Маньяк по субботам

— Вот подлец! — не выдержал я.

В комнате был порядок, какой можно предположить в рабочем помещении. Нет следов драки, стулья на месте, на столе — толстые рукавицы и журнал с рабочими записями. Голова и спина не имели повреждения. Я присел на корточки и попытался рассмотреть грудь. В тельняшке, сквозь распахнутую рубаху, увидел резаную дыру и края этой дыры, покрытые кровью. Крови на стол натекло немного — значит, кто-то ударил его, подождал, пока сердце остановится, и вытащил нож. Еще мягкое тело навалилось на стол, так что лбом Кулик уперся в покрытую дерматином фанеру, да так и застыл.

Что же теперь делать? Первое, самое сильное желание — уйти, исчезнуть. Я вытер носовым платком ручку двери, подумал, не трогал ли чего-нибудь в комнате?

Тут увидел телефонный аппарат на полочке, приделанной к стене. Неплохо бы посоветоваться с Граем. Положил на трубку носовой платок, набрал номер.

— Слушаю, — ответил через некоторое время Грай.

— Хочу вас огорчить, — извинился я. — Стоит вам куда-нибудь меня послать, так в этом месте вскоре обнаруживается труд. Я звоню из конторы кошколовов. Их никого нет, сама контора оказалась открытой. Мне посоветовала приехать сюда мать Кулика сказала, что он, порой, круто выпивает и остается ночевать в конторе. Сейчас в своей бригадирской комнате Кулик сидит за столом, заколотый ударом ножа в сердце. Я здесь один, никто меня не видел. Дверную ручку я уже вытер. Могу уйти отсюда и позвонить в милицию из телефона-автомата. Какие будут указания?

— Черт возьми, тебе нужно было остаться там вчера после разговора с ним.

— Но тогда этот стол сейчас бы украшал мой труп. Я еще не женат и не могу позволить себе подобное расточительство. Итак, я предлагаю обсудить эту проблему. Мне не терпится отсюда уйти.

— Что теперь обсуждать и зачем тебе уходить? Мы были на правильном пути, и еще одна ниточка оборвана. Проклятье!

— Скорее всего он убит после работы. Кто-то к нему пришел, они выпили, тут сильно пахнет водкой, не продохнуть, и гость заколол своего приятеля.

— Теперь поздно обсуждать это, оставайся там, — и Грай бросил трубку.

И все-таки мне сильно хотелось удрать отсюда. Случайно я бросил взгляд в окно, увидел, что через улицу к дому спешит мать Кулика, и успел выскочить из квартиры. Тут на лестнице мы и встретились.

— Вы еще здесь? — удивилась она.

— Да, я постучал, никто не открывает, вот, стою на лестнице, жду.

— Где ж ему быть? Там он, — уверенно отвечала женщина. — Не иначе, как перебрал и крепко спит.

Мы прошли по коридору. Она распахнула дверь в комнату бригадира.

— Так я и знала, спит, пьяный черт!

Она подошла ближе и хотела толкнуть его в плечо.

Я сделал вид, что все это вижу первый раз и посоветовал:

— Лучше вам его не трогать. Тут не все в порядке, мне кажется.

Она медленно протянула руку, холод его тела и неестественная тяжесть подсказали ей, что сын мертв. Она пошатнулась и стала падать. Я подхватил женщину и помог сесть на стул.

— Допился-таки, — вытирала она слезы. — Сердце не выдержало, сколько раз я ему говорила. К экстрасенсу ходил, кучу денег истратил, ничего не помогло.

— Он заколот ударом ножа в сердце, — сказал я, — Скорее всего это произошло вчера вечером. Он был так пьян, что если и видел опасность, то защититься уже не смог.

— Откуда вы взяли?

— У него рана на груди.

— Подымите его.

— Лучше этого не делать до прихода милиции.

По лицу женщины текли слезы. Я думал, что она сейчас завоет, упадет на пол, начнет биться в истерике и придется спасать ее, чтобы не умерла. Она закусила платок и с минуту сидела молча, как каменная. Затем заговорила чужим голосом, словно была не в себе:

— Хоть и приемный сын, а жалко, как родного. Да, надо звонить в милицию.

— Милиция начнет задавать вопросы, следует подготовиться к разговору с ней.

