По моим правилам

– Кажется, я знаю, кому этот костюм подойдёт как нельзя лучше…

Я сказала это, подумав про Катю. Мы продвигались куда-то в глубь магазинчика или салона, как он там назывался. Женщина как ни в чем не бывало щебетала:

– Да, хорошо, потом скажешь для кого. В общем, в новогоднюю ночь придёшь, и я помогу тебе собраться. Да где же этот костюм… Вообще нулёвый, его ещё ни разу никто не надевал. Не садится, представляешь!

Мне даже любопытно стало, что там за костюм такой. Но как только я увидела, как женщина из закромов достаёт парик рыжего цвета… Меня словно переклинило.

– Нет!

Мой голос прозвучал слишком резко, как-то совершенно некрасиво. Словно мне не костюм, а змею ядовитую подсунули. Хотя, по сути, это всего лишь длинные волосы цвета чуть ярче, чем мой собственный натуральный.

– Да, Маргаритка, конечно, да! Ты чего это так взбеленилась? У тебя все хорошо? Ассоциации какие?

Такие. Но бедная женщина не виновата, что это в моей жизни бывало разное. Она помочь хочет. Поэтому я, превозмогая внезапно охватившую тело дрожь, ответила:

– Да нет, все нормально. Просто подумала, что цвет странный, но сейчас вижу, что надо подумать.

Подумать и померить. Что за чушь я мелю… Тем не менее молча наблюдала, как из-под полы появляется странный костюм. В принципе, понимание, кто это, появилось достаточно быстро.

Последним в комплекте оказался очень эффектный и ни разу не бутафорский хлыст. Длинный такой, с чёрной плетёной ручкой и пимпочкой кожаной на кончике.

К нему шёл такой же кожаный корсет с потрясной шнуровкой, ну и высокие, просто невероятные сапоги. Ещё что-то типа напульсников, ну и штука на голову а-ля кокошник.

– Вот! Начальство заказало его сто лет назад, ещё когда фильм первый вышел. Только парик почему-то рыжий пришёл, хотя, насколько я помню, чудо-женщина была брюнеткой.

– Очень красивый костюм, и думаю, что безумно дорогой. Мне неудобно у вас его одалживать.

Я провела рукой по цветным элементами. Это реально был очень качественный и крутой костюм. Вот прям один в один как из фильма. Словно с плеча актрисы, что мне нравилась.

– Неудобно спать на потолке! Маргаритка, дают, бери, бьют – беги. Дареному коню в зубы не смотрят и все такое. Мы его давно списали за невостребованностью. Но смысла рассусоливать нет, может, ещё он сядет! Марш в примерочную!

Я несмело улыбнулась. Безапелляционность этой женщины обезоруживала. Было приятно слышать такое и идти в небольшую комнатку со шторкой с целым ворохом элементов.

Мама Макара вызвалась помогать. Потому что совладать с таким набором прекрасного я одна не смогла. Одни нарукавники или напульсники на шнуровке чего стоили!

Ещё на этапе, когда меня попросили собрать мою уверенную троечку в кучу, чтобы зашнуровать корсет, я поняла, что костюмчик сел. Точнее, сел —это вообще мягко сказано.

Ощущения были такие, словно я в нем родилась. Кожа к коже, и все эти утягиватели насколько комфортно подошли моей фигуре, что,когда мама Макара закончила, в ее глазах светился восторг.

– Вау! Так вот кого ждала эта груда кожи… Маргаритка, ты в нем такая, что слов нет. Для кого бы это ни было, его челюсть рухнет в район пола и больше не поднимется.

Осторожно повернулась к зеркалу. Парик тоже был на мне. И все это… Оно словно делало меня той девчонкой, что жила под статусами хорошей дочки и правильной спортсменки. Словно в защиту этой моей ипостаси я тихо промолвила:

– Зовите меня Маргошей. Пожалуйста.

Глава 16. Миша

Я лежал в спальне и смотрел в потолок. Как же осточертела эта комедия по моему обучению. Спортивный вуз! Понятное дело, что брат все решал. Хотя даже не он, это все в память о ней.

Мать едва ли не жизнь посвятила этому вузу. Тут ее знали и любили, награждали и всякими почестями одаривали. Ее вообще, кажется, любил каждый, кто знал.

