Страница 2 из 21
Горчаков и «миссия Гоголя» в составе почти сотни человек (канцлера сопровождала свита в полсотни чиновников министерства иностранных дел) направлялись в Париж, затем в Брест, откуда на пароходе Российской трансатлантической линии доберутся до Норфолка.
Там сейчас должно быть спокойно, вряд ли янки дерзнут напасть на британский флот, они даже к трём английским фрегатам, ставшим в Бостоне, никаких военных мер не предприняли, «уговорив» союзника Конфедерации покинуть порт после начала боевых действий за неделю напряжённых консультаций с Вашингтоном. Хитровыделанные бритты, несмотря на официально заключённый союз с КША, вступать в драку не спешили, лишь указав северянам на нежелательность провокаций против их кораблей. Янки и не провоцировали, дураки они разве? Но хоть Норфолк за Югом остаётся благодаря присутствию там англичан, и на том спасибо. Достаточно сильный флот САСШ на порядок превосходил жалкую пародию на оный у КША, но янки, судя по всему, нервничали и ждали нападения на побережье истоминских орлов. Однако Владимир Иванович, получив наиподробнейшие инструкции на начальный период войны Севера и Юга, геройствовать не спешил, а собрав эскадру в Чарлстоне, «вытягивал» противника подальше от баз.
Пока на море шла «позиционная» война, заключающаяся в раздумьях адмиралов над картами, по линии разграничения вспыхивали ожесточённые схватки.
В этой реальности Юг получил два года на подготовку и использовал их достаточно продуктивно. Закупки стрелкового оружия шли как за деньги, так и «бартером»: англичанам хлопок, а конфедератам винтовки, русским зерно, а конфедератам тульские «константиновки», по сути те же «энфилдки».
Север же, «готовясь к прошедшей войне», столько мониторов понастроил, неуклюжих, чрезмерно перетяжелённых, с малой остойчивостью, что на армию денег не всегда и хватало. Однако русская эскадра в лоб на забронированные «утюги» не попрёт, адмирал Истомин имеет чёткие указания – наседать на неприятеля как свора отменных зверовых лаек на медведя. Нам слава и максимальное число утопленных вражеских «килей» не важны. На этой войне флоту поставлена совершенно конкретная задача: учиться, учиться и учиться. Разумеется, пресекая сообщение между Европой и портами Северо-Американских Соединённых Штатов. Но в эскадренные сражения не ввязываться ни в коем случае! Вот доберутся до Норфолка Нахимов и Корнилов сотоварищи, им и предстоит навербовать дикси и «дать жару» янки, прикрываясь британскими кораблями. А задача Истомина – крейсерство и охрана российских пароходов. «Под шумок» планирую перевезти на североамериканский континент несколько десятков тысяч переселенцев всех званий и возрастов. Молодняк из «Добровольческого корпуса» настроен с первых дней появления в Северной Америке покрыть себя неувядаемой славой на полях сражений. Но предстоит романтикам долгий и тяжёлый марш вдоль размеченной трассы будущей трансконтинентальной железной дороги, прямиком до Сант-Диего, переименованного переселенцами из Царства Польского в Краков-Тихоокеанский. Несколько отрезков пути добровольцы всё же проедут в вагонах, но ноги побить на переходах ещё придётся, да и надо «подмогнуть» со всем энтузиазмом, российским строителям железки, там как раз немало наших артелей из Калифорнии работает, очень уж выгодные подряды, чего денежку упускать? А будущих калифорнийских и орегонских фермеров перекинем до места более комфортабельным маршрутом, через Панамский перешеек.
Почему принято такое, на первый взгляд нелогичное решение? Какой интерес солдатам тысячи миль, ну ладно, вёрст, хотя это в полтора раза больше, маршировать в пыли? Да всё оттого, что генералитет Конфедерации сильно опасается удара в спину от мексиканцев, укрепивших на французские займы армию и жадно поглядывающих на Техас. Потому переход через Техас и Аризону отрядов русской армии чрезвычайно важен в политическом плане. Тут высшая стратегия в дело вмешалась – геополитика! Впрочем, сие слово ЗДЕСЬ ещё «не придумали». Слова не было, но геополитика была, равно как и «обычная» политика.
Президент Северо-Американских Соединённых Штатов Уильям Сьюард, которого даже многие его сторонники считали причастным к убийству Линкольна, человеком был трезвомыслящим и постарался перед нападением на Конфедерацию заручиться поддержкой великих держав. Великобритания и Россия симпатизировали Югу, а вот Франция легко пошла на контакт, не убоявшись возможных «недоразумений» с европейскими «соседями».
