Наш секрет

Саша вытирает рот ладонью. Губы алые, припухшие. Хочется впиться в них своими и терзать до бесконечности.

— Забирайся на кровать и снимай трусы.

— Хорошо, — послушно кивает Златовласка. — Не забудь про презерватив.

Она покорно оголяется, пока я вожусь с рубашкой, снимаю брюки и достаю из кармана презерватив. Черт знает, зачем он ей нужен. Без него ощущения ярче и острее. У Саши было время, чтобы в этом убедиться. Но спорить я не намерен, слишком сильно не хочу всё испортить. То, что сейчас между нами. Хрупкое, почти неосязаемое. Чуть подуешь — и пошатнется, на хрен разрушится.

Златовласка встает коленями на матрас, спиной ко мне. Умница, помнит, как я люблю.

Упирается ладонями в изголовье кровати, прогибается в пояснице. Как загипнотизированный, стою и разглядываю ее. Светлую нежную кожу, струящиеся по плечам волосы и узкую талию. Аппетитную задницу, широко расставленные ножки и влажные половые губы. Она возбудилась? Когда сосала? Мне?

Блядь, какая же охуенная.

Оказавшись на кровати, я прижимаю Сашу к себе. Нюхаю, глажу, сжимаю ладонями грудь. Глаза прикрываю и сам себя не узнаю. Вхожу плавно, неспешно, пытаясь продлить ощущения. В ней влажно, узко, кайфово. Охота кончить сию же секунду, словно малолетнему пацану.

Саша тихо стонет, когда я ускоряюсь, и переходит на крик, едва темп становится жестче и сильнее. Касаюсь ее пальцами между ног, надавливаю на клитор. Прикусываю кожу на плече, оставляя засос. Стараюсь самого себя убедить в том, что Сашка моя. В эту и последующую ночь. А дальше будет видно.

Любит мужа? Разлюбит!

Златовласка кончает бурно и открыто, запрокинув голову мне на плечо. Я ловлю губами ее губы, вторгаюсь в теплый рот языком и прихожу к финишу следом, сдавливая пальцами молочные бедра и вылетая куда-то за пределы реальности.

Легкие горят от нехватки кислорода, в голове шумит. На грешную землю возвращает Сашка. Она пытается дотянуться до трусиков и бюстгальтера. Одеться, уйти.

— Со мной спать останешься, — заявляю уверенно.

Она не спорит. Падает на подушку, переводит дыхание. На груди и бедрах — отчетливые отпечатки моих пальцев. Признаю: переусердствовал. Чудо, что вообще не сломал, потому что Сашка мелкая и хрупкая в сравнении со мной.

Я встаю с постели, накидываю халат и, взяв пачку сигарет, подхожу к окну. На улице почти ночь, темно. Сна ни в одном глазу. Обернувшись, прошу Сашу укрыться. После того как она, задумчивая и серьезная, это делает, я нажимаю на пластиковую ручку и впускаю в комнату свежий морозный воздух.

Разгоряченное тело остывает, из головы исчезает дурман. Со стороны кажется, что всё отлично, хорошо. В постели девочка, ладная и неискушенная. Готовая выполнять любые прихоти. Бери сколько влезет. Странно, но полного удовлетворения я не чувствую. Внутри что-то копошится, скребет. На части раздирает.

Делаю последнюю затяжку и выбрасываю окурок на улицу. Упираясь ладонями в оконную раму, шумно вздыхаю.

— Саш.

Короткая пауза, шорох постельного белья. Пиздец какой-то. Я, оказывается, ссу получить отказ.

— Что, Вань?

— Уходи от него, а?

Глава 48

Александра

В воздухе повисает длительная пауза.

Не знаю, что все это значит, но просьба Ивана мне, мягко говоря, не нравится, потому что еще в ночном клубе я приняла для себя одно важное решение, которому и собираюсь следовать.

Да, мне проще вернуться домой, в свой привычный мир без Ивана.

Да, мне выгодно зарыться в кокон и никого не пускатьв свое сердце и душу.

Да, я прекрасно осознаю, что мое решение может не совпадать с решениями Ивана. И это пугает, потому что его реакции я безумно боюсь.

— Я серьезно, Саш. Уходи. Я помогу.

— Ты не обязан делать мне такое предложение после минета, — пытаюсь я отшутиться. — Не думаю, что настолько хорошо справилась.

Иван хмыкает. Шутка, конечно же, не удалась.

