Страница 55 из 67
Снизу раздается очень суровый голос Норля и я понимаю, что он точно кого-то убьет сейчас. Нормально, репутацию себе и у крестьян поднимет на недосягаемою высоту.
Вряд ли они с этим согласятся так сразу. Но, вопрос принципиальный, мы с Норлем не пощадим всех Беглецов, участвующих в насилии, если Крон со своими приближенными не успокоят их сами.
А вожак, похоже, понимает, чем закончится взятие донжона и не хочет ругаться с подчиненными, поэтому осматривает двор и стены замка.
Заодно и на реакцию охранников посмотрим, не зря ли мы их так забаловали и усилили в Скале. Может, это тоже окажется ошибкой?
Только визг в следующей комнате сообщает мне и подруге покойного хозяина замка, что там творится очередное непотребство. Она первой кидается в завешенный портьерой проход и там прыгает на мужика, навалившегося на свою жертву уже на узкой кровати, пытающегося сорвать печать невинности с почти ребенка, маленькой девчушки лет двенадцати, судя по ее детскому голоску, прорывающемуся через закрытый очень грязной ладонью рот.
Двое Беглецов, стоящих в очереди к девичьему телу, как я понимаю, перехватывают безутешную мать за руку с ножом и пытаются выкрутить его. Что там у них получится, я не знаю и принимаю превентивные меры против насилия и смертоубийств с обоих сторон.
По голове получают ладонью и дворянка, и оба мужика по очереди. Они, конечно, посильнее огребают, чем она, так и вина на них потяжелее лежит.
Уже вышли за грань добра и зла по моему мнению, так что, не скоро в себя придут неудавшиеся насильники несовершеннолетних девочек, пусть здесь и считается нормальным возрастом вступления в семейную жизнь те же четырнадцать лет.
Мужик на кровати оказывается более понятливый, или у него сразу упал после доходчивой процедуры объяснения. Это оказался один из главных помощников Крона, и он виновен вдвойне, поэтому я отправляю его в глубокий нокаут ударом руки, понимая, что мечом точно перестараюсь в такой момент.
Теперь я тороплюсь в следующие небольшие комнаты, где нахожу еще пару насильников такой уже, возможно, и более взрослой дворянской дочери, так же вышибаю из них сознание ударами руки и скидываю на пол.
— Сиди здесь, — говорю несчастной девчонке с непередаваемым ужасом на лице, судорожно закрывающей голые белые ноги подолом платья и проверяю другую спальню, в которой вижу труп пожилого, хорошо одетого мужика с болтом в груди.
Это его подстрелил Норль из башни, значит, замок потерял опытного мажордома.
Теперь пора спуститься вниз, посмотреть, чем закончилась стычка приятеля с возбужденными легкой победой крестьянами. И как теперь могут развиваться наши отношения с Беглецами, тем более, после полученной ими суровой и заслуженной трепки.
На лестнице мне попадается моих двое охранников, и я отправляю их на верхний этаж:
— Баб в одну комнату соберите, этих козлов спускайте вниз! — отдаю им приказ, и они убегают его исполнять безо всяких вопросов, что не может не радовать. Правда и лицо у меня сейчас такое, доходчивое для всех, кто захочет жить.
На третьем этаже я сразу же вижу похожее на мое, крайне суровое лицо Норля, сильно разозленного, и Крона с Кнопфом, стоящих между приятелем и несколькими воинами Беглецов, пытающимися что-то доказать моему напарнику, впрочем, не подходя слишком близко к нему.
В углу большого помещения, где стоит большой стол и видно, что обедала семья феодала, валяется тело одного из бойцов Крона. В другом трясутся перепуганные насмерть служанки и повариха, судя по усыпанной мукой одежде.
— Чего не понятно? Он ударил меня в грудь ножом, за это я убил несчастного придурка ударом руки, даже не стал пачкать честную сталь, — ревет сильно злой Норль, еще не видя меня.
Зато, Крон и Кнопф меня видят и обращаются теперь ко мне, потому что со здорово разъяренным приятелем нет смысла разговаривать. Никаких доводов он не примет, так и в своем праве полностью сейчас оказался.
— Мастер Серый, что творит твой Великий Мастер!!! Он убил нашего товарища! — надрывается Крон, и толпа за его спиной вторит ему.
