Волчица

— Хватит — отрезала Настя — Пойдем, а то мы и правда до вечера тут проторчим. Девчонки, скажите, а пять золотых…это много, или мало?

— Ооо! — хором протянули обе, еще красная от смущения Ана, и довольная, ухмыляющаяся Сенда — Это много! Это можно разграбить весь рынок! Оденем тебя и обуем! И в трактире посидим! Не переживай — мы в трактире вскладчину, никто не собирается тебя обирать. Хотя…стоило бы выставить угощение для подруг. Все-таки большое событие — из рабынь, да в свободные! Я о таком вообще не слышала! Чудо, это просто чудо!

Сенда помотала головой, а потом вдруг провела указательным пальцем по предплечью Насти:

— А тебе с Аной понравилось? Может, со мной хочешь? Ты только скажи! Можно и втроем, я не против…и Ана, уверена, не будет против…

— Не было у меня ничего с Аной! Отстань! — рассердилась Настя и пошла к двери — Ну что вы какие все?! Озабоченные?

— А что еще делать-то? — выдохнула ей вслед Сенда — Хоть какое-то развлечение. Ну не вся ведь жизнь в том, чтобы только греметь железками? Жить-то тоже хочется…любви хочется…ох, как хочется любви!

Шумная толпа, крики зазывал, шустрые мальчишки с острым взглядом, обшаривающим всех прохожих, и в первую очередь их пояса с кошельками — восточный базар, двумя словами. На девушек обращали внимание, но в основном именно из-за Насти, которая возвышалась над троицей на целую голову. Настя даже слышала восторженные шепотки: «Белая волчица! Это Белая Волчица!».

Нет, не было никакого восторга от того, что ее узнают на улице, скорее наоборот — досада. Точно, никуда не скроешься от этих взглядов. Не спрячешься, не затеряешься в толпе. И как тогда сбежать?

То, что надо бежать — Настя не сомневалась. Она все равно в конце концов погибнет на арене, шанс выжить у нее очень невелик. Да и не хочется ради удовлетворения низменных желаний толпы убивать кого-то, даже заслуживающего этой смерти. В конце концов, она не штатный палач на жалованье. Не того она хотела от жизни, не для того родилась.

Куда бежать? На юг, конечно же. Туда, откуда родом Меррель. Заранее расспросить ее о том, как там живут, обычаи, уклад жизни, все, что нужно для того, чтобы выжить. Там, где идет война, всегда легче спрятаться.

Впрочем, можно перебраться и в соседнее государство, но Настя пока не знала — в какое. Ничего о других странах не знала. И опять же — а как туда попасть? На границе ее точно перехватят.

Но пока нужно жить так, как жила. Усыпить бдительность, добиться, чтобы ее выпускали одну, без конвоиров. Вон как девки зыркают, следят за ней. Небось пообещали им анальную кару на всю оставшуюся жизнь, если Настю упустят. Они и стараются. Девки боятся Файлера, как огня. И не спроста, это понятно. Мужик умный, и по-своему порядочный, но при этом циничный и прагматичный до безобразия. Чиновник, одним словом. Другие на этом месте и не продержатся. Небось на «Белой Волчице» неплохо заработал, вон как заботится о ней! Боится, чтобы не сбежала… Кнутом и пряником держит. Ну что же…пусть себе старается. А там посмотрим…

Глава 20

Дни шли за днями. С раннего утра и до вечера — тренировки, с перерывом на обед и отдых (три часа). В десять часов — отбой. Настя все еще страдала от информационного голода, но он притупился, и стал почти незаметен. И этому очень помогала постоянная занятость, и постоянное чувство усталости. И голод.

Да, ее утром, в обед и вечером пичкали чем-то мерзким, каким-то гадким снадобьем — помимо обычной горько-дерьмовой смеси мутагена, потому ей постоянно, постоянно хотелось есть. И она ела. Утром, в обед, вечером — это само собой. Но еще и на тренировках — в минуты отдыха, в подходах между силовыми упражнениями. Столько ела, что сама удивлялась — куда это все девается? Ведь даже в сортир она ходила не больше, чем обычно.

К концу первой недели такой усиленной диеты, Настя набрала мышц столько, что уже не казалась ходячим скелетом, хотя лицо ее так и осталось худым, жестким, с застывшим на нем вечным выражением агрессии и надменности. Что не добавляло ей любви соратников, но зато избавляло от приставаний на улице, когда она выходила в город во время «увольнительной».

