Волчица

Помолчал, будто вспоминая, продолжил:

— Ты будешь выступать совершенно обнаженной, кроме ошейника и сандалий на тебе ничего не будет. Народ должен получить как можно больше удовольствия от поединка, а что красивее обнаженной девушки, которая дерется с другими девушками? Ты выглядишь как совсем молоденькая девчонка, которую можно перешибить одним плевком. Это очень хорошо. Беззащитная постельная рабыня против звероподобных баб-заключенных. Цепочку с украшениями на пояс, цепочки на лодыжки — можно с колокольчиками. Не золото, позолоченная медь, но какая разница? Кто поймет? Цепочку на шею, в уши…нет, в уши серьги вставлять не будем. А то еще оторвут… Прическу оставим прежней — очень экзотично, на хорошенького мальчика похожа. Соски вызолотим, лобок тоже. Может какие-нибудь рисунки нанести на спину, на ягодицы…(задумался) Нет, не будем. Ты должна выглядеть такой, какой тебя продали с аукциона. А то будешь как южная шлюха — вся в рисунках. Губы накрасим, глаза и брови у тебя уже покрашены…ноги тоже вызолотим. Сандалии — ремешки будут золотыми. И получится у нас великолепная постельная рабыня, которую только что вытащили из постели хозяина и бросили на арену! Замечательно! Как тебе такое нравится?

— Да пошел ты… — сплюнула Настя, ставя ведро в угол и вытирая руки полотенцем.

— Мда…я в чем-то понимаю Сируса — ухмыльнулся Файлер — Нет, кожу я сдирать бы с тебя не стал, но задницу…

— Иди нахрен, извращенец! — снова сплюнула Настя — Что вы все привязались к заднице?! Вы даже трахнуть нормально не можете, придурки! В нормальное место! Скрытые мужеложцы, вот вы кто!

— Хмм…поклеп! — вытаращил глаза Файлер — Никогда не любил мальчиков! Это ты какая-то неправильная, все женщины любят…

— Ни хрена не любят! Это такие как ты извращенцы придумали, что они ТАК любят! — перебила его Настя — И вообще, давай к делу, надоел со своими шуточками. Идиотскими, замечу!

— Ты так похожа на мою старшую жену! — вздохнул Файлер — Нет, не внешне. Она коренастая и крепкая, с возрастом отяжелела. Но язык у нее такой же говенный, как и у тебя. Если бы она мне не была нужна — как и ты — я бы его давно отрезал! Грубая ты, и невоспитанная. Ладно, к делу, так к делу. Повторюсь, у тебя будет все, что тебе нужно — кроме свободы. Только скажи, и все тебе доставят. Но ты делай красиво! Делай, сука, красиво! Иначе…

— Иначе ты меня порвешь — вздохнула Настя, и безнадежно махнула рукой — Ты уже по пятому разу это говоришь. С головой не в порядке, что ли? Забываешь?

— Точно — как моя жена! — страдальчески сморщился Файлер — От баб все зло! Сосуды греха! Демонические твари! Все, я сказал. Сейчас приглашу Эллерса. И он тебе уже…стоп! Подожди-ка! Сразу спрошу: а ты вообще когда-нибудь кого-нибудь убивала? Сможешь убить бабу?

Настя вздохнула, пожала плечами:

— Мужчину…мужчин убивала. Правда, их вроде как оживили. Женщин — не убивала.

— Тогда тебе нужно…хмм…такую противницу, которую ты сможешь убить не задумываясь. И не одну. Когда грохнешь три-четыре злобных, мерзких бабы — потом пойдет как с маслом, по самый корень. Хе хе… Да, хорошо, что я спросил. А то с тебя станется — будешь ныть и требовать, чтобы она тебя убила, так как ты ей башку свернуть не можешь. Вы, бабы, такие непредсказуемые твари — как бешеные лисицы. То ли ласкаться будет, то ли яйца откусит — сразу и не поймешь.

— У меня есть повод выжить — задумчиво сказала Настя — Я пообещала Сирусу, что порву его на куски. А я всегда стараюсь выполнять свои обещания.

— Надеюсь, меня в твоем списке тех, кого ты хочешь порвать — нет? — хохотнул Файлер, и тут же смех погас на его губах. Настя посмотрела ему в глаза таким затуманенным безумным взглядом, что Файлер стал серьезен и даже слегка поежился.

— Нет. Не порву — сказала Настя, взгляд которой стал неподвижным, как у змеи — Я тебя просто убью. Безболезненно. Чик! И башки нет!

И Настя вдруг громко захохотала таким безумным, диким смехом, что Файлеру еще больше стало не по себе. У девушки даже пена появилась в уголках губ.

