Страница 7 из 23
Они немного проехали по городу, свернули с главной улицы, еще немного проехали по какому-то старинному переулку, и, наконец, через большие арочные ворота, въехали в большой темный двор. В глубине его, фары машины высветили небольшой кирпичный дом старой постройки, с пятью окнами по фронту и красивым резным деревянным крыльцом. Скорее всего, этот дом, когда-то служил флигелем во всем окружающем дворовом комплексе.
Отто подъехал к крыльцу, вышел из машины, открыл ключом входную дверь, вошел в дом, включил свет, затем вышел к машине, открыл дверцу со стороны Моники, и пригласил её пройти в помещение. Когда она вошла – прошел следом, закрыл входную дверь на ключ, помог ей снять плащ, потом предложил пройти и сесть на одно из нескольких кресел, расположенных вокруг невысокого, круглого, на вид очень тяжелого стола, на котором лежали газеты и журналы на разных языках.
Попросив прощения, Отто зашел в одну из дверей, веером расходившихся в разные стороны, из комнаты, куда они вошли. Моника осмотрела комнату. Это была довольно большая гостиная, обставленная дорогой старинной мебелью. Уютная такая, располагающая к беседам и отдыху. Несколько дверей по периметру, скорее всего, вели в спальни и другие необходимые помещения.
Отто принес какие-то продукты, – колбаски, шпроты, печенье – все консервированное, высокого качества и сказал, что сейчас на газовой горелке у него закипает кофе. Как будет готов, – он тоже прибудет в гостиную. Принес чашки, кофейник, сахар, сливки и шоколад, сел напротив Моники и налил в чашки напиток. Пригласил – перекусить. Ничего спиртного на столе не было. Как много позже объяснил ей Отто, в тот вечер решалась её будущая судьба и ни в чем «подогревающем» тогда не было необходимости. Они пили горячее кофе и молчали. Моника отметила про себя, что кофе было настоящее, бразильское и очень приятное, о чем и сказала Отто, в знак благодарности. Он согласился, что кофе действительно хороший, но добавил, как бы шутя, что все равно их сегодняшняя встреча, – гораздо лучше. Потому что эта встреча – знаковая, уже тем, что она состоялась.
Отто не стал вилять вокруг да около, – а сразу сказал, что он, здесь, в Черновцах, представляет одну очень солидную организацию, имеет определенные полномочия, и одной из главных его забот – есть нахождение и подбор кадров, которые могли бы отстаивать интересы его организации всегда и везде. И не по принуждению или какому-либо интересу, а чисто по убеждениям, верноподданнической ответственности со всеми вытекающими последствиями и, только потом, конечно же, – интересу. Без этого не обойтись. Да, подбор и отбор достойных людей, – и есть его главная задача на сегодня.
Подливая кофе, он рассказал, что, когда её анонимное письмо попало в его руки, а местные румынские коллеги всегда так поступают, когда получают информацию с любым компроматом на лиц немецкой национальности, то его коллеги быстро вычислили автора письма, то есть её – Монику, сразу установили за ней наблюдение, узнали все необходимые данные по ней, но не могли установить точную причину написания анонимки, на молодого преподавателя, недавно прибывшего из Вены. Чтобы выяснить эти детали, Отто, познакомившись со всеми характеристиками на неё, и решил познакомиться с ней поближе. Не каждый человек в то время и в том месте, решился бы обвинить в нелояльности немца, да еще выходца из известной австрийской семьи.
«Вот я и решил поговорить с вами об этом не совсем приятном инциденте. Если бы все, о чем вы написали – было правдой, то это было бы одно, но ведь все ваши обвинения к фон Баху – ничтожны и мы это знаем, потому что давно знаем и самого молодого человека; а ведь это уже не просто оскорбление, а –преступление, тем более –политическое, он же гражданин другого государства! Надеюсь – вы понимаете, что это такое, и какие могут быть последствия за клевету на иностранного гражданина, да еще на гражданина Германии и в настоящее время?!» – довольно холодно произнес Отто. Моника, понурив голову, молчала.
«И все же, – в чем была причина написания того злополучного письма?» – спросил он, похолодевшую от ужаса, Монику – вы можете мне рассказать, естественно правдиво и до мелочей, – почему вы на это решились?».
И тогда она рассказала ему все до мелочей, и как отказала преподавателю в приглашении на танцы, так как у неё в мыслях были другие партнеры, и как он стал постоянно терроризировать её по мелочам, и, как эта взаимная неприязнь дошла до своего апогея, и как об этом судачили её сокурсники, и не только. Короче говоря, её так достали его наглые притязания, что она, не найдя ни в ком поддержки, кроме дешевого сочувствия и насмешек, – решила написать жалобу, надеясь, что кто-то все-таки сможет ей помочь. Напрасно надеялась, как оказалось, но другой возможности противопоставить что-то откровенной наглости преподавателя, – у неё не было. Отто, как опытный психолог, давно работающий с разными людьми, слушая Монику, понял, что она говорит правду.