К концу второй недели она уже выглядела практически так же, как и тогда, когда впервые вступила на пол Арены. Почти так же. Тогда Настя не была такой мускулистой, как сейчас. При взвешивании весы показали, в пересчете на земные меры, почти восемьдесят килограммов веса. И среди этих восьмидесяти на долю мышц приходился очень большой процент, а вот жира у нее практически не было.

Теперь она округлилась, и груди вернулись на место, и задница появилась, и тазовые кости не торчали вперед, как у какой-нибудь узницы Маутхаузена. Сейчас Настя уже выглядела не как постельная рабыня, а скорее как участница конкурса «Мисс бикини» — мускулистая, фигуристая, но не перекачанная.

По прошествии двух недель Файлер придирчиво ее осмотрел, и сделал категоричный вывод: пора прекращать пить средство наращивания мышц, как и советовал ему Эллерс. Иначе потеряется «товарный» вид. Волчица не должна выглядеть мужеподобной, излишне мускулистой. И кроме того — кто сказал, что в единоборствах огромные мышцы имеют большое значение? Наоборот — те бойцы, которые таскают на себе много «мяса», заметно теряют в скорости движений, а когда ты бьешься не голыми кулаками, а мечом, или копьем — задержка в полсекунды имеет катастрофическое, фатальное значение. Полсекунды — это очень, очень много.

Дважды за эти две недели Настя выходила на арену, каждый раз у нее были по два поединка. И все четыре раза она легко убивала неподготовленных, медлительных и банальных в бою узниц. Они честно пытались ее победить, ведь эти женщины видели перед собой изнеженную, накрашенную, пухлогубую шлюшку, забей которую — и ты останешься жива. И каждый раз Настя сворачивала им шею, предварительно слегка придушив ловким захватом, или оглушив ударов в скулу. Она стала очень сильной, сильнее многих мужчин, и потому эти женщины были для нее на один зуб.

Настя старалась не думать о том, кого на самом деле убивает, что именно сделали эти женщины. Отключиться, и делать то, что нужно сделать. Тут или она их убьет, или они ее. Выбор — жить, или умереть. Она выбрала — жить. Тем боле что — спасибо Файлеру — он дал ей отличную мотивацию выбора: эти женщины все равно умрут, если она их не убьет, только умрут страшной, нечеловечески жестокой смертью. А то, что делает Настя — это самый настоящий акт милосердия.

А еще — он сказал, что только сохранив себе жизнь, Настя сможет отомстить своим обидчикам, которых так проклинает. Он проницательный и умный человек, этот Файлер, хотя и мерзавец, и через некоторое время Настя пришла к выводу, что этот негодяй поступает с ней честно, и не заслуживает смерти. По крайней мере — пока не заслуживает.

Каждое воскресенье она ходила в город, и всякий раз в сопровождении девушек. Обычно Аны и Сенды, иногда к ним присоединялись другие девчонки. Делать там особо было нечего — еще в первый выход Настя хорошенько затарилась барахлом, начиная с трусов и чулок, заканчивая топиками — вместо лифчиков. Ну и само собой — юбками, штанами, куртками. Здесь тоже бывает прохладно — в сезон дождей.

Вообще-то трусы и чулки были ей совершенно не нужны, но…девчонки покупали, и она купила. Хотя так ни разу и не надела. Месячных нет, так зачем ей тогда трусы? Штанов она пока не носит…

Кстати, и хорошо, что — нет месячных. Прокладок здесь как-то не наблюдается. Девки вечно возятся с тряпочками, стирая и перестирывая. Тьфу одно…средневековье!

Деньги, за исключением двадцати золотых, оставленных на расходы, Настя положила в банк. Он тут единственный, Имперский, то есть государственный. Никаких конкурентов. Все, что понадобилось, чтобы открыть счет — та же самая капля крови. Единственное, что потребовали — это документ на то, что Настя является свободным человеком. На шее-то у нее рабский ошейник, маскируй его, или не маскируй, опытный глаз сразу замечает. А банкиры еще те ищейки, нюх у них — как у волков. Кстати, Настю узнали и в банке. Похоже, что ее теперь знал весь город. Но копию с ее контракта Арены все-таки сняли.