Наш секрет

— Саша, дочка, у тебя всё в порядке? — спрашивает отец. — Ты чем-то расстроена?

— У меня всё отлично. Просто… соскучилась, наверное.

— Встретим вместе Рождество.

— У Варламовых? — уточняю я. — А может… втроем, пап? Дома, а? Как когда-то давно?

На другом конце провода слышится шорох. Кажется, отец выходит из комнаты, чтобы поговорить со мной в тишине. На глазах выступают слезы. Они безостановочно катятся по щекам и капают на платье.

— Саша, малышка, я понимаю, что этот дом напоминает тебе о муже… — начинает отец, тяжело вздохнув.

— Нет, пап, дело совсем не в нем. Не в Косте.

— А в чем же?

Дверь в ванную без стука распахивается, и внутрь заходит Иван. Он закрывает замок и прислоняется плечом к стене. Смотрит так пронзительно смотрит, что у меня мурашки идут по коже.

Отвернувшись, прижимаю телефонную трубку к уху. Сердце учащенно стучит. Я боюсь, что Иван что-то скажет, и тогда моя версия о праздновании Нового года с подругой с треском провалится.

— Позже поговорим, ладно? — обращаюсь к отцу. — Я вас очень люблю. И скучаю.

— Я тебя тоже люблю, дочка. До связи.

Отключив телефон, я вытираю слезы тыльной стороной ладони и тут же поворачиваюсь лицом к Ивану.

— Тебя не учили стучать? — спрашиваю с вызовом.

— А тебя не учили закрываться на щеколду? — задает он встречный вопрос спокойным тоном.

Вспыхнув, я хочу ответить, что каждый нормальный человек, заметив, что ванная комната занята, тут же покинет помещение. Но только не он. Не Иван. Потом плюю на эту затею и, опираясь спиной о холодную плитку, сползаю на пол, обессиленная после разговора с отцом.

— Тебя кто-то обидел? — интересуется Северов, присаживаясь рядом.

Его плечо задевает мое. Мы сидим слишком близко. Настолько, что я чувствую тепло его тела и приятный аромат парфюма. Даже голова кружится. Боже, неужели я пьяна?

— Нет, меня никто не обижал, — произношу тихо. — С родителями разговаривала. У нас… сложные отношения. Не такие, как у тебя со своими.

— У нас тоже не бывает все гладко.

— Правда? А со стороны кажется, что между вами полная идиллия. Всегда.

— Я не очень люблю весь этот шум, гам, танцы, веселье. Наверное, с детства. Родители были молодыми, когда я родился. Им тусить хотелось, вот и таскали меня за собой на вечеринки. С тех пор в организме выработалась стойкая аллергия на подобные мероприятия.

Я усмехаюсь и запрокидываю голову к потолку. Слезы уже не бегут, стало почему-то легче.

Услышав шорох, поворачиваюсь к к Ивану. Он протягивает мне коробку с… новым телефоном.

— Это мне? — спрашиваю на всякий случай.

— Кроме тебя здесь никого нет. С Новым годом, Саша, — произносит Иван серьезным тоном.

— Это очень дорого. Черт.

— Если ты не? заметила, у меня есть деньги.

— Заметила.

— Ну вот и всё. Я могу и хочу дарить девушке подарки. Разрешения на это ни у кого спрашивать не буду. Просто молча прими, ладно? — раздражается Северов.

Взяв из его рук коробку с телефоном последней модели, задумчиво верчу ее в руках. Когда Иван фотографировал меня, наверняка увидел, что экран моего мобильного разбит. Это случилось после потасовки со Светкой.

Я киваю в ответ и тихо говорю Ивану: «Спасибо».

Северов обхватывает меня рукой за шею и притягивает к себе. Перед тем как наши губы смыкаются, успеваю заметить яркую вспышку в его глазах. Одними благодарностями я не отделаюсь, да?

Иван обводит языком мои губы, стянув резинку с волос, зарывается в них пальцами.

Сама не понимая как, я оказываюсь на нем сверху. Тело дрожит, между ног упирается внушительная выпуклость. Я жалобно скулю и пытаюсь оттолкнуть Ивана. Он же не хочет заняться сексом прямо здесь? И сейчас?

Крупные мужские ладони беспорядочно шарят по спине и находят молнию платья. Тянут ее вниз. Иван высвобождает мою грудь из плотного корсета. Оторвавшись от губ, склоняется и втягивает в теплый рот затвердевший сосок. В голове пусто, туманно. Я будто наблюдаю за происходящим со стороны.

