Девочка по вызову

Он весьма посредственно разбирался в винах, ещe хуже - в дизайне интерьера. Он с трудом дождался возможности посмотреть, что же я принесла. Проблема была в том, что Дэвид оказался значительно крупнее меня. Нам пришлось повозиться.

Ему пришлось отказаться от желания втиснуться в корсет. Он с трудом натянул лифчик на свою дряблую грудь, а я стояла сзади и пыталась застегнуть на нем подвязки, ощущая себя кем-то вроде средневековой матрены, пытающейся создать осиную талию своей несдержанной в еде воспитаннице.

В результате мы с «воспитанницей» справились со своей задачей, и вскоре Дэвид, натянув на себя чулки и туфли, стал принимать различные позы перед зеркалом, занимавшим почти всю стену гостиной. Он явно возбуждался от того, что видел, и от меня требовал лишь рассказывать ему, как он неповторимо красив в своем наряде. В конце мы все-таки занялись сексом, что было несколько странно, потому что на Дэйве по-прежнему было мое нижнее белье. С его точки зрения, все прошло благополучно, и он с большой неохотой вернулся в свою одежду и отдал мне мою.

Это белье я больше так и не надела. Нет, дело не в ассоциациях: просто вещи были непоправимо растянуты.

После этого вечера Дэйв стал спрашивать именно меня. Я даже купила специальный «костюм Дэйва», состоявший из женского белья его размеров, что позволило нашим отношениям продержаться больше года.

В концепции проституции меня все больше увлекал образ путешественницы. Такой подход удовлетворял обе стороны: клиент получал возможность насладиться экзотикой или чем-то необычным, дорогим и красивым и, возможно, недоступным для его знакомых. Подобно путешественнику, он отправляется в неведомую страну всякий раз, когда новая девушка приходит к его двери. Девушка тоже путешествует, но делает это налегке. Она не знает, чего ожидать, и готова ко всему. Мне этот образ показался очень удачным.

На выходных я вернулась к чтению литературы, которая заинтересовала меня перед тем, как я устроилась работать на Персика. Это были книги о проституции, хозяйках борделей и публичных домах. На сей раз меня больше интересовали научные исследования и названия вроде «Реакция прогрессивной эры на проституцию» или «Чертовы чертоги: мифы и реальность района красных фонарей».

Мне пришло на ум, что между двумя моими профессиями лежит огромная пропасть. Она была столь глубока, что мне иногда казалось, будто я веду двойную жизнь. Я ловила себя на том, что во время выполнения одной работы думала о другой.

И хотя это забавляло меня и создавало некое ощущение таинственности, в целом ситуация была неприятна. Однажды, когда я в субботнее утро, непричесанная, без косметики и украшений, в мятых спортивных штанах, забежала на почту, у меня появилось дикое желание сказать стоящему рядом со мной мужчине: «Знаешь ли ты, что сегодня за вечер я заработаю двести долларов, и найдутся люди, готовые с радостью платить за час в моем обществе?» Это было даже смешно: я совершенно не походила не девушку по вызову.

Или во время встречи с клиентом, пока он мнет мою грудь, я, закинув наверх голову и закрыв глаза, вполне могу размышлять о том, какое задание дам на следующей неделе слушателям, посещающим мои занятия «Жизнь в психиатрической клинике». Почему бы мне не использовать время по своему усмотрению? Было бы гораздо легче, если бы я просто могла сделать вид, что меня там нет.

Со временем я придумала два способа соединить эти стороны моей жизни. Первым стало мое решение предложить руководству факультета провести курс занятий по истории и социологии проституции. Я подумала, что в любом случае наберу минимально необходимое количество слушателей, движимых чистым любопытством. Этот курс мог дать мне возможность примирить то, что я делаю, с моей внутренней сущностью.

Хорошо, не спорю - я просто искала себе оправданий. Разве не все мы так поступаем?

Второе: я решила рассказать обо всем другу.

Глава седьмая

Я подумала, что должна с кем-нибудь поговорить о том, чем занимаюсь. Теперь я понимаю, почему убийц так тянет признаться в своих преступлениях. На определенном уровне любой человеческий поступок нуждается в свидетелях. Мы не можем существовать в окружении пустоты и должны воспринимать себя в единстве с контекстом.

