Страница 53 из 73
Глава 18. Сильнейший
Едва мы оказались на улице, я завертел головой, прислушиваясь к псионике.
Часовня находилась в небольшом внутреннем дворике, на выходе из которого стояла пара чернолунников-послушников. Они не смотрели в нашу сторону, обсуждая что-то увиденное снаружи.
— Как мне тебя… вас… ну это, называть-то как? — неожиданно спросил Фёдор.
— Не понял?
— Ваше лунное величие?
— Гром, воспринимай всё, как и раньше, — условился я, — Но всё же, при наличии посторонних, надо включать мозги.
— Не особо понятненько, — прищурился Фёдор, — Ведь не всем надо знать, что ты царевич, так? Но при этом не всем надо знать, что мы хорошо друг друга знаем.
— Ну вот, я же говорил, мозги у тебя варят.
— Ладненько. Кстати, Василий, а ты не боялся, что у него ещё артефакты будут? — потирая локоть, спросил Фёдор, — Или ты знал? Вы, Ины…
Я тут же со смачным шлепком захлопнул ему рот и, прищурившись, покачал головой. Одновременно в глазах Фёдора промелькнула и злость, и озарение.
— Понятненько, — хмыкнул он, поправляя лазаретскую пижаму, — Эх, переодеться бы.
— Рыков оденет, — потянув его за собой, буркнул я, хотя сам особо не верил в такое счастье.
Юные чернолунники, увидев нас, расступились, и, когда мы отошли от калитки на некоторое расстояние, стали живо обсуждать странную компанию. «У одного сверху куртка целителя, а штаны пламенного гвардейца, другой же так вообще будто сбежал из лечебницы».
К счастью, эти явно были не в курсе происходящего: они только обсуждали, больше ничего. Ведь дело у чернолунников малое — смиренно ждать прихода Чёрной Луны, спасая свою душу. Дело это скучное, поэтому обсуждать падение чужих душ было единственным их весельем.
Выскочив из часовни, мы быстрым шагом двинулись в сторону бараков Пламенной Когорты. Где-то там базировались Огненные Волки, и где-то там должен был быть ротный Рыков.
— У Влада, мало того, что артефакты, так ещё и кольчуга была, — тихо буркнул я, сам понимая, что сильно рисковал, — Но почему-то разряженная.
— В смысле? — Фёдор округлил глаза, хлопнув ладонями себя по груди, — Прикольненько.
— Ещё там, в лазарете, я приём провёл против него, помнишь?
— Ну-у-у… Вроде бы…
— Вот именно, вроде бы. И ничего, понимаешь? Хрень какая-то капи… то есть, недолунная.
— Думаешь, нас слушают? — Фёдор прошептал чуть ли не со свистом.
— Да я уверен.
Псионика чётко говорила мне, что совсем неподалёку находятся наблюдатели. Причём, судя по тонкому потоку, они были довольно спокойны, да и опасности не излучали.
То есть, то, что я вырубил Истомина, было как будто по плану.
Интересно, этот Влад разрядил зачарованную кольчугу там же, в лазарете, когда держал Одержимого? Или прежде, чем подняться на второй этаж, у него была прямая стычка с ним?
Может, кольчуга настроена так, что на наследника не реагирует? А при чём тогда тут Фёдор, его должно было бы припечатать так, что мало не покажется. Да, кстати, Грому не обязательно говорить о том, как я сильно рисковал его здоровьем…
Не знаю, не знаю, не знаю! Но вот теперь чует моя снайперская чуйка, что лежу я в уже раскрытой позиции. И сейчас, пока я тут лежу, происходит рутинная работа артиллеристов — ввод координат, наводка, подтверждение…
Полковник Зумакин этот строптивый, которому Царь не указ, и его грызня с Истоминым. Ещё на Рыкова посмотреть надо, чтобы убедиться.
Нет, я не верю, что Царь хочет избавиться от меня или ещё что подобное. Судя по тому, что на грани чувствительности за мной всё ещё идёт слежка, безопасность наследника остаётся в приоритете.
Что тогда? Ради чего такая сложная постановка?
Наивный Тим, неужели думаешь, что после одного разговора Царь вот так вот расправил объятия да развесил уши, поверив тебе? Нет, он бы не протянул столько лет на троне в окружении голодных гиен.
Ну же, Тим, ты прекрасно знаешь ответ…
— Приманка, — прошептал я, — Кто-то тут грёбанная обычная приманка.
Фёдор услышал меня, но ничего не сказал. Он молча шёл рядом, иногда шумно выдыхая через ноздри и потирая лысину. Тоже о чём-то думал, но чаще просто погружался внутрь, рассматривая восстановленные чакренные связи.
Не доверять Фёдору я не мог. Иногда даже самому матёрому профессионалу, чтобы не поехать кукушкой, нужны нравственные ориентиры.
Там, в своём мире, служба Свободной Федерации была для меня непререкаема. Зато и жизнь была яркой, чёткой, с понятной целью.
Здесь у меня пока были только Эвелина… и вот Фёдор ещё.
— Кто тебя так? — вдруг спросил я, — Кто это тебе чакры порвал?
— Раки!
— Оракулы? Стражи Душ, я так понимаю?
— Да. Устраивали допросы ещё в Маловратске… — Фёдор слегка помрачнел, и прошептал ещё, — Вывернули мозги, и я честно не знаю, что им удалось про тебя выяснить. У меня ведь не одна тайна, понимаешь?
Я едва не выругался, вспомнив про двух предков в роду Громовых, кому посчастливилось поймать в голову пришельцев. Один был классным и зачётным Иным, ну прям как я — навёл в семье порядок, здорово возвысив род, и надолго заложил фундамент для благополучия.
А вот второй оказался Одержимым и всё похерил, поубивав много сильных магов в одном поколении, чем серьёзно надорвал лунную жилку в крови Громовых.
И если про второго убийцу все в округе знали и помнили, то вот первый далёкий предок был секретом семьи Громовых. Ведь если по закону, то Иных сразу же надо сдавать Стражам Душ — не должны всякие пришельцы шататься по Красногории. И не важно, хороший это Иной или плохой.
Только тут до меня дошли слова Фёдора «у меня не одна тайна». Получалось, на допросе ему приходилось выбирать, что скрывать.
— А ты умеешь закрывать разум? — спросил я.
Тот кивнул:
— Ну-у-у, дед показывал, это у нас с детства учат, тайны рода защищать. Но там не то, чтобы закрывать башку, там скорее прячешь секрет. Причём на самом виду, оракул прекрасненько его видит…
Я едва сдержал себя, чтоб сразу же не начать расспрашивать, что это за техника такая. Потом, всё потом…
— Так, говори, что в Маловратске было, как я исчез?
— Что-что... Хреновастенько было, вот что!
— Фёдор, давай без нытья.
— Да ну чего говорить-то? Этот Плетнёв наш род из-под всех лун решил сжить…
К счастью, Фёдор, хоть и говорил скомканно, но умел быть кратким.
С его слов я понял, что Плетнёв-старший после гибели сына словно с катушек съехал. При этом он не мог напрямую обвинить Громова в том, что тот помогал. Всё-таки, по всем показаниям свидетелей, Фёдор пострадал при попытках меня остановить — я тогда хорошо его приложил.