Страница 15 из 116
Шувалов заметил и рассмеялся:
— Если вы такой суеверный, тогда давайте свернем, пройдем через улицу Морской Пехоты, если повезет, я вам покажу уличного кота, который стоит миллион.
Мы спустились с холма, пересекли шоссе и трамвайную линию, пошли по лужайке, лежащей перед домами.
— Вы, наверное, пошутили насчет миллиона? — спросил я как можно сдержаннее, потому что эта информация меня, прямо скажем, взволновала не на шутку.
— Нет, я серьезно. Иногда на улицах Петербурга можно видеть кота, который стоит больших денег.
— Откуда же ему туг взяться?
— После войны навезли со всех областей, поэтому теперь такого котяру можно встретить — ахнешь! Я видел трех, которые потянут не меньше чем на миллион каждый.
— Вы поймали их?
— Нет, хлопотно очень.
— А я бы рискнул… Да за миллион я тигра поймаю! У меня дед — охотник был, ходил на кабана, на медведя, на Гитлера…
Шувалов рассмеялся. Мы потопали по берегу речки Красненькой, нырнули под трамвайный мост и около вентиляционного выхода метро, окруженного деревьями и кустами, в свете фонаря, на асфальте увидели кота. Кэт как кот, на вид вполне обыкновенный, только полосатый весь до кончика хвоста. Я сразу придумал ему имя — Шлагбаум.
— И вы не ошибаетесь? — засомневался я. — Он действительно ценный?
— Вы занимаетесь кошками несколько дней. Чтобы научиться отличать плохого кота от хорошего, нужен год. А чем отличается хороший от очень хорошего — вы поймете через десять лет. А может быть, и никогда не поймете.
Я биолог и давно занимаюсь кошками. Вглядитесь, какая стать, глаза, уши, морда, окрас… Это же невиданный русский кот великолепных кровей! Полосатый, как шлагбаум, у него даже усы полосатые!
— Откуда же ему тут взяться?
— Это одна из тайн Петербурга. Может быть, в прошлом веке их вывели обладающие чувством юмора отставные солдаты, которые несли службу в полосатых будках. Может быть, сама природа-мать делает нам подарок, и это нужно заметить, подобрать животное, помочь ему выжить. Я уже год наблюдаю за этим котом, специально хожу на прогулку.
— А вы не пробовали пригласить кота в гости?
— Пробовал, — смутился Шувалов. — Но он не торопится сменить прописку.
Рядом остановится пьяненький мужичок в пыльном ватнике, тоже уставился на кота и стал прислушиваться к разговору. Я оттолкнул пьяного:
— Нечего подслушивать… — и спросил Шувалова: — Не возражаете, если я возьму кота на воспитание?
— Если он пойдет к вам, берите. У него нет хозяина.
— Мой кот! — нахально громко заявил пьяный. — Мы здесь по вечерам гуляем.
Миллион, который я считал своей законной добычей, мог ускользнуть из рук. Кулаки сжались сами собой.
Шувалов удержал меня, предложил пьяному:
— Если он ваш, попробуйте взять.
— Мой, не сомневайтесь! Мурзик, Мурзик, пойдем до дому. Я тебе колбаски закусить дам, молочком запьем. У меня есть, не сомневайся.
Кот продолжал сидеть в величественной позе, не обращая на нас никакого внимания. Пьяный подошел к нему, наклонился, взял на руки, выпрямился и гордо посмотрел на нас:
— Я же говорил, что это — мой Мурзик! А вы — жулье! — Мужичок, чвыкая стоптанными валенками, пошел к домам, до которых было метров триста. Пронырливый пьяница уносил мою законную добычу! Я хотел ринуться вслед, но Шувалов взял меня за руку:
— Подождите, по-моему, кот здесь не один.
Я оглянулся, но никого не увидел. Шувалов же смотрел вниз. За оградой в кустиках что-то шевельнулось и послышалось тоненькое:
— Мя-я-у… Мя-я-у…
Кот на руках человека сердито завозился, зашипел.
— Тихо, Мурзик, сиди тихо, — пьяный сильнее прижал к себе животное.
— Мя-я-у… — вновь донеслось из кустов.
В свете фонаря мы увидели, что хвост кота предупреждающе бился из стороны в сторону. Но захмелевший налетчик не понимал звериного языка. Тогда кот взъерошил шерсть, взвыл, плюнул на вагник и вдруг растопыренной пятерней, выпустив страшные когти, хватил пьяного по лицу — раз, другой, третий…
— А-а-а-а! — взвыл бедняга и разжав руки. Сделав три прыжка, кот исчез в кустах. Мужчина потрогал лицо, увидел кровь на ладони и мигом протрезвел. — Вы что?! Распустили диких зверей, к дому не пройти! Еще немного, и горло бы мне зверюга порвал, а мои глаза? Милиция, караул! — промокнул лицо рукавом ватника и затрусил к дому.
