Оружейник

— Аккуратнее, Куба, смотри не убей. Он нам еще нужен.

— Да что ему с пары оплеух будет! Эти уроды живучие, так что не ссы, братан!

Очнулся начальник ополчения уже в незнакомом ему подвале. Трое бойцов в камуфляже небрежно сидели на корточках вокруг него, и тихонько переговаривались. Сам Гондарь лежал лицом вверх и в глаза ему настырно светил потолочный светильник. Он попытался пошевелиться и сдавленно хрюкнул от пронзившей его боли в голове. Его моментально накрыл дикий первобытный страх — он все вспомнил и тут же понял, что попал по-крупному. Тут княжеская защита не действует, и сейчас его будут убивать. Причем больно и не быстро. Захотели бы просто убить, то убили бы прямо в спальне. Будто подтверждая его мысли, все трое стянули с голов балаклавы, показав свои лица.

"Все, приплыли. Не боятся лица засветить, значит мне хана…"

Гондарь хотел было дернуться, но его мышцы скрутило лютой судорогой. А эти трое уже поднялись на ноги, и один их них протянул в его сторону свою здоровенную ручищу…

— Ну, что расскажешь нам про князя и росомах? — все так же дружелюбно спросил Куба, делая шаг к сжавшемуся в комок толстяку.

Глава 4

— Вот оно значит как… — задумчиво произнес Мягков, выслушав рассказ Шведа, и укоризненно посмотрел на Куликова, — Ну и гнида же князь Андрюша. Решил прибрать мои земли чужими руками.

— Михаил Юрьевич, не надо так меня буравить глазами, — контрразведчик встал с кресла, — Я вам месяц назад лично доклад по князю на стол положил. Да, многого из того, что нам сейчас рассказали, не было. Но факты и выводы там были те же самые.

Мягков поморщился, и нехотя махнул рукой, типа претензий нет, сам дурак.

Хотя Швед и не страдал провалами памяти, но на встречу с главой Дома все же взял обоих бойцов, ходивших с ним в гости к начальнику ополчения — вдруг мелочь какую упустит. Так и получилось, в разговор вклинился Алекс:

— Михаил Юрьевич, крысеныш этот жирный еще про бункер упомянул. Видать, знают они о нем откуда-то.

— Да, спасибо, Алекс, — Швед поморщился и повернулся к Мягкову, — Хотел попозже об этом поговорить… Земли твои ему и даром не нужны были, пока не всплыли сведения о хранилище сто второй. Повод появился, и бункер заиметь, и Головина прищучить. Я потому и повел группу Турка прямо к складу гренадерского полка, чтобы все хвосты обрубить; если утечка будет, то подумают, что это тот самый. Даже обрадовался, что бункер накрыли и Турок его взорвал. Новости об этом наверняка дошли до всех заинтересованных ушей, надеялся, что тема со складом сто второй будет закрыта. Но не срослось, по всему выходит, что не купился князь на обманку. Тут мой просчет, оставил в живых старичка-архивариуса, который мне координаты склада гренадеров слил, пожалел суку. А ведь свербила мысль в мозгу, что надо убить старого мудака. Он ведь такое запросил за свои услуги, что у меня поначалу волосы дыбом встали. Мальчика молоденького ему захотелось, козлу старому, потому и кинул я его с оплатой. А эта сволочь, видимо, к князю побежал с информацией, и тот догадался, что не то хранилище взорвано.

Мягков потянулся в кресле, и обратился к Головину:

— Отпускай своих бойцов. Молодцы, сработали хорошо.

Затем строго посмотрел на Кубу и Алекса:

— Надеюсь, не надо говорить, что вы должны молчать обо всем, что узнали?

Те молча кивнули и дождавшись взмаха руки Турка, вышли из кабинета главы.

— Не понял я чего-то, — Швед удивленно уставился на Головина, — Приказ главы Дома уже не котируется?

— Все нормально, Ульф, — усмехнулся Мягков, — Я же тебе говорил, большинство бойцов не из моего Дома и работают на Дмитрия Михайловича, а не на меня. Бойцов Дома Мягкова всего около пятисот человек, остальные или профессиональные наемники или просто добровольцы, нашедшие тут кров и работу.

— Я думал… черт, все намного хуже, чем я думал, — Швед задумчиво посмотрел на Турка, — Два командира это всегда перетягивание одеяла.

