Девочка по вызову

Я знала одного офтальмолога в Хале, которого я время от времени навещала и который не мог кончить даже после тридцатипятиминутного минета. Я специально засекала время по часам на прикроватной тумбочке.

Он обязательно орал на Персика по телефону, когда она звонила по окончании часа:

- Она никуда нс годится! Я должен получить еще полчаса в качестве компенсации! Мне вообще не следует платить за это время!

Насколько я знала, он не кончал ни с кем и орал на Персика каждый раз, независимо от того, кто к нему приезжал.

Были постоянные клиенты, хорошо знакомые с нашей системой, но тем не менее, пытавшиеся дать мне денег меньше оговоренной суммы.

- Я заплачу в следующий раз. Персик знает, что я всегда держу слово.

Как же. В этой профессии я поняла одно: секс как наркотик. Как только заканчивается его действие, никто не будет за него платить. Они просто будут копить средства на следующую дозу. Были и такие клиенты, которые заставляли нас просить у них заработанные деньги, отдавая их нам по десятидолларовой банкноте. Для некоторых мужчин деньги стали таким же фетишем, как шлепки по голому заду, или требования назвать себя шлюхой, или желание оттрахать меня на своем столе. Мне не нравилось это унижение, и я старалась по возможности его избегать.

Персик старалась нам в этом помогать. С новых клиентов мы всегда брали деньги вперед, но большинство постоянных платили в конце часа. На самом деле так было лучше, потому что мы могли представить себе, что это не вызов, а свидание, а деньги являются просто приятным дополнением к нему.

Постоянные клиенты рассчитывали на эту фантазию, но сначала они должны были заслужить такое доверие. Если Персик узнавала о том, что кто-то из них вздумал играть в игры с деньгами, она сразу же лишала его привилегий.

- Уолтер, - говорила она, когда от такого клиента поступал следующий заказ, - вынуждена сказать тебе, что теперь ты будешь платить вперед, или я скажу девушке, чтобы она уезжала. Я никому не позволю издеваться над своими девочками.

И Уолтер, Фред или Гарри смирялись с наказанием, ворчали и спустя пару месяцев при хорошем поведении добивались того, что Персик все-таки позволяла им платить по истечении часа.

Именно поэтому я влипла в эту дурацкую историю с Эйбом. Он привык платить в конце и пользовался этим. Только в этот раз никто ему не звонил, чтобы поставить его на место. ¡Можно сказать, что я получила хороший урок, и больше не думала о том, чтобы встречаться с клиентами без ведома Персика.

Любопытно, что Эйб в конечном итоге блефовал. Он не позвонил в университет, чтобы пообщаться с мои работодателем, и не стал звонить родителям Анны. Наверное, даже он понимал, что не должен пересекать последнюю черту, потому что оттуда возврата не будет. Он был самовлюбленным эгоистом, но не злодеем.

Итак, стяжатели власти были для меня наиболее неприятными, но не единственными источниками дохода. Слава богу! Мартин, живший в Молдене, компенсировал мне многих неприятных клиентов. Работая с ним, я не шла на компромисс со своими моральными принципами. У него не было ни жены, ни любовницы, ни потенциальных претенденток на эти роли. Он отставал в умственном развитии, жил на свою страховку, а деньги, которые получал на работе в гастрономическом магазине, тратил на то, чтобы раз в месяц приглашать к себе девочку - по вызову. Он всегда обращался только к Персику, а она всегда хорошо обращалась с такими людьми, как он. Еще один клиент, к которому я ездила довольно часто, был парализован, и пока я была с ним в спальне, его медсестра терпеливо ждала окончания встречи на кухне. Ни с кем другим Персик не была такой вежливой и предупредительной, как с этим человеком.

Она могла кричать и ругаться с клиентами, которые пытались обмануть ее или обидеть ее девочек, но у нее всегда хватало материнского терпения и любви на таких людей, как этот паралитик и Мартин.

