Страница 3 из 15
Глава 2 — Бросок на миллион
Серединой нашего путешествия стала та самая злополучная деревня. Двадцать деревянных домов глядело на меня своими покосившимися, а местами и ввалившимися в землю стенами. Свиньи и быки спокойно бродили по двору, тогда как оставшиеся у крестьян куры и утки тихонько крякали и кудахтали у местных под оградками.
— И не скажешь, что налёт был… — В моём понимании подобное действие сопровождалось сожжёнными домами, горами трупов и, конечно же, спизженным скотом. А тут почти всё на месте…
— Шутишь? — нервно выдал Мидчел. — Обычно, когда я приезжаю, вся деревня слетается, а тут вон… — рукой указав на ковыляющего к нам раненого старикана, сердито произнёс аристократ.
— Ваша светлость, слава всем богам, вы наконец-то прибыли… — рухнув перед лошадью на колени, едва не плача, проговорил крестьянин.
— Опять нападали?
— Опять, ваше сиятельство, опять! Сначала месяцем ранее, затем неделю назад и вот снова… Всех молодух, сукины дети, угнали, четырёх мужиков вместе с кузнецом порубили, двух баб наших, попользовавшись, прирезали, а ещё, ещё… — Тут уж мужик не выдержал и вовсе перешёл на слёзы. — Коровок наших эти суки угнали! А у нас по пять-девять детей у каждого на двор, чем кормить? Спасай, государь, ибо через месяц ни то что продуктами, даже собственными головами оброка собрать не сможем…
Месяц назад? А не затянул ли Мидчел с визитом-то? Далеко ли его резиденция, что он так запоздал? Проблемы с крысами и ворами при дворе по идее первыми решаться должны, а тут такое.
По задумчивому, слегка растерянному взгляду парня понял, всё же Мидчел допустил ошибку. Недооценил или ещё чего, но факт остаётся фактом — опоздал, проблемы стали скапливаться, и вот понёс значимые потери в рабочей силе, которые всё равно приходится исправлять.
В деревне из мужиков, способных отпор дать, остался только местный охотник, молодой пастушок лет шестнадцати, раненый конюх да сын кузнеца, которого убийцы запрягли до следующего своего возвращения кое-какое снаряжение подлатать. Остальные либо стары, либо для боя слишком молоды, либо в город уехали торговать, либо на войне. Четыре мужика на двадцать домов, мда…
— Понятно. До первых снегов с вас оброк снимаю, а как с ублюдками лесными разберёмся, вернувшись в город, куплю для вас парочку рабов, может, даже подмастерья кузнеца, если получится.
— О господин Тутлюс, вся наша деревня будет молиться за ваш успех… — головой ударившись в дорожную грязь, едва ли не с поцелуями припадая к копытам лошади аристократа, проплакал крестьянин.
Не успел я толком ознакомиться с местной деревней и теми, кто поглядывал на нас из щелей закрытых ставнями окон, как тут же показался разведчик Мидчела. Всего несколько слов, и первая пятёрка рыцарей в кожаных доспехах тотчас устремилась вперёд, а вслед за ней и мы.
— Мэдэс, сконцентрируй магию на моей защите и защите нашего гостя, — пригибаясь и уклоняясь от лесных веток, летящих нам в лицо, потребовал лорд, и маг сиюсекундно исполнил его приказ. Вокруг меня вновь появилось какое-то странное белое свечение, отчего нутро недовольно сжалось.
Моя летящая за всеми дурная лошадь, бьющийся о седло посиневший зад и эта странная, окутавшая тело магическая хреновина грозились довести меня до нервного срыва. Давно позабывший те дни, когда из кого-то требовалось кулаками выбивать всё дерьмо, осознал, насколько повлияла на меня прошлая должность директора и управленца. Чёрт, видимо, придётся вновь перестраиваться под новый образ жизни.
Первые двое из вырвавшейся вперёд пятёрки внезапно вместе с лошадями летят на землю.
— Стой-стой! — кричит кто-то спереди, вытаскивая меч, и уже спустя секунду, поймав стрелу, метко проскочившую между нагрудником и шлемом, обхватив кровоточащее горло, падает с коня.
— Засада, сомкнуть ряды, поднять щиты! — не спускаясь с коня, орёт во всё горло Мидчел. Клинок воина внезапно вспыхивает огнём. Словно голливудский китаец, лорд мечом отражает летящие в него стрелы.
Тем временем от первой пятёрки в седле уже никого не осталось. Стащив с лошади, несмотря на белый магический круг, один из рыцарей прикрывает меня и себя своим полукруглым небольшим щитом.
— Севернее за деревьями, юго-восточнее за корягой! — вскрикнул Мидчел.
— Понял! — внезапно в один голос отозвался Мэдэс и ещё один маг, после чего с их рук сорвались огненные шары, что, угодив точно за ориентиры, ярко полыхнув, разорвались тысячами искр. Пара минут, и от обстреливавших нас лучников остались только воспоминания, а нападавшие с криками кинулись в ближний бой, требуя друг у друга как можно скорее убить магов.
Метко брошенное одним из нападавших копьё, едва не угодив мне в бочину, пробивает плечо мужика, который ещё несколько минут назад спасал меня от стрел. Выронив из руки меч, тот щитом отражает удар подлетевшего к нам разбойника, после чего пинком отталкивает его в канаву, вновь принимая новый удар на щит, но уже от другого ублюдка.
Понимая, что врагов больше и мне просто так не отсидеться, поднимаю меч и, с ходу повернувшись к рыцарю спиной, впервые за долгие годы лично проливаю чужую кровь.
«Идиот…» Бородатый черноволосый и патлатый оборванец, летевший на меня с коротким топором, натыкается на мой меч, что вонзается ему прямо в грудь по самую рукоять. Мгновение ступора сменяется внезапно вспыхнувшим азартом. Дёрнув оружие, понимаю, что оно засел между хребтом и рёбрами, так легко его не вытащить. Схватившись крепко за древко топора, сильным тычком с ноги опрокидываю раненого на спину и вырываю топор из его рук, оставляя клинок в животе поверженного, едва успевая довернуть корпус и уйти от удара копьём, что, пройдя у меня под мышкой, остриём вспарывает тугую ткань пиджака.
— Сукин ты сын! — Левой рукой ухватившись за копьё, правой наношу лезвием топорика удар по горлу. Тупое лезвие туго проходит плоть, с силой ударяя по позвоночнику, отчего почти отделившаяся голова врага на девяносто градусов перекашивается в сторону, демонстрируя вспоротую гортань и хлещущую из перебитых артерий кровь.
Убедившись, что спереди нет угрозы, оборачиваюсь. Поваленный на землю стражник со всё тем же копьём в плече, блокируя остатками своего щита удар боевого молота, едва спасает голову от мощнейшего дробящего удара. Как здоровенная, закованная в сталь змея, рыцарь крутится в грязи, огрызаясь, пинается ногами, до последнего сражаясь за право жить.