Даже табличка висит о ней. Правда, фамилии у нас разные, ну, оно и к лучшему. Все местные и так знают, кто я ей и кто ей Ваня. Вот и спускают мне с рук любую дичь. В том числе и та преподша стремная…

Я даже не помню предмета, что она ведет. Было забавно неделю назад наблюдать, как она отчитывала блондиночку. Ту самую, что теперь стала для меня заметна.

Знаю я баб таких. Вечно недотраханные и злые на судьбу. Муж козел, дети такие же уроды, как родители. И вечная претензия к миру. Так я выловил эту брюнетку преподшу, как эта волейболистка смылась.

Да, я даже знаю, что косящая под пацана девка играет в волейбол, как и я. Хотя после Кати этой ее посадили на скамейку запасных. Там ни таланта, ни упорства. Простая среднестатистическая школьница.

Не знаю, что меня сподвигло тогда, но я прижал преподшу и девку ту сказал не трогать. Спорить не станет. Знает, что я отбитый на всю голову.

Что-то слишком много информации об одном человеке женского пола накопилось. Слишком много чести. Замечаю ее, узнаю. Стрижка эта убогая все портит.

Терпеть не могу стриженых да крашеных. После овцы той развилась острая неприязнь. При воспоминаниях о Диане резко стало противно. До тошноты.

Так всегда бывало, когда мысли сворачивали не в то русло. Но отчего-то сегодня даже сил не осталось на то, чтобы злиться. Удивительно. Лимит за год превысил? Или учеба желание отбила? Осталось несколько месяцев. Ну, полгода максимум, и все, я дипломированный конченый человек.

Усмехнулся. И тут раздался стук. Кого там ещё нелёгкая принесла? Хотя тут два варианта. Вероника или папаша. Но так как последний вроде как свалил за горошком…

– Миша, можно?

Она зашла как тень. Бледная, немощная. Тьфу, как вообще отец с ней живет? Может же любую телку выбрать. Вот что она приперлась? Уставился на неё ненавидящим взглядом. А ей хоть бы хны в этот раз. Какая-то она отчуждённая.

Приблизилась. Совсем осмелела.

– Миш, сегодня Новый год, но мы решили поехать отдохнуть куда-нибудь. Давай с нами? Куранты в самолете, может, не самое весёлое…

Я посмотрел на неё как на чокнутую. Совсем с дуба рухнула? Да я не гонял с ними вообще никогда. Нахрен надо! Но тут взгляд упёрся в ее правую руку. Там на запястьях и проглядывающих из-под лёгкого халатика сгибах рук виднелись огромные синяки.

Догадка вспыхнула моментально. Я подскочил и грубо задрал рукава, открывая синие руки. Все вены были истыканы, и я заорал:

– Ты что, на наркоту подсела?! Отвечай быстро!

Удивительно, но она не испугалась. Просто выдернула руки и даже орать не стала. Не отрицает? Но ее взгляд… уставший, измученный, наводил на мысль, что что-то не так.

– Нет, Миша. У нас по части зависимостей ты главный. Меня просто только из больницы выписали. Такая особенность организма у меня. Вены не очень хорошие…

Она осеклась, а у меня в голове как сигнал семафора вспыхнуло: она же уже пару лет одни водолазки носит. И дома, и везде. Круглые сутки. Несколько лет…

– А что в больнице?

Она как-то совсем нерадостно улыбнулась. Присела на кровать. А потом выдала:

– Выкидыш у меня был. Четвёртый за четыре года. Бесплодная я. Не могу выносить ребёнка и родить. Ты бы отцу сказал, чтобы не мучился. Он ещё детей хочет, а я не могу. Устала. Пусть меня отпустит.

Так херово на душе в последний раз мне было, когда я увидел глаза брата в момент, когда он зашёл в комнату, где мы с Дианой… Твою ж мать! За каким она это все вываливает мне? Зачем?

Но в душе что-то екнуло. Что-то надломилось. Я не мог спокойно сидеть и смотреть, как она тут ноет. Четыре года… Значит, старались, значит, получалось.

– Может, стоит лечение какое пройти?

И снова ее невеселая улыбка. Только в глазах Вероники мелькнул огонь. Такой странный, сумасшедший. Который ещё не потух. Кажется, я многого не знал о ней…

– Да мы уже все заграницы объездили. Я… Просто иногда мне очень хочется сдаться.

И тут вопреки всякой логике я сделал странное. Хз, откуда это во мне. И пусть я конченый человек. Пусть на себе поставил крест, но сейчас мне отчаянно захотелось сделать что-то хорошее.