— Ваня… Вань, остановись… — прошу заплетающимся языком, когда губы Северова впиваются в шею.

— Почему? — спрашивает он хрипло.

— Мы в ванной комнате на первом этаже, — напоминаю я на всякий случай. — В доме твоих родителей.

— И что? Мы быстро, Саш.

Сильные руки перемещаются ниже, слышится треск колготок. Я раздосадовано ударяю Ивана кулаками по груди. Как мне потом показаться у всех на виду? Колготки можно будет смело выбросить в мусорное ведро.

Он добирается до трусиков и отодвигает их в сторону, касается пальцами чувствительной кожи между ног. Хорошо хоть белье не рвет. Несдержанно ругается, потому что я совсем не возбуждена. Не могу, просто не могу. В таких условиях возбудиться просто нереально! Но Северова это не останавливает. Он надавливает на клитор, поглаживает. Нежно, умело. Я утыкаюсь лицом в крепкую шею и учащенно дышу. Что Иван творит? Ну что?..

— Чертов извращенец, — сообщаю ему.

— Знаю, — слышу приглушенный ответ вместе со звуком открываемой молнии на брюках.

Боже… Между половых губ упирается эрегированный член, и меня бросает в пот.

— Презервативы в машине остались, — произносит Иван. — Я чист, если что.

— Я тоже, — отвечаю стыдливо. — На работе недавно комиссию проходила.

Нет-нет, что ты такое говоришь, Саша!

Нужно во что бы то ни стало… остановить Северова, но я почему-то не могу.

С последним словом ощущаю распирающее и немного болезненное вторжение внизу живота. Вскрикнув, кусаю губы и замираю, но Иван тянет меня за бедра вниз, вынуждая опуститься на его член полностью. До упора.

По позвоночнику скатываются несколько капель пота, я, с шумом втягивая в себя воздух, поддаюсь и позволяю управлять собой. Северов впивается пальцами в мои бедра, насаживает на себя резко и сильно. Сдавленно стонет и хаотично целует мое тело. Шею, ключицы, губы, виски. Я то и дело срываюсь на крик, но вовремя беру себя в руки. Это безумство. Это не со мной. Не на самом деле. Что подумают родители Ивана, если услышат, чем мы тут занимаемся? Я, конечно же, знаю, что мы больше никогда не увидимся, но все равно совестно. Меня не так воспитали. Не так, чтобы я вела себя как последняя шлюха.

Иван накрывает мои губы своими, целует бешено и напористо. Мнет ладонями ягодицы, заполняя собой до разноцветных вспышек перед глазами и выбивая из груди странные нечеловеческие звуки.

— Эй, полегче, — усмехается Северов, когда я прикусываю его губу.

На языке ощущается металлический привкус крови.

— Прости. Не знаю, как сдержаться.

— Нас никто не слышит, уверяю. В гостиной громко играет музыка.

— Остановись, пожалуйста, — прошу я Ивана, хотя низ живота уже скручивает судорогой.

Северов блуждает по мне расфокусированным взглядом, его губа слегка припухла. Я больше не позволяю целовать себя. Лишь сильнее цепляюсь за широкие плечи и плавно скольжу вверх и вниз. По его указке.

Когда думаю о том, что ни за что не смогу кончить в подобной остановке, потому что это грязно и пошло, дрожь пронзает мое тело, а горячая волна удовольствия несется по венам и накрывает с головой. Выкрикивая проклятия в адрес Ивана, я подаюсь навстречу быстрым непрерывным толчкам и тут же обмякаю, уткнувшись лицом в мощную шею и купаясь в чужом, но дико приятном запахе. Северов утробно стонет, делает несколько коротких финальных движений и, приподняв мои бедра, выходит. Водит рукой по члену, покрывая теплыми каплями семени мои ягодицы.

Сердце бешено колотится, я не могу произнести ни слова. Где-то совсем рядом с ванной комнатой раздается громкий голос матери Ивана:

— Стёп, у нас гости. Откроешь?

Слышится цокот каблуков, шум голосов.

Я вздрагиваю и делаю слабую попытку подняться, но ноги не держат, поэтому обессиленно падаю и прижимаюсь к Ивану, сгорая со стыда.

Пусть только ничего не говорит, пожалуйста.

— Вовремя успели, да? — усмехается Северов.

— Боже, умоляю, замолчи, — шепчу я, с трудом пряча улыбку. — И помоги, наконец, подняться…