджак и пришел ему на помощь. Только измазал руки в ржавчине, звонок. Взглянул на часы — тринадцать ноль-ноль. Грай нажал мизинцем на кнопку селектора.

— Докладывает Сапунов. К Джону Смиту присоединился норвежец, имя его еще не знаю, и тоже хочет купить Елисея. Они торгуются и набивают цену. Вокруг Елисея начинается ажиотаж. Откуда-то появился фотокорреспондент со вспышкой. Толпятся ротозеи, подходят любители, вести наблюдение становится сложно. Объект все время в плотном окружении людей.

Грай забеспокоился:

— Смотрите в оба. У нас соперник нс просто умный, а талантливый. Мы уже имеем в деле три трупа, не прозевайте, — чтобы сегодня не появился четвертый. Мне этот ажиотаж не нравится.