Итак, я вела двойную жизнь, читая лекции днем и работая в службе эскорта вечером. Мне казалось, что, если я расскажу об этом кому-то, кто хорошо знает меня как умного и уважаемого человека и не осудит за работу в службе эскорта, мне станет легче.

Я сразу же подумала о Сэте. Мы с ним поддерживали отношения дольше, чем с кем-либо другим из моих друзей. Мы познакомились в режиме «онлайн», потому что это было тогда модно, рассказывали друг другу в электронных письмах о своих краткосрочных браках и любовных связях, удачах и катастрофах. Я была уверена в том, что Сэт не станет меня осуждать. Я была ему небезразлична.

Однажды, в перерыве между двумя вызовами, сидя в машине, я набрала его номер. Сэт жил в Манхаттане, поэтому звонок был междугородным: теперь я могла себе это позволить.

- Это ненадолго, пока я не верну кредит за мое обучение.

Его голос звучал озабоченно:

- Да, но, послушай, это безопасно?

Я засмеялась.

- Безопаснее, чем обычно, радость моя. Я всегда пользуюсь средствами защиты! Без них - никуда!

- Я не об этом. Ты же знаешь, что я хотел сказать.

- Да… Я знаю, что ты хотел сказать, и думаю, что все не так уж страшно. Персик проверяет своих клиентов, и я пока встречаюсь только с постоянными, которые уже обращались в ее агентство. Я на этом настояла, потому что не могу позволить себе попасть под арест. Да нет, все нормально.

- Я просто волнуюсь за тебя.

- Я знаю. - Меня окатила волна нежности. Он был так мил! - И мне это очень приятно. Кроме того, как ни странно, это пошло мне на пользу.

- Каким же образом?

- Подумай сам. Вспомни урода Питера и всех остальных козлов, с которыми я встречалась. Они же старались убедить меня в том, что я ничтожество и ничего собой не представляю.

Так вот тебе новость: в этом городе полно мужчин, которые готовы заплатить двести долларов за один час со мной! Они считают, что я стою этих денег, и я сама начинаю им верить. Должна сказать, это очень благотворно влияет на самооценку.

- Может быть, но ты подумай, кто они такие?

Я почувствовала злость и притормозила на обочине. Я не умею вести машину и ругаться одновременно.

- Хочешь поговорить о том, кто они такие? Ну что ж, давай. Вчера, например, был один виолончелист из Бостонского симфонического оркестра, а после него - владелец квартиры на Бикон-хилл, у которого в гостиной висит подлинник Ренуара. Сейчас я еду к профессору Массачусетского технологического института. Сплошные неудачники, Сэт, ты прав. Мне надо было остаться с наркоторговцем Питером. Так было бы гораздо лучше! Пусть лучше он трахает меня! - Мой голос дрожал, и я с трудом переводила дыхание.

- Хорошо, хорошо! Успокойся, дорогая. Я не это хотел сказать.

Нет, так легко он не отделается.

- Как же, не это.

Молчание. Затем:

- Ладно, это я и хотел сказать. Может быть, я ошибался насчет мужиков, пользующихся услугами шлюхи.

Я почувствовала, как мое давление снова резко подскочило.

- Шлюхи? Ты так ничего и не понял. Ты что, думаешь, я курсирую по Ниланд-стрит в шортах и ботинках, подходя к машинам и предлагая расслабиться на заднем сиденье? Боже мой, Сэт, ты что, меня не слушал? Я думала, ты меня поймешь!

- Ладно, дорогая, хорошо. Ты нашла себе прекрасное занятие, я ничего не имею против. Я только не хочу, чтобы ты из-за него пострадала. - Да, самое время проявлять заботу обо мне. Я подумала, не повесить ли мне трубку, и почти сделала это, меня удержало лишь то, что мы с Сэтом давно дружим.

- Я думала, что ты - единственный мужчина, который не… - Я замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. Я не очень хорошо соображаю, когда злюсь. - …не прячется за стереотипами. Я думала, ты сможешь понять, что порядочность зависит не от работы, а от человека. Я не стала бы этим заниматься, если бы после перестала себя уважать. Мы так часто говорили с тобой обо всем, особенно после Питера, помнишь? Я клялась тебе, что сделаю все, чтобы спокойно спать по ночам и относиться к себе так, как я этого заслуживаю.