Наполеон Третий, не потеряв в Крымской войне сотню тысяч бойцов, настроен был архивоинственно и помимо Вашингтона вёл переговоры с Мехико. В обмен на признание сына, пятилетнего Эжена, королём Мексики, племянник великого корсиканца обещал вернуть в состав королевства Мексика его исконную территорию Техас.
Ну, хоть Калифорнию не обещал у России отжать, и то ладно.
Первые телеграммы от Мезенцева, отправленные из Ричмонда, после начала широкомасштабных боевых действий, прям-таки умоляли «решить с Наполеоном «мексиканский вопрос». Роберт Ли, возглавивший армию КША, имел сведения о намерении армии Мексики при поддержки французского «миротворческого контингента» захватить Остин. Похоже, генерал Ли северян так не боится, как возможного открытия «южного фронта». Так что топать русским добровольцам по техасщине да топать. По «легенде» их задача охранять будущую трансконтинентальную железную дорогу от нападения кавалерии САСШ. И хотя нет там ни рельс пока, ни шпал, ни станций, ни паровозов, нечего разрушать янки, само присутствие российского воинства является фактом, удерживающим горячих латиноамериканцев от свершения необдуманных поступков.
Кстати, через несколько месяцев по тому же маршруту надо запустить «миссию Гоголя», дабы творческая Россия «прониклась» и «разродилась» политически правильными стихами, рассказами и картинами о российской экспансии в Северной Америке.
– Дмитрий Дмитриевич, – позвал я адъютанта, – распорядитесь, чтоб Николай Васильевича с его сподвижниками по экспедиции доставили в Зимний завтра, к трём часам пополудни.
Глава 2.
Огромный пароход «Выборг» подавлял своими размерами. Третий Калифорнийский батальон Добровольческого корпуса ожидал погрузки и гадал – хватит ли мест на 825 человек списочного состава. Ведь помимо людей «Выборг» должен принять имущество батальона, да ещё невесть откуда взявшийся «дополнительный груз» в полторы тысячи лопат, по тысяче ломов и кувалд, полсотни ящиков с подковами, а также гвозди, изрядное количество брёвен и жердей, доски и кирпичи.
– Господа, зачем тащить через океан весь этот хлам, – Арсений Веточкин, вышибленный за неуспеваемость с юридического факультета Петербургского университета, горячо взывал к товарищам по взводу.
– Надо, значит надо, – недовольно откликнулся Семён Ноздреватый, бывший слесарь Путиловского завода, повздоривший с мастером аж до мордобоя и решивший «спастись» от возможной тюрьмы или ссылки на Амур, записавшись в добровольцы, откуда как с Дону – выдачи нет! Сам государь так недавно заявил на всю Россию: мелкие прегрешения, сделанные не по злому умыслу, а в горячке, лучше всего исправляются служением Отечеству в Добровольческом корпусе.
– И кирпичи? – Веточкин театрально указал на приличный «кубик» красно-бурых параллелепипедов, перемещённых почти на версту силами батальона, растянувшегося ради такого трудового подвига в цепочку от флотского склада до причала. – Нет, я понимаю доски, будем на месте строить фургоны, чтоб не зависеть в мелочах от конфедератов, ломы и лопаты – окапываться на позициях, но кирпичи?
– Не твоего ума дела, – кряжистый, в годах моряк, подошёл к отдыхающим добровольцам, – сей момент будьте готовы начать погрузку. На «Выборг» отправляйте самых толковых, чтоб каждый кирпичик, каждую досочку, уложили в трюмах как положено, матросы проследят и принайтуют, как положено. Что во время шторма всё лежало, как положено.
– А как положено? – Семёнов, отставной унтер-офицер, назначенный командовать взводом, гордился своей «офицерской» должностью и решил показать, что здесь он самый главный, среди сухопутных, разумеется. Вообще в Добровольческом корпусе с чинами-званиями творился настоящий бардак. Взводными назначались мало-мальски знакомые с армейской службой люди, даже не всегда унтера, хватало и отставных солдат. Ротами командовали, как правило, отставные офицеры, решившиеся «вспомнить молодость», от поручика до капитана включительно, а батальонными командирами становились подполковники, реже полковники. Первым же батальоном вовсе командовал отчаянный капитан Маслов, поучаствовавший в Русско-Американской войне, лишившийся глаза, но подавший прошение на высочайшее имя с просьбой вернуть в строй.