Страница 27 из 73
«Как техника Пса», — наставник кивает, — «Итак, Иван, что же объединяет всех магов?»
«Огонь», — без особой эмоции повторяю я.
«Именно. Будь ты хоть зелёный новичок, будь ты хоть легендарный Маг Третьего Дня — все мы пользуемся одной стихией. И это знание никак не меняется, это наша константа. Нельзя вдруг стать мастером другой стихии, если открыл чакры для одной. Но если уж открыл…»
«Да понял я, понял. Удивительно, нас с вами объединяет огонь! Кто бы мог подумать?» — я ёрничаю, и наставник хмурится.
«Ну, раз так, значит старательно вспоминаешь все способы инициации огня, доступные Борзовым».
«Да сгинь моя луна!» — ругаюсь, но сажусь в позу лотоса.
Странно, что я в своё время не обратил внимание на такой важный урок.
Оказывается, маги инициировали огонь совершенно разными способами. И эти способы ужасно были похожи на обычные законы физики, которые просто проецировались в магию.
Кто-то раз за разом «чиркал» мыслью по чакре, давая искру, и выводил её на физический план.
Кто-то докрасна «натирал» чакры энергией, пуская её чуть в обход. Чакра раскалялась, пока, как в лучине под крутящейся палочкой, не появлялся огонь.
Кто-то окрашивал мысленно чакры в разные цвета и, запуская энергию из одной в другую, получал интересную «химическую» реакцию. Красный плюс жёлтый — получается огонь.
Это только в начале трудно для юного мага, дальше ставилось на автоматизм. Борзовы подкинули мне тогда ещё много примеров, и я вдруг натолкнулся на интересный приём.
Уж очень он отзывался в моём сердце, рождённом в техническом двадцать втором веке. Назывался он «сдавливанием», и считался несколько опасным, зато мог сразу дать энергию на мощное заклинание.
Суть была проста. В одной из чакр создавался мысленный «щит-пробка», не пропускающий дальше энергию. Усилием воли и воображения адепт нагнетал энергию стихии из нижней вверх, не давая ей уходить обратно.
Вот тут-то и нужна была сила воли и внутренняя магическая крепость. Либо не удержишь энергию, и она со свистом выйдет обратно в эфир. Либо «щит» треснет, и энергия так же со свистом уйдёт вверх, в те чакры, которые магу огня не очень-то и доступны, да и в принципе бесполезны.
Но если получится, то под давлением энергия самовоспламенится, этот огонь нужно направить по энергоконтурам, и на выходе можно ударить вполне себе неплохим огненным валом.
Я до этого всегда пытался пробить «магию Вето», протиснув энергию в те щели, которые она оставляет. А если чуть-чуть доработать этот блок, убрав щели, и попробовать?
— Как я и говорил, ваше лунное величество, народ боится, — раздался голос Разгудина, — Красногория хочет стабильности, и понятного будущего. Я предлагаю обсудить…
— Заткнись, тайный советник, — я узнал голос Славина.
Разгудин даже поперхнулся:
— Да я тебя…
Но на него шикнул кто-то ещё. Царь так вообще ничего не сказал.
С закрытыми глазами прекрасно ощущалось, как много стихии огня в воздухе. Где-то в небе плыла свежая, недавно вернувшаяся Красная Луна. В округе Великорюревска я чувствовал несколько Красных Вертунов, причём один был гигантом — для меня, чувствительного псионика, его дыхание ощущалось, как тепло на щеке.
А ещё в зале было много магов огня, и от них фонило не меньше, чем от Вертунов и Луны.
Энергия, которую я нагнетал, уже начала скрипеть в третьей чакре, упираясь в Вето. Я мысленно заделал все остающиеся щели, и напирал, накачивал стихию. Сжимал до невообразимых пределов.
На моём лбу выступили капельки пота, а Василий в глубине души замер, в напряжении наблюдая, как его собственное тело творит чудеса.
Больше мне никто не мешал. Маги огня, в особенности Царь и генерал Славин, с интересом наблюдали — они почуяли, как изменился мой магический потенциал.
Магия начала гудеть, отрезая меня стеной звука от внешнего мира. Сдерживать уже становилось трудно, и сквозь грохот в ушах я услышал, что в зале кто-то что-то сказал. Вроде даже крикнул.
Я предупреждал…
Не знаю, почему вдруг мне подумалось об «угольке»? Может, просто раз за разом я вспоминал об Эвелине, а она мне теперь всегда представлялась скачущей на огненном псе.
Но, открыв глаза, я увидел, как с моей руки сорвался огромный протуберанец, прямо в воздухе оформился в крупного «уголька», и это воплощение огненной ярости прыгнуло в сторону Разгудина.
Я.
Предупреждал.
Блеснули на миг перепуганные глаза Разгудина. Сидевших рядом с ним Избранницу и брата Царя будто сдуло с их мест.
Хлопнули магические заклинания. «Уголёк» исчез в мареве огня, в воздушном вихре, застучал дождь по доскам. Доски эти, кстати, вдруг вздыбились, прошитые каменными пиками — это генерал Лавинной когорты попытался снести элементаля в полёте.
Я стоял, некоторое время с изумлением рассматривая свою ладонь. Кожа, на миг раскалившаяся, как сталь в кузнечной жаровне, возвращала себе естественный цвет.
Охренеть…
Ну да, я уже испускал огонь, когда был в том зомби-маге. Но то искалеченное тело с порванными энергоконтурами принадлежало мне всего несколько часов, а с этим я сросся, как с родным.
Ощущение, когда вещественный огонь проносится по венам и жилам, было непередаваемым. Я так подозревал, не будь это моим собственным огнём, сгорел бы на хрен, как жжёный пёс.
— Вау, — только и вырвалось у меня.
Захотелось сесть и повторять, повторять это, пока не войдёт в подкорку. Вашу же псину, это магия какого ранга была?!
Правда, ощущение пустоты тоже было. Я здорово разрядил себя, и, кажется, потребуется время, чтобы повторить такое.
— Сын, — только и выдавил Царь, чьё удивлённое лицо белело рядом в клубах поднявшегося в зале дыма.
У него исчезли круги под глазами, будто Чёрную Хворь снесло одним моим заклинанием.
— Сын, — Царь открывал и закрывал рот, — Ты же его… ты же Разгудина…
Скривившись, я переглянулся с ним, но понял, что в глазах Рюревского больше радости, чем ярости.
— Я пытался пробудиться, — пожал плечами.
Захлопали двери, загремели голоса гвардейцев, ощетинившихся магострелами. Правда, они не знали, в кого стрелять, поэтому, закрыв нас своими спинами, целились исключительно в облако дыма и пыли, которое сгустилось перед первым рядом кресел.
Чуть в стороне толпились остальные члены Малого Совета. Сверху между рядами с гомоном спотыкались о стулья члены Большого Совета. Со всех дверей так и струились гвардейцы.
Дым развеялся… Кресла, где сидел Разгудин, уже не было. Высокий щит, отделяющий советников Малого Круга от тех, кто сверху, оказался пробит, и обломки кресла торчали из дымящей дыры.