Тот лишь развел руками.

— Те, кого Михаил Юрьевич назвал добровольцами — люди из моего бывшего Дома и подчиняются в первую очередь мне, и только во вторую — ему. Пока сложилось нынешнее статус-кво, много чего случилось, Швед. И ничего тут не поделать. Но в своей группе я уверен на все сто, все прошли жесточайшую проверку на верность. Они тут не из-за денег, у многих тут семьи, так что они уже почти Дом Мягкова. Но ключевое слово тут — почти. Дело за малым, принести присягу главе. Но они, наученные горьким опытом, не торопятся, думая, что их могут, как мясо швырнуть в мясорубку разборок с князем. Будет достойная цель и будущее для их семей, а детей в особенности — не колеблясь дадут присягу. И свой личный разлом нам в этом здорово поможет. Первый Дом, имеющий свой разлом… Пока ведь только крупные кланы обладают доступом к таким аномалиям.

— Ну тогда готовь всю свою группу.

— Всю тысячу? — удивился Головин, — Не многовато для разведки?

— Не только для разведки. Для перевооружения. В бункере… инструменты из моего мира, которыми и будем брать разлом под свой контроль. До послезавтра успеешь всех собрать?

— Сегодня к ночи уже все будут готовы. Их сменят люди из Дома Мягкова, не вошедшие в мою группу.

— Типа Савельича, что ли? — усмехнулся Швед.

— Не гони на старика, он еще ого-го. Раньше командовал школой Дома для молодых бойцов. Давно на покой мог бы уйти, но… Как он говорит — "Лучше на блокпосте службу тащить, чем дома об жинкину юбку спотыкаться". Именно его отряд первым встретил росомах, когда те ночью заявились "знакомиться с соседями". Из двадцати человек не ушел никто, а у нас всего один трехсотый, да и тому на ногу бревно с заграждения скатилось. После этого случая росомахи и попросили мира, сказав, что знать не знали, мол у них наемники со всего мира и за всеми не уследишь. Не догадывались они, что двоих живыми взяли, и еще до моего приезда Савельич им языки развязал. Оказалось, что им забыли припасы скинуть и они пошли мародерить. Причем с ведома Дарта. Прямого приказа не было, но и останавливать он их не стал. Решил два дела разом обтяпать — и едой разжиться, и нас проверить на вшивость.

— Значит послезавтра в ночь выступаем, — подытожил Швед, — Не стоит днем светиться, да и спешка ни к чему.

— Бункер на этом берегу, мы на своей земле, почему в ночь? — удивился Головин.

— Все авиаперевозки князь контролирует, со всех дирижаблей обстановка отслеживается, — пояснил оружейник.

— А почему вы сами не можете взять разлом под контроль? — с подозрением спросил его Куликов.

— Потому что люди из моего мира не могут пойти не только в другие миры, но даже в разломы. Понимаешь, ловец шпиенов… — Швед ухмыльнулся, а Куликов скривился, услышав такое обращение, — у нас единый разум, и без него наши люди — просто овощи. По этой же причине носитель общего разума не может покинуть мир ни на секунду, без него многие попросту погибнут. Они не смогут даже понять от чего. Представь себе младенца в теле взрослого. Спинной мозг выдает нужные рефлексы, а вот в головном пустота, нет в нем ничего.

— Однако, — пораженный такой новостью, вымолвил Головин, — Муравейник какой-то.

— Вот ваш глава то же самое говорит, — рассмеялся Швед, — Зато мы при рождении сразу получаем все знания нашего мира, а вы учитесь всю жизнь, повторяя ошибки предыдущих поколений, потому так медленно и эволюционируете.

— А ты… — начал Турок, но оружейник его перебил:

— А я выродок, генетический мусор, у меня мозг способен удерживать информацию. Потому-то меня сюда и послали. Обычно таких убивают сразу после рождения, но у меня этот дефект проявился уже в зрелом возрасте. Доставай карту, будем думать, как твоих бойцов провести незаметно.

***

Улегшись на кровать, Михалыч в очередной раз прокручивал в голове вчерашний спарринг со Шведом. Весь бой закончился на третьей секунде полным поражением Головина.

"И ведь худой, как глист, откуда только сила такая взялась", — Турок не переживал по поводу проигрыша, но скорость и техника соперника поставили его в тупик.