Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 21 из 52

«Хоть бы она не успела ничего заметить», — подумал Шаламов, чувствуя, как предательски краснеет лицо.

Она взглянула на него с лёгким замешательством, но тут же справилась с собой и вполне непринуждённо спросила:

— Эдик, пойдёшь с нами чай пить? Папа торт принёс.

— Нет, — хрипло выдохнул он, и зарделся ещё больше. Чёртов голос тоже подвёл его. Как стыдно…

Ника вышла, а Шаламов уткнулся носом в стену, стиснув зубы. Так и лежал, пока, наконец, не попустило.

Всё равно с Вероникой как-то неудобно вышло. Эти два дня он всячески уклонялся от её прикосновений, поцелуев, ласк, чуть ли не шарахался, придумывал отговорки, сбегал сюда, ничего не хотелось, а тут вдруг на ровном месте… Как какой-то малолетка. Может, она и не успела ничего заметить?

Хотя тоже молодец — выдумала чаепитие с папой! После всего, что случилось в пятницу, они с Гайдамаком явно друг к другу поостыли. Во всяком случае Шаламов всё ещё сильно на него злился и не горел желанием встречаться. Они там, отец и дочь, любезничали на кухне, шептались — плевать. Его не трогали и спасибо.

Когда Гайдамак ушёл, Вероника заглянула к Шаламову не сразу. Пока вымыла посуду, пока убрала торт в холодильник, пока в нерешительности потопталась за дверью. Затем постучала, выждала пару секунд и только потом вошла. Шаламов понял, что всё-таки она заметить успела его странную реакцию, да ещё наверняка решила, что он тут… в общем, неважно. Что теперь об этом думать?

Она подплыла к нему и с игривым выражением лица застыла рядом, заведя обе руки за спину, как будто там сюрприз. Шаламов вопросительно взглянул на неё.

— Угадай что у меня для тебя есть, — с таинственным видом проворковала она.

— Что? — Не видит она, что ли, что ему сейчас не до загадок?

Вероника улыбнулась и показала две продолговатые пёстрые бумажки. Билеты на какой-нибудь концерт? Ну не в цирк же? Это было бы чересчур.

— Два билета на завтрашний концерт! На «Пикниииииик»! — совсем по-девчачьи воскликнула она.

— О-о… Серьёзно?

На первом-втором курсе он часто ходил на концерты — отрывался после уныло-болотистой жизни в Адмире. Иной раз на таких исполнителей попадал, чьи песни вообще не слушал. Так, с одной подругой как-то сходил на «Маленького принца», с другой — на «Комбинацию». И уж, конечно, не пропускал ни одной рок-группы: «ДДТ», «Аквариум», «Чайф», «Наутилус»…

Вот с «Пикником» никак не везло. Единственные за три года гастроли в городе совпали с зимними каникулами и поездкой в Болгарию. И вдруг пару недель назад на автобусной остановке случайно на глаза попалась скромненькая афиша, уже обклеенная сверху другими объявлениями. Концерт группы «Пикник», … мая, стадион «Динамо». Он даже звонил насчёт билетов — оказалось, все раскуплены давно. Вот уж он расстроился, досадовал на себя: как мог так прошляпить любимую группу! Ещё больше злился на организаторов: надо было на каждом углу повесить афиши, нормальные афиши, а не эти Филькины грамоты. И тут вдруг Вероника преподносит ему билеты.

— Круто, — улыбнулся он.

— Лучшие места! — продолжала она с энтузиазмом, хотя в глазах явственно читалось разочарование. Наверное она рассчитывала на более бурную реакцию и горячую благодарность. Да он и был ей благодарен, конечно, просто ну как радоваться-то, если в душе, в сердце, в мыслях чёрт-те что творится? И к тому же стало казаться, что это как-то нехорошо, нечестно, что ли, принимать от неё подарки.

— Как ты достала билеты? Их же за месяц все раскупили, я узнавал.

— Кристинкин Владик достал. Если хочешь, он там с кем надо договорится, и мы можем вообще к ним в гримёрку заглянуть или даже…

— Нет-нет, билетов достаточно.