Тяжело вздохнув, Северов закрывает окно и, развернувшись, идет в сторону кровати. Неотрывно на меня смотрит, а я только и могу, что сильнее кутаться в одеяло.

— Ну что тебя держит? — спрашивает он, упирая руки в бока. — Я ведь понимаю, что с деньгами напряг.

Волнение нарастает. Я так далеко зашла в своей лжи, что не представляю, как вообще смогу сказать правду. Хотя бы когда-нибудь. Да и стоит ли настолько откровенничать? Иван захочет знать все до деталей.

— При чем тут деньги?

— При всем! — повышает он голос. — У тебя все будет, обещаю.

— В обмен на?..

— Ты утрируешь, Златовласка. Я не имел в виду ничего плохого. Ты просто мне нравишься. Очень сильно.

Иван, совершенно не стесняясь, снимает халат, оставшись обнаженным. Он забирается под одеяло, меня к себе прижимает. Его сердце громко стучит, тело горячее.

Я лежу, затаив дыхание, и будто слышу, как в голове работают шестеренки. Мы с Северовым так мало друг друга знаем! Всего пять дней провели вместе. Все как-то слишком быстро закрутилось. Мы оказались в одной постели, но сможем ли ужиться в других условиях?

— Выдохни, — просит Иван, касаясь кончиком носа моего виска. — У тебя есть время подумать. Два дня. Я постараюсь не давить. Но… не обещаю.

— Хорошо, — отвечаю я с облегчением.

Хотя легче не становится ни на йоту. Напряжение между нами ощущается кожей.

Повернувшись к Ивану спиной, желаю ему доброй ночи. Скорее бы домой. Скорее бы! Очутиться в квартире, побыть наедине с собой. Понять, что поступаю правильно и потом ни за что не пожалею. А вдруг пожалею? Ох, он ведь тоже мне нравится!

Думаю, у Северова были другие планы на эту ночь, но сегодня я слишком устала. Прикрыв глаза, пытаюсь уснуть, вот только крепкие объятия Ивана немного мешают и сбивают. Ни ворочаться не получается, ни сменить позу, потому что нахожусь в плотном кольце его рук.

Он засыпает первым, и лишь после этого я проваливаюсь в глубокий, беспробудный сон. Сложный был день и очень эмоциональный.

Сначала мне снится детство, родительский дом. Пьяный отец и мать, кричащая на него с порога. Затем картинки меняются со скоростью света. Замедляются на том дне, когда я потеряла близкого человека. Своего мужа. Отчетливо вижу те самые места, те самые лица.

Все хорошо начинается. Я работаю, общаюсь с Таней. Затем звонит Костя и сообщает, что встретит меня после работы. Как обычно. Я кладу трубку, иду в зал и выбираю для него любимое пирожное «Муравейник». Кладу деньги в кассу. Счастливая, довольная. Еще не знаю, что ждет меня в этот суровый зимний день.

Выхожу из кондитерской. На улице темно, ветрено. Метет снег. У Кости с собой две тяжеленные сумки с широкими ручками. Он работает в автомастерской и часто забирает домой какие-то детали. В этот раз — насосы.

У меня тоже заняты руки. Идти трудно, я утопаю в снегу и предлагаю Косте сократить дорогу: пойти через заброшенную стройку. Несколько лет назад там хотели возвести высотный дом, но подрядчик кинул людей на деньги и заморозил работы.

Костя не хочет. Настаивает на том, чтобы идти старой дорогой. Я злюсь и огрызаюсь, потому что мне тоже нелегко идти.

В конце концов, муж уступает. Сворачивает за детским садом, проходит мимо гаражного кооператива. Снег летит в лицо, мы продолжаем спорить, и все потому, что в прошлом месяце возле стройки произошел несчастный случай. Мужчине на голову упала деревянная балка и проломила череп. Я с сарказмом сообщаю, что дважды подобное не случается. Точно не с нами.

В тот день, клянусь, меня какая-то муха укусила. Я была злой и раздраженной. Всегда спокойный муж не выдерживал и тоже огрызался в ответ. Не надо было! Не надо! Но знал бы, где упадешь, — соломки бы подстелил.

Костю окликают. Стандартная фраза, типа: «Эй, мужик! Не найдется прикурить?» Муж не курит, поэтому отрицательно мотает головой и продолжает путь. Два человека в черной спортивной одежде, не самого опрятного вида, идут за нами. По коже ползут мурашки от страха и липкой, неприятной паники.