— Вы такой энергичный…

— Я частный детектив Виктор Крылов из детективного агентства Ярослава Грая.

— Вам надо платить?

— Нет, мы расследуем пропажу дорогих кошек, и поэтому я хотел поговорить с вашим сыном. Платить мне не надо. Скажите, когда вы последний раз видели своего сына живым?

— Вчера утром, когда он уходил на работу.

— После этого говорили с ним по телефону?

— Да, он звонил в конце дня, сказал, что к нему зайдет заказчик, и они задержатся с ним.

— Может быть, он назвал имя или ещё что сказал про этого человека, попробуйте вспомнить.

— Нет, сказал только «заказчик», он немногословен.

— Какого рода мог быть заказ?

— Не знаю, он меня в свои дела не посвящал. Говорил, я даю тебе деньги, и ладно, об остальном знать не обязательно.

— Где он был в воскресенье поздно вечером?

— Не знаю, пил где-то, пришел домой в час ночи.

— Что-нибудь принес домой, какой-нибудь сверток или сумку?

— Ничего не принес.

— Он сам водил машину, на которой кошколовы ездят по городу?

— Сам, несмотря на пьянку, он хороший водитель, ни одной аварии за всю жизнь.

— У него были враги?

— Он воинственный, и наверняка были люди, которых он в свое время обидел.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Кого я могу подозревать? Но это был не враг, с врагом он не стал бы выпивать.

— Кто же это мог быть?

— У него много знакомых.

Мать Кулика прижала ладони к глазам и негромко заплакала. Я осторожно взял трубку через платок и позвонил в милицию…

Весь вечер я провел с матерью Кулика. Сначала у дежурного следователя Распопова в районном отделении милиции. Прежде я видел его мельком, теперь пришлось познакомиться ближе. Он угостил меня чаем и сайкой. Потом у заместителя городского прокурора Величко. О нем прежде не приходилось слышать. Там мне повезло, из соседнего буфета принесли кофе и бутерброд с сыром.

Домой, на проспект Стачек, 126, я попал лишь в двадцать два сорок. С нежностью посмотрел на красного ватного петуха, сидящего на горячем чайнике, на три вареных яйца на блюдечке, на пшенную кашу со шкварками, вынутую из духовки, на полукопченую колбасу, нарезанную тонкими ломтиками;

— «Ел он много, но не жадно», — процитировал я капитану стихи, садясь за обеденный стол.

— Как может человек за день так осунуться? — удивился Бондарь и подложил мне еще каши.

Рассказ мой занял час и не принес никакой пользы, потому что неведомый убийца оказался ловким, не оставил ни малейшей ниточки, ни слабенького следочка. Грай измучил меня своими вопросами и все без толку, я сам чувствовал — зацепиться не за что. Мы сидели опустошенные, разочарованные друг в друге, обессиленные.

Я дословно передал разговор с матерью Кулика, потом на всякий случай пересказал его еще раз медленно, пытаясь осмыслить и переварить каждое ее слово и все, что может быть за ним.

— Ну, и как ты считаешь, что мы должны делать дальше? — спросил наконец, Грай, потому что спрашивать больше было нечего.

— Если честно, я полагаю, нам надо отказаться от дела. Этот тип не просто способный, он умен, талантлив. Он нам не по зубам. Ну, хоть бы где оставил следочек, заковыринку. Нет, все делает чисто, без промаха. Милиция тоже в тупике. Куда я иду по вашему приказу — там появляется смерть. Кстати, Куклачев жив? Может быть, позвонить в Москву?

— Не валяй дурака.

— Значит, эн ни при чем? Я так и думал. А вот графа Шувалова с его котом, думаю, надо взять под охрану. Мне не нравятся краски, сгущающиеся вокруг нашего кошачьего дела. Полагаю, что должен поехать к нему тотчас. Я уже видел три трупа, не хочу лицезреть четвертый. Вполне возможно, что…

— Графа Шувалова уже охраняют.

Это явилось для меня неожиданностью.

— Кто и когда начал его охранять?

— После твоего звонка из дома кошколовов я нанял трех детективов — Олега Стрижа, Савелия Сапунова и Константина Васина. Завтра, если удастся, я тебя с ними познакомлю. В половине двенадцатого у них смена.

— Шувалов знает об этом?

— Пет, пока охрана скрытая.