Лучше ничего не делать, чем делать ничего

Гордость и ложь тесно связаны между собой. Именно гордость заставляет нас беспрестанно лгать.

Нет ничего хуже, чем быть сыном великого человека. Я предпочёл бы быть сыном какого-нибудь хулигана, чем великого человека. Всякий смотрит на тебя не просто, а как на что-то особенное и, кроме того, вымещает на тебе свою злобу.

Научный язык – желание скрыть незнание, литературный язык – желание скрыть то, что нечего сказать.

Моцарт[5]  не боится пошлости, а Венявский[6] – тот всё хочет изобразить что-то особенное.

Невежественный человек прямо рубит сплеча всё, что ему взбредёт в голову, средний, но скромный человек всегда постарается узнать, что другие об этом думали, учёный человек знает множество чужих мнений, которые он проверяет своим умом.

Многие уверены в том, что они помогают людям, хотя, справедливости ради, задача их заключается в том, чтобы людям не мешать.

Свойство глупых людей: когда вы им говорите что-нибудь, они никогда не отвечают на ваши слова, а всё продолжают говорить своё.

Всякий человек, рисуя с оригинала, до известной степени рисует себя. У кого нос закорючкой, тот и на чужом портрете сделает его до известной степени таким же.

Предпочитаю кутилу и весельчака нерассуждающему и отталкивающему всякие рассуждения умствователю, живущему по чужой совести, то есть без оной. У первого может выработаться совесть, у второго – никогда.

Все люди разделяются по степеням чуткости совести: от самой чуткой до отсутствия её.

Не от самоуверенности глупость, а от глупости самоуверенность.

Глупо, когда один человек считает себя лучше других людей, но ещё глупее, когда целый народ считает себя лучше других народов.

Много зла причиняют себе люди ради плотских своих похотей, но ещё больше зла делают они для того, чтобы люди хвалили их.

И теперь и прежде высмеивали того, кто сидит в молчании, высмеивали и того, кто много говорит, и того, кто говорит мало. Нет никого на земле, кого бы не осуждали. Никогда не было, никогда не будет и нет никого, кого бы всегда и во всём осуждали, как нет и того, кого всегда и во всём хвалили. И потому не стоит заботиться ни о похвалах, ни об осуждении.

Прекрасная шутка Брюллова[7]  о том, что лучше ничего не делать, чем делать ничего. Смысл этого для меня тот, что когда человек делает ничего, то есть пустяки – визиты, туалеты, парады, обедни, пустые разговоры и т. п., то это гораздо хуже, чем когда он сидит просто сложа руки, потому что в первом случае он собой бывает очень доволен, а во втором – напротив.

При всяком деле, и в особенности в отношениях с людьми, помнить важно не суждение о вас этих людей, а одобрение Бога.

Ни один соблазн не удерживает людей так долго в своей власти, не отдаляет так людей от понимания смысла человеческой жизни и её истинного блага, как забота о славе, об одобрении, уважении, похвале людской.

Закачивают ребёнка не затем, чтобы избавить его от того, что заставляет его кричать, а затем, чтобы он не мог кричать. То же делаем мы и со своей совестью, когда заглушаем её, чтобы угодить людям. Мы не успокаиваем совесть, но добиваемся того, что нам и нужно было: не слышим её.

Мы часто гордимся тем, что мы хорошо сделали, мы гордимся тем, что сумели сделать это, а забываем то, что в каждом из нас живёт Бог, что каждый раз, когда мы делаем что-то, выступаем орудием, с помощью которого Бог добивается результата. Бог делает нами то, что ему требуется, а мы гордимся. Это всё равно, как если бы камень, загораживающий проток ключа, гордился бы тем, что из него течёт вода и что воду эту пьют люди и звери.

Но, скажут, камень может гордиться тем, что он чист, не портит воду. И то неправда. Если он чист, то только потому, что та же вода омыла и омывает его.

Ничего нашего нет, всё Божие.

Мы все любим истину больше, чем ложь, но когда дело касается нашей жизни, то мы часто предпочитаем ложь истине, потому что ложь оправдывает нашу дурную жизнь, а истина обличает её.

Если будете стараться угождать людям для того, чтобы они были благодарны вам, то напрасно будете стараться. Если же будете делать добро людям, не думая о них, для Бога, то и себе сделаете хорошо, и люди будут благодарны вам. Кто забывает про себя, того Бог помнит, а кто про себя помнит, того Бог забывает.

Ничто так не вредно для нравственного совершенствования, как довольство собой. К счастью, если мы улучшаемся, то улучшаемся так незаметно, что не можем видеть своих успехов иначе, как после долгих промежутков времени. Если же мы постоянно замечаем наше улучшение, то это признак того, что мы или вовсе не продвигаемся вперёд, или же идём назад.

Ругают, осуждают – радуйся, хвалят, одобряют – бойся.

Жизнь в городе, недостаток воспитания, тяга к роскоши и праздному образу жизни – всё это делает людей безумцами. Они действуют безумно и говорят безумное. Так и ходишь между сумасшедшими, стараясь не раздражать их и вылечить, если можно.

Есть иллюзия, что много людей – много ума, много духовной высоты. А этого нет. Миллиарды людей – всё один и тот же средний человек.

Каждый человек лжёт раз по двадцать на дню. Именно поэтому люди более обращают внимание на сами речи, а не на факты.

Как же часто и долго два встретивших друг друга человека ломаются[8]  друг перед другом. От того и противны один другому.

Часто поражали меня уверенные, красивые, внушительные интонации людей, говоривших глупости. Теперь я знаю, что чем внушительнее, импозантнее и звуки, и зрелища, тем пусты они и ничтожнее.

Голова без ума, что фонарь без свечи.

Одно из самых сильных средств гипнотизации – внешнего воздействия на душевное состояние человека – наряд. Это хорошо знают люди. Отсюда и монашеская одежда в монастырях, и мундир в войске.

Он один из тех людей, радость жизни которых состоит в том, чтобы делать другим неприятности. Ему, я уверен, слаще обед, если он отнимет его у другого.

Из книги секретаря писателя Николая Николаевича Гусева «Два года со Львом Толстым»:

«Разговор перешёл на статью И. Ф. Наживина [9].

– Мне из написанного особенно понравилось, – сказал Лев Николаевич, – вероятно, это шутка, что у англичан есть свинятни, где музыканты играют, чтобы свиньям было весело. Вот и наши Гольденвейзеры[10]  играют, чтобы нам – поросятам – было весело обедать».

Искусство и то, что около

Музыка – это стенография чувств.

5

Моцарт Вольфганг Амадей (1756–1791) – австрийский композитор и музыкант-виртуоз. Один из самых популярных классических композиторов, Моцарт оказал большое влияние на мировую музыкальную культуру.

6

Венявский Генрик (1835–1880) – польский композитор.

7

Брюллов Карл Павлович (1799–1852) – русский художник, живописец, монументалист, акварелист, представитель классицизма и романтизма. Автор жанровых и исторических полотен.

8

Ломаются – выделываются, кривляются.

9

Иван Фёдорович Наживин (1874–1940) – русский писатель. До революции – бытописатель русской деревни, сподвижник Л. Н. Толстого; после революции – крупный писатель и публицист русской эмиграции.

10

Александр Борисович Гольденвейзер (1875–1961) – русский и советский пианист, композитор, педагог, публицист, музыкальный критик, общественный деятель. Доктор искусствоведения. Народный артист СССР.