— Видите, — удивленно покачал головой Шувалов. — Кот с необычным поведением. Это могло случиться и с вами.
«Прекрасно, — подумал я. — Мой миллион сторожить не надо. Голыми руками его не возьмешь. Пусть погуляет немного», — и проводил Шувалова до проспекта Стачек. Сам же торопливо вернулся домой.
Я не скрыл от Грая знакомства со Шлагбаумом.
— Зачем он тебе? — добродушно поинтересовался шеф.
Я ему напомнил, что крестьяне всегда кормились от скотины. Корову или поросенка здесь, в особняке, держать негде. А д ля кошки места вполне хватит. Можно даже поселить в моей комнате — кота и кошку — получится маленький питомник. Если детективное агентство прогорит, станем продавать котят и этим прокормимся.
— Главная драма в жизни человека, — вздохнул Грай, — это схватка человека со своей судьбой.
— Вы это к чему клоните?
— Крестьянская ты душа. Все еще не оставляешь мечту накопить денег и вернуться в деревню?
Я не знал, что ответить. Деревня моя тверская как-то уходила вдаль, зарастала оконной изморозью. А новая жизнь сыщика-детектива захватывала все больше.
— Я все еще на перепутье, — признался Граю.
— А если на перепутье — отдай этого Шлагбаума Надежде. Ты упустил ее кота — компенсируй потерю. Она подумает — хоть и никудышный Виктор сыщик, но человек благородный.
— Нет, — заявил я твердо. — Шлагбаум — мой единственный друг, это я сейчас понял. Друга я не отдам.
* * *
В четверг, в начале одиннадцатого, я вышел из дома размять ноги и пригласил с собой Елисея. Кот, действительно, не имел склонности к бродяжничеству, и не следовало опасаться, что удерет.
По соседству с нами, в полуподвале старого с колоннами дома, открыли большее кафе — шесть каменных ступенек вниз. Готовили там вкусно — ароматы подливок, вырываясь из открытых дверей, волновали прохожих. И, как я вскоре заметил, не только людей.
Из дыры под тротуаром, что находилась рядом с канализационным люком, неожиданно одна за другой выбрались три здоровенные крысы. Женщины, шедшие по тротуару, в страхе остановились. Рыжий кот, сидевший около дверей кафе, как птица, взлетел на макушку соседнего дерева. Обнаглевшие крысы не боялись разбойничать среди бела дня! Я растерялся, что делать?
Елисей тотчас забыл обо мне. Увидев смертельных врагов, уютный домашний кот сразу превратился в дикого зверя. Он обнюхал следы, выбрал позицию и засел у дороги, прижался к земле, напрягся, глаз не отводит от дверей кафе, и только кончик хвоста из стороны в сторону дергался, показывал охотничий азарт, напряжение, готовность к большой драке.
Я оглянулся — ни камня, ни палки — нечем коту подсобить, но он и не ждал от меня помощи.
Из низочка выглянула первая крыса, разведчица, увидела — путь открыт, выскочила и побежала по асфальту. За ней выбралась вторая — в зубах у нее польская колбаска. Следом выскочила третья крыса, даже по виду самая злобная, прикрывая тылы. Я понял: две крысы — солдаты, и одна — командир. Четвертым выскочил усач в жилетке, со шваброй в руках, хозяин кафе. Размахнулся, щелкнул по асфальту, похоже, попал последней крысе по хвосту. Та обернулась, с писком высоко прыгнула, целя в лицо. Хозяин кафе в ужасе отшатнулся. Крыса плюхнулась на землю и снова высоко прыгнула. Усач в панике отступил. Я хотел вмешаться, но как? Голыми руками крысу не одолеешь. Признаюсь, я решил, что и Елисею стало страшно от вида этих огромных прыгучих тварей, и я не осудил бы его, если бы он не тронул этот нахальный и злобный отрад.
Крысы уже добежали до середины дороги, когда Елисей сделал стремительный бросок и лапой с выпущенными когтями ударил первую. Она с писком покатилась. Не дав ей опомниться, кот ударил еще раз, еще и еще. Затем прыжок, укус сверху в загривок, и страшный враг с оскаленными зубами остался неподвижен.