Вероника не уходила, стояла и смотрела выжидающе. И ему сделалось неловко. Догадалась ли она, о чём он думает? Поняла ли, что мыслями он вообще не здесь и не с ней? И что если бы она сейчас стала бы его упрекать, надоедать с вопросами, он бы просто расплевался с ней, да хоть со всеми — неважно, и ушёл. И уж если честно, то ему малодушно хотелось, чтобы она его ругала, чтобы дала хоть малюсенький повод. Но вместо повода — вон билеты. И как, глядя ей в глаза, ждущие и любящие, оттолкнуть её? Как плюнуть в душу, которую она ему на блюдечке…

Глава 15-2

Живой рок-концерт всегда приводил Шаламова в состояние близкое к экстазу, но эпическая феерия «Пикника» буквально потрясла его до самой глубины своей мощью и прямо-таки мистической энергетикой. Эмоции зашкаливали, душа, казалось, отлетала в астрал. Маэстро в чёрном сюртуке с высоким воротом и позолоченными эполетами и в чёрном высоком цилиндре зачаровывал его неподражаемым вокалом и практически погружал в транс. Шаламов на какое-то время забыл обо всём, чувствуя себя частицей этой восхитительной силы.

Первую часть концерта группа исполняла композиции из последнего альбома «Жень-Шень», а затем несколько — из предыдущего. Их «Вампирские песни» Шаламов знал практически наизусть, переслушал кассету на сто рядов. Но вот так, вживую воспринималось всё совершенно иначе. Не просто как музыка, как голос, как слова, а как сгусток энергии, что проникал в тело, в разум, в сердце и выворачивал душу наизнанку.

«Вот он близок миг блаженный,

Тень любимого лица.

И на миг лишь станет тихо

В их тоскующих сердцах…»

…пел Шклярский, а сердце в груди разрывалось и кровоточило. Шаламов вдруг как будто выпал из общего людского потока и очутился в совершенно другом измерении, где есть только он, она и бесконечность.

«Хочу видеть её. Не могу, как хочу её видеть», — стучала в голове одна-единственная мысль.

После концерта Вероника возбуждённо щебетала:

— Теперь я понимаю, почему ты так любишь «Пикник»! Это было круто!

Шаламов же будто впал в тяжёлое оцепенение. Внутри-то всё кипело и клокотало, но снаружи он стал словно каменный. Погрузился целиком и полностью в свой морок.

— Ты что-то как неживой, — подёргала его за рукав Вероника. — Эдик, тебе что, концерт не понравился?

— Понравился, — ответил он, облизнув пересохшие губы. — Конечно, понравился. Спасибо. Я просто… просто устал.

Не в силах больше притворяться, что всё нормально, Шаламов практически сбежал в своё «логово». И не просто сбежал, а закрылся на ключ изнутри. Да, Вероника наверняка обо всём догадалась, наверняка ей будет больно и обидно. Но, видит бог, сейчас он просто не мог, был не в состоянии думать ещё о ком-то. Тоска и какая-то совершенно дикая, неуправляемая потребность увидеть Эм просто сводили с ума, задвигая стыд, совесть, чувство вины, благодарность, да вообще всё куда-то на задний план.

— Эдик, будешь ужинать? — тихонько поскреблась к нему Вероника.

Шаламов не ответил. Не зажигая света, не раздеваясь, рухнул на тахту. Закрыл глаза, воскресив в мыслях лицо Эм — хотя бы так. А вспомнил её лицо, губы и началось… В несколько секунд в джинсах стало до боли тесно. Он судорожно расстегнул ремень, рванул молнию, крепко сомкнул кулак и двинул резко, грубо, зло. Не об удовольствии он думал — какое, к чертям, удовольствие? Просто избавиться стремился от этого безумного напряжения, хотя бы немного и ненадолго. Разрядка наступила почти мгновенно, и настолько яркая, что пришлось стиснуть зубы до скрежета, чтоб не вырвался какой-нибудь пошлый стон.

Когда Шаламов проснулся, Вероника уже уехала на работу. Сам не ожидал, но почувствовал настоящее облегчение.

Ночное наваждение слегка приослабило тиски, и он теперь мог хотя бы связно мыслить. Например, о том, что нужно ехать в академию. Первая пара, конечно, пройдёт уже без него, но если поторопиться, то ко второй ещё можно успеть.

В который раз — а сегодня особенно — пожалел он, что так и не озаботился поиском гаража где-нибудь поблизости от дома. Эти утренние забеги до родителей изрядно поднадоели. «Сегодня-завтра — точно», — пообещал он себе. Даже купил в киоске «Из рук в руки» и сунул под ветровку.