«Ну ладно, давайте оставим этот неприятный для вас разговор, мы к нему еще вернемся, попозже. А пока расскажите о себе, о своей семье, родственниках здесь, в Черновцах и в других местах. Есть ли у вас друзья-подруги, находитесь ли вы с кем-то (или были) в близких отношениях, особенно с лицами мужского пола, расскажите и о прочих мелочах, поделиться которыми со мной – посчитаете нужным». Они беседовали долго, при этом вопросы задавал хозяин, Моника – только отвечала.
Когда на улице совсем стемнело, Отто встал: « Я, благодарю вас, Моника, за вашу откровенность при ответах на мои, возможно не всегда корректные вопросы, и, знаете, я абсолютно уверен, что мы еще не только встретимся снова, но и начнем помогать друг другу в различных делах. А инцидент с вашим преподавателем, давайте вычеркнем из вашей памяти. Я абсолютно уверен, что тот молодой человек перестанет вас преследовать. Можете быть спокойны. И, если вы будете не против, то – я вас скоро навещу, опять. Не пугайтесь, я не буду навязчивым, как фон Бах, а буду выбирать место и время нашей встречи так, чтобы вас излишне не напрягать.
Монике ничего не оставалось, как поблагодарить его за оказанное внимание и понимание. Она добавила, что всегда будет рада их встрече. И это была правда. Уверенность, тактичность и общечеловеческое обаяние Отто, – привлекало к себе, вовсе не как мужчину к женщине. Здесь было что-то другое, большое и серьезное, неизвестное ей, но явно стоящее за все этим, и ей, вопреки здравому смыслу, хотелось с ним встретиться и как можно скорей.
В лицее занятия шли нормально, отношения с преподавателем немецкого языка, как-то незаметно наладились. Фон Бах даже начал выделять Монику, как пример для других студентов, её коллеги – студентки, не знали, что и думать, считая, что Моника сдалась и потому теперь у неё все хорошо. Никаких объяснений с её «притеснителем» у неё не было, все вроде бы стало на свои места само собой. Моника чувствовала здесь какое-то влияние Отто, но что там и как было, – её уже не волновало. Хорошо – и – слава Богу.
В один из вечеров, возвращаясь с занятий, Моника попала под сильный ливень. Ей пришлось бежать к трамвайной остановке, чтобы спрятаться и переждать, пока дождь если не перестанет, то хотя бы стихнет. Она не успела добежать метров двадцать, как рядом прозвучал автомобильный сигнал. У подъехавшей машины раскрылась правая дверца, сидевший за рулем мужчина энергично махал рукой, приглашая скорее сесть в салон. Она увидела за рулем Отто, и с радостью села в машину. С радостью, в первую очередь потому, что укрылась от дождя, да и сама встреча с ним, её приятно удивила. «Вы не очень спешите? – спросил Отто. «Нет не спешу – ответила Моника, – дома все равно никого нет, отец уехал по делам в Вену, а мама на работе». «А где работает ваша мама? – уточнил Отто. « В дежурной вечерней аптеке» – ответила Моника.
«Ну, тогда, если вы не будете против, мы снова заедем ко мне, погреемся горячим кофе» – сказал Отто- и машина тронулась с места. Когда подъехали к знакомому уже Монике дому, дождь перестал, но на улице стало совсем темно. Вошли в гостиную. Отто опять усадил её в кресло, дал красивый теплый плед укрыть ноги, а сам пошел готовить кофе. Когда он все приготовил, налил в чашки кофе – то спросил Монику: «Вы не возражаете, если я налью нам по рюмочке хорошего коньяка?». Моника промолчала. Отто принес бутылку коньяка и рюмки, наполнил их, потом поднял свою рюмку, жестом пригласил её сделать то же, и, глядя ей в лицо, спросил, по-русски: «Так, когда у вас заканчивается курс обучения в лицее?». Моника, без всяких колебаний, по-русски же, сразу ответила: «В конце марта – начнется практика, а потом – государственные экзамены». «И у вас уже есть определенное место для прохождения производственной практики или еще не было предложений по этому вопросу?» – спросил Отто, уже по- румынски. «Пока предложений никаких не было, наверное, скоро скажут» – так же по-румынски ответила Моника. Отто удивленно поднял брови: «Неплохо, очень даже неплохо, но давайте все же немного согреемся, этим благородным напитком. Прошу, как говорят русские, – до дна, иначе вы действительно простудитесь».