У нас с Мартином сложился свой ритуал. В его маленькой комнате всегда работал телевизор. Причем он не был настроен ни на эротику, ни на порнофильм, а просто работал на том канале, который Мартин смотрел до моего прихода.

Я медленно раздевалась перед ним, потом недолго целовала и ласкала его, затем делала минет, а в конце аккуратно разворачивала его тело так, чтобы оказаться на нем сверху. После этого он довольно быстро кончал. Расплачиваясь со мной, он всегда давал мне чаевые, которые от любого другого человека были бы для меня в высшей степени оскорбительными, но в этих обстоятельствах выглядели очень трогательно. Чаще всего они представляли собой сумму около трех долларов и восьмидесяти семи центов. Потом он дарил мне магнитик из магазина, где работал, в качестве дополнения к чаевым и шептал по секрету: «Если ты в этом магазине скажешь, что мы знакомы, они продадут тебе сэндвич на доллар дешевле!» У меня до сих пор где-то лежит небольшая коллекция этих магнитов. Даже сейчас я не хочу их выбрасывать, потому что для него они очень много значили.

Мартин был исключением из общих правил. С остальными клиентами приходилось держать ухо востро, потому что им нельзя было доверять. Я точно знала, что ни при каких обстоятельствах не соглашусь оказаться в ситуации, когда мне могут причинить физическую боль.

Я знаю о том, что существуют женщины, которые могут на это пойти. Более того, я знаю, что некоторые из них специализируются на садомазохизме, и видела их рекламу.

Я понимаю, как это важно. Должно быть, мужу трудно невзначай сказать жене: «Дорогая, я бы хотел помучить тебя сегодня ночью!» Гораздо легче сделать это с профессионалкой.

Я просто не хочу становиться профессионалом в этой конкретной отрасли. Эту часть своей сексуальности я предпочитаю сберечь для своей личной жизни.

Когда я пришла домой, Скуззи ждал меня возле дверей. Аромат, витающий в комнате, напомнил мне, что ему давно пора было менять наполнитель туалета. Я налила себе чаю и села за стол. Голова болела по-прежнему, а мне еще предстояло подготовить вопросы для заключительного экзамена по всем четырем курсам. В принципе, два курса могли сдавать один и тот же экзамен, но я еще не забыла свои студенческие годы, чтобы питать иллюзии о том, что первая группа, сдав экзамен, не поделится вопросами со второй. За определенное вознаграждение, разумеется.

Я твердо усвоила, что в этой жизни купить можно все.

Может быть, я просто дам им экзаменационные вопросы с собой, чтобы они ответили на них дома.

Меня взволновали воспоминания о матери. Впервые за все время работы у Персика я позволила себе задуматься о том, как моя мать могла отнестись к тому, чем я занимаюсь.

Скорее всего, ей бы не понравилась ни одна из моих профессий. В моей семье не стремились к высшему образованию. Я первая в семье получила степень магистра, не говоря уже о докторской степени. Эти достижения не вызвали у родителей особого восторга. Думаю, мать хотела бы, чтобы я вышла замуж, нарожала детей и иногда писала, если бы у меня выдавалось для этого свободное время. Ей бы не понравилось, что я преподаю в колледже. Тем более работаю в службе эскорта.

«Ну, что ж, эту реакцию легко было бы предугадать! - горько заметила я себе. - Можно подумать, миру известны матери, которые гордились бы тем, что их дочери работают проститутками! Отрицательная реакция в таком случае была бы вполне логичной». Но что-то по-прежнему не давало мне покоя. Только через полтора года после смерти матери я смогла понять, каким она была человеком, почему она поступала тем или иным образом. До того как она умерла, я не могла этого сделать.

Мама всегда уделяла много внимания внешнему виду. Она все время воображала, что живет в одном мире, на самом деле пребывая совершенно в другом. Настоящая жизнь была почему-то плохой и грязной, и она решила, что для нее реальным станет ее воображаемый мир.

Погрузившись в реальную жизнь и отвернувшись от фантазий матери, я предала ее.