Элиот Кровавый

Голова упала возле тела, кровь фонтаном поднялась вверх, — И? — спросила голова глядящая одним глазом на мужика, рука дернулась разрубив его двумя долями, тело рухнуло по разным сторонам, вывалив содержимое.

— Шут гороховый, отрубать носителю древней крови голову! — рука подняла голову и поставила на законное место, она мигом прижилась, копьё было вытащенное и кинутое вдаль.

Поступь медленно восстановила ход, — Ла-ла-ла ла-ла-ла, — играючи ятаганом напевал он мелодию, — Вы думаете сможете остановить меня? Жалкие, жалкие твари, — глаза его стали краснее крови, горящие безумным огнём ненависти, все вены вздулись, по ним бродила чёрная кровь, тело быстро разбухло мускулами, костлявые крылья вырвались из-за спины, а чёрные чешуйки поплыли по коже. Ятаган стремительно увеличивался в размере напитываясь кровью вечного. Ступни обратились копытами, на коленях пробились острые шипы, ноги как бы чуть-чуть сгибались под весом тиранической туши.

Лицо полностью утратило человеческий облик, оно обращалось вытянутой пастью крокодила, из которой торчат стройны рады клинкоподобных клыков.

Чудовище провело ятаганом по собственному горлу и хлынула кровь, настолько яростно да много, что начались образовываться лужи, а за лужами шли пруды. Она хлестала, как из гидранта, обрызгивая всё на два десятка метров.

Тела стражи и солдат затряслись, в висках застучало слово ''Вечный'' Но, кто вообще из их рода настолько безумен, и настолько могущественный?

Из луж крови начали подниматься руки сотканные из крови, они выискивали себя их луж... За руками пошли кровавые головы, все усеянные глазами да открытыми пастями, в которых рядами сверкали кровавые клыки.

Такое происходило повсеместно, кровь всё лилась, а кровавые фигуры выползали из луж: создаваемых ею... Один, два, три, десяток, сотня, вся площадь заполнилась кровавыми силуэтами.

Сердца воинов, словно пробил ледяной шип, крепкая броня тряслась, руки хотели выбросить оружие, по некоторым штанам текло, а кто и вовсе падал на землю от шока.

— БОООЛЬЩЕ! — громогласно завопила тварь, цвет крови сменился на чёрный...

Как цветы на лугу тянуться к солнцу, так и уродливые руки выползали из луж чёрной крови, пара тяжёлых вдохов — миру показывались большие изуродованные тела, туловища непропорциональные, конечностей больше чем нужно, росли невпопад, тела с ног до головы усеянные зубатый пастями да глазами, на конечностях острейшие когти. Общий вид создавал трепетное предвкушение неотвратимой смерти.

Из пасти разверзлись показывая бесконечный кровавый туннель, они воспевали свою песню рокотом, таким, что броня звенела, отражался он в душах свистящее-холодящим ветром вьюги.

— И не устрашимся мы разорять ваши города, и не страшны нам легионы мести, ибо мы и сами легион! — после этих слов из луж крови восходила последняя волна, тощие твари, похожие на предыдущих, только с большими крыльями из крови за спиной.

— Убить их всех, выпить кровь до единой капли и вернуть всё мне!

Голодные отголоски вечных хаотично разбежались по округе, начались массовые стычки, колюще-режущее оружие было бесполезно, оно лишь вязло в крови, тени вечных накидывались на плоть, пронзая когтями броню, разрывая на куски, получая доступ к мякоти, зубы впивались в тела: иссушая те.

Только магические атаки пламени имели какой-то успех, ну ещё и лёд. Однако разбитые ледяные фигуры тут-же собирались вновь.

В глазах искры проклюнулось нечто, похожее на бескрайнее болото, гнилостная аура хлынула их тела, превращая мотивы цветущего города в сплошной курган, — ноги напряглись — тело слетело с места, превратив твердую брусчатку в труху, оно расплылось красной полосой, крутилось знойной юлой — ятаган очертил кровавый круг в стане здешних магов, разрезав в одно касание около десятков, тела ещё не распавшись начали обращаться жижей.