— Так ваш товарищ оказался насильником трудящихся женщин и ударил ножом Великого Мастера! Чего вы хотите? Случилось то, что и должно случиться! — рявкаю я и все на секунды замолкают.
— Я понимаю, что ваш товарищ требовал продолжить веселье и насиловать нашу добычу, именно нашу с Великим Мастером? Именно нашу добычу. И немного вашу, только немного, что не дает вам права на чем-то настаивать. Вот, захватите любой замок или село сами, без нашей помощи, тогда я не стану спорить, что вам можно там делать и что нельзя. Кроме одного, за насилие над детьми — посажу на толстый кол с перекладиной, как принято у нас на юге поступать. Будет время подумать о своих грехах, когда в заднице торчит такое украшение! — и я совершаю ритуальный жест верующего человека.
— А нападение на любого нашего человека, не говоря уже о Великом Мастере Норле, карается смертью на месте. Но, просто смертью, без подпорки в заднице, это я вам могу легко обещать.
Я смотрю на всех мужиков и вижу, что они очень несогласные со мной, но и внятных аргументов у них тоже нет.
— Кнопф, оставляй двоих наших, которые наверху, охранять эти этажи и пойдем все посмотрим, что нам досталось от прежнего хозяина, Крон — забирай своих сверху, пока я их не убил совсем, — сразу же говорю деловым тоном, показывая, что обсуждать больше нечего.
Не знаю, были бы рядом с нами все те валяющиеся без сознания крестьяне наверху, может и полезли бы Беглецы в драку, но, семеро остаются пока на верхнем этаже и один уже дохлый здесь валяется, плюс при караване кто-то остался, так что перевес у мужиков не такой значительный над нами и нашими охранниками.
А нас они уже сильно боятся, да и как не испугаться обычному человеку такую машину смерти, как Норль или ваш покорный слуга.
Поэтому, Крон отправился наверх приводить в чувство своих недотеп-насильников и когда он спустился вниз с теми, кого не пришлось вести под руки по крутым ступеням, он уже попритих в своих требованиях.
Наверно, оценил вид несчастных девочек, да и слова про добычу осознал, что далеко не все здесь теперь принадлежит его отряду.
В общем-то, почти ничего и не принадлежит пока, кроме небольшой доли за участие в штурме верхних этажей донжона и смерти одного из своих в бою.
Но, и накосячили его подчиненные на солидный штраф, который перешел уже в сплошные убытки, когда я увидел зарубленным одного из ремесленников, валяющимся неподвижно около донжона.
— Крон, ну зачем твои дебилы этого-то трудового человека зарубили? Мы же пришли их освобождать от векового гнета! — снова не выдерживаю я, поднимая градус общения, — Да вас из леса выпускать нельзя! Кто нам обувь шить будет и наконечники на копья ковать?
Сказать ему нечего, облажался он как командир, поэтому только пожимает плечами.
— У нас свои мастера есть по обуви и кузнец тоже имеется.
— А воевать кто за них будет? Ихние мамаши? — ору я, — Так они этих ублюдков родили и больше ничего тупым уродам не должны!
— А что ваш маршал требует от своего войска в таких случаях? — приходит мне в голову мысль задать еще один вопрос и по реакции Крона я понимаю, что точно не одобряет такой разгул насилия славный маршал Комменволь.
Не одобряет и сурово наказывает, что и требовалось доказать.
Глава 26 ХЛОПОТЫ В ЗАХВАЧЕННОМ ЗАМКЕ
Да, по итогу захвата замка мне конкретно захотелось порубить всех союзников и оставить в живых стражников.
Те то меня так не выбесили до крайней степени, что я имею дело с моральными уродами высшей категории.
Просто и тихо умерли, и разлеглись на первом попавшемся месте, ничего не требуя взамен и никому не жалуясь визгливыми голосами потом на несправедливость судьбы, проявленную по отношению именно у ним, несчастным.
Понятно, что во время крестьянского восстания судьба женского пола в захваченных имениях или еще где — очень печальна. Благородные так и так должны помереть, отчего не с удовольствием для вчерашних рабов, которых ждет в любом случае страшная смерть в скором времени. Тех же служанок, не измученных крестьянским трудом и достаточно холеных, по сравнению с привычными повстанцам замученными жизнью бабами, сам бог велел поиметь за приближенность к классовым врагам, да и просто потому — что можно.