«А девка-то спятила! Довел ее Сирус до безумия!» — подумал Файлер, и встав с места пошел к двери, не поворачиваясь в Насте спиной. Так, на всякий случай. Чтобы видеть, если она попытается на него напасть. И решил для себя, что теперь без охранника наедине с ней не останется. Мало ли что может случиться…вдруг отвлечется своими мыслями, и не уследит за девкой? Очень уж не хотелось лишиться яиц в самом цвете лет. И самой жизни — тоже.

Выше среднего роста, скорее худощавый, чем могучий — Эллерс никак не был похож на могучего бойца. И только взгляд — жесткий, колючий, подозрительный, да плавные, скупые движения опытного воина указывали на то, что некогда этот боец гремел в Арене, и к нему привозили противников со всей Империи, и даже из-за рубежа. И он не проиграл ни разу, так и ушел непобежденным. Хотя и сильно израненным. О чем говорил кривой шрам на левой скуле. Говорили, что Эллерс нарочно его не убрал, как память о том, что все когда-то кончается, и всех денег не заработаешь, и надо вовремя уходить — пока тебе не раскроили башку. И неважно — арена это, или портовая таверна. Теперь он тренировал бойцов Арены, и следил за тем, как они содержатся — и вольные бойцы, и рабы.

Поклонившись Файлеру, Эллерс тут же направился к Насте и жестом предложил ей подняться. А когда та встала, настороженно и неприязненно глядя на нового человека, стал бесцеремонно ее вертеть, осматривая со всех сторон как породистую лошадь. Заглянул даже в зубы, ухватив за губу и оттянув ее вниз. Настя попыталась его оттолкнуть, но он не глядя поймал ее руку и без особого усилия отвел в сторону, укоризненно погрозив пальцем. Он был невероятно силен.

Закончил осмотр Настиным задом, помяв его твердыми, как железными пальцами:

— Неужели за две недели ее так смогли подготовить? Не верю. Уверен, что девочка и раньше не брезговала физическими упражнениями. Великолепный станок, из нее можно вылепить хорошего бойца. Если раньше не сдохнет, конечно.

— А ты сделай, чтобы не сдохла! — парировал Файлер, и двинувшись к двери, бросил на ходу — Теперь она твоя. Сделай все, как я сказал. Девочка мне нужна.

И уже открывая дверь, добавил для Насти:

— Это теперь твой папочка, слушайся его. Не будешь слушаться — сдохнешь. Он знает об арене все, что надо знать бойцу. И даже то, чего знать не нужно. Хе хе…

И дверь за Файлером закрылась, оставив Настю наедине с мрачным, угрюмым мужиком лет пятидесяти на вид. Его рожа со шрамом была совершенно зверской, но почему-то именно это обстоятельство Настю как раз и успокоило. Больше всего пакостей надо ждать не от таких вот звероподобных, а от людей с добрыми, интеллигентными лицами. Но это не точно.

Плавали, знаем! — как говорил один моряк с яхты «Беда».

Глава 15

Ана Виссель, на арене называющая себя Хищница, с интересом смотрела на ту, что вошла в двери тренировочного зала. Нет, так-то Ана знала, что у них должна тренироваться некая постельная рабыня, которую выпустят на арену — слухи здесь расходятся быстрее сквозняка. Знала она так же, что это необычная рабыня, что за нее отдали несколько десятков тысяч золотых, чуть ли не пятьдесят тысяч, или семьдесят — но Ана в такое не верила. Мало ли что расскажут досужие сплетники…чтобы отправить рабыню за семьдесят тысяч умирать на арене? Это надо быть совершеннейшим идиотом.

Но то, что увидела Хищница, превзошло все ее мыслимые и немыслимые предположения. Во-первых, эта самая рабыня была такой высокой, что даже Эллерс, мужчина ростом выше среднего, едва доставал ей до подбородка.

Во-вторых, она была невероятно, непостижимо красива! Так красива, что у Аны перехватило дух. И немудрено — Ана любила одинаково и мужчин и женщин, так что хорошо разбиралась в красоте. А еще — она сама всю свою жизнь мечтала быть красивой, но Создатель не дал ей такого счастья. Крепкая, плотная, мужеподобная — Ана лишь называлась женщиной. Ее соратники посмеивались — если ей пришить член, ее никак не отличишь от мужчины. Грубоватое, будто вырубленное из камня лицо, налитые мышцами плечи, могучие ляжки, накачанные упражнениями с отягощением — не зря ее назвали Хищницей. Ана рвала своих соперниц, как зверь добычу! Даже татуировку себе сделала на лице, делавшую ее похожей то ли на пантеру, то ли тигра.