Густая струя пламени столкнулась с крокодильей мордой, сжигая всю плоть, выпаливая глаза — когтистая рука пробила магу извергающему пламя грудь, поднесла к собственному телу, — Закусочка, — вылетело слово из сгораемой пасти, хоть маг был при смерти, но его руки продолжали извергать пламя, такое, что кода кистей слазила и мясо варилось сваливаясь кусками с белый костей, до тех пор, пока пасть не откусила головешку с шеи.

Новая порция огня подступила с боку, закрученные спиральные огненные копья десятком вонзились в плоть Искры, пробив её насквозь: копья продолжали крутиться в теле извергая пламя. Кровь сгорая обращалась чёрным паром.

Сгорающая туша искры, словно титан топнула копытом по земле, что по той паутина трещин, волна от удара взбудоражила грунт, волной приходясь по ногам стоящий на ней магов, эта волна дестабилизировала их положение: они пошатнулись, рты запнулись.

Тело Искры подпрыгнуло приземлившись на первого попавшегося мага, смяв того гармошкой, тиранические руки пробили второго насквозь, подняли в воздух и разорвали двумя половинами: уязвимая часть поясничного отдела позвоночника начала лопаться под давлением больший рук, кожа да плоть в районе живота лопаться, содержимое человека падало прямиком на огромное тело.

На заднем фоне марионетки сражались со стражей, хотя это скорее была односторонняя бойня. Глупая, скупая, кровопролитная скотобойня. Не из-за голода, или мести, просто глупая и всепоглощающая злоба.

Именно такую бы написали картину художники. Испуганные представители фракции Фесов, облачённые сияющими доспехами, с копьями да мечами, рубят монстров, не жалея ложа на алтарь смерти свои пылающие жизни. Дабы спасти как можно больше людей от предводителя нашествия, что стоит неуязвимым демоном.

Жух! Жух! Жух! — сияющие копья с тасующими на них молниями вонзались в тело Искры, молния размеренными змеями бродили по чешуйкам, упорно пытаясь испепелить чешую. Подарок в виде бесполезных органов тела бурно поджаривался разрядами, но кровь кристализировалась на местах попадания, сковывая стихию огня, что так сильно хотела разгуляться.

В восьмистах метрах, на городской стене стоял юноша, броня отражает лучи солнц, как бы подсвечивая стройную фигуру, ветер щекочет длинные уши, растрепывает длинные русые волосы, что развязались, и теперь их кончики обгорают в треске молний. Из глаз стекают горькие слезы по молодым щёкам, лицо искажённое невыносимой злобой, сердце сдавленное тисками скорбных криков хаоса. В руках два копья, с бушующей стихией огня, молнии бродили по железу, ожидая часа вступить в дело. Около него в камень вонзенным полукругом торчало ещё с десяток копий.

Он как одинокий герой брал новое, наполняя то манной до краёв, не жалел себя, не боялся за жизнь, ведь манна кончилась на первом залпе, теперь в ход пошло время жизни. Укорачивая свой век пытался нанести максимальный ущерб.

Его лицо оскалилось, зубы заскрипели, рука резко метнула копье, был он подобен яростному богу громовержце, сама манна яростью пылала.

Ятаган отбил одно копьё, но следом проплыло второе, пронзив туловищем искры наискось, приковало к земле.

Полетели зачарованные стрелы, и молнией, и огнем, и льдом: лучники прятались за какими-то серыми плащами, что напрочь скрывало их присутствие, сливало с зданиями, стенами, деревьями.

Стрелы пробивали чёрные чешуйки, вонзаясь вовнутрь, оказывая магическое воздействие на кровь.

Где-то вдали загорелась голубая звезда, прозвучал оглушающий грохот, такой вилы, что по траектории звука лопались стёкла, дрожали стены. Голубая звезда неотвратимо набирала обороты — шар плазмы накрыл тело искры, плоть моментально варилась, кровь испарялась, чешуя уже давним давно слезла, даже Испивающий кровь испарился до основы. Плазма соприкоснулась с землей, волнами расходилась от эпицентра по площади, заливала солдат: сжигая тех, заливала тени вечных, испаряя их, плавила дома, они, словно шоколадные таяли в знойный день. Некогда прекрасная площадь обратилась кругом ада, где грешники живьём варились по котлам.

В центре взрывала валялся средних размеров ромбовидный кристалл, внутри него перетекала кровь, за светлой красной основой виднелись плавающие предметы, какой-то амулет в виде города, и вроде как закованное в кристалле сердце.