Спорим, влюбишься?

– Да так. Картинка вполне реальная. Только, мне кажется, я пострашнее в жизни.

– Это твоя борода страшная, а сам ты очень даже ничего.

– И задница у меня красивая, – ну какой же гад! – Я помню. Пойдем.

– Куда? – растерянно бормочу я.

– Елку украшать. Я ее наконец-то собрал.

– Елку? До нового года почти месяц.

– И что? Надо ждать тридцать первое декабря? А чтобы съесть селедку под шубой с оливье еще и полночь?

– Ну с едой это вроде бы традиция.

– Какая, к чертям собачьим, традиция? Ты знаешь, меня мать вечно била по рукам, когда я пытался что-нибудь схватить со стола во время готовки «не тронь, это на новый год». В итоге после двенадцати есть уже не хотелось. А если и хотелось – наедался чем-нибудь одним. На все меня не хватало. А на следующий день эти салаты потом уже жрать никто не хотел. Так что на хрен это все. Если хочется – делай сейчас. Потом может быть уже поздно.

– Это ко всему относится?

– Ты о чем?

– Если хочется – делай это сейчас, ты так сказал, – кажется, мой вопрос озадачил Мишу. Переведя на меня взгляд, он как-то грустно ухмыльнулся.

– Не ко всему. Иногда хотелки могут стоить жизни. Пойдем, – резко встает с кровати и тут же протягивает мне руку.

Да что же это такое? Может, у меня какое-то психическое заболевание? Почему меня так штормит? То плакать хочется навзрыд от стойкой убежденности, что Медведеву на меня плевать. То улыбаться как дура за почищенную мандаринку и приглашение украсить елку. И целоваться. Как же мне хочется, чтобы он меня поцеловал.

– Ты чего?

– Не ожидала, что елка будет такой большой. Прям как ты.

– Игрушек достаточно. Не переживай.

О таком романтичном моменте я и не мечтала. Вешать игрушки бок о бок с Мишей, как минимум, приятно. Сердце в очередной раз начинает барабанить как сумасшедшее. Это просто игрушки, угомонись, Берсеньева.

Перехватываю Мишину руку, как только он пытается повесить на елку зеленый шар.

– Ты чего?

– Ну он же сюда не подходит. Ты что не видишь? Все сливается.

– То есть выбранные тобой розовые шары подходят? – не скрывая иронии в голосе, выдает Миша.

– Конечно. А ты еще мишуру повесь, которая лежит в коробке. И бусы сверху накинь. Ах да, дождиком еще укрась, ну и вишенка на торте электрическую гирлянду вдобавок. Побольше всего надо, да?

– Вообще-то я и собирался все это сделать. Мне так нравится.

– Не будь колхозником. Я научу тебя, Мишенька, красоте, раз никто не смог. Много – не равно хорошо. Сделаем акцент на одной цветовой гамме у шаров. Без мишуры и дождика. Но с электрической гирляндой. Не надо делать такое лицо. Бери розовые шары, звездочки… О! Сердечки. Ты покупал?

– По акции первого января, все по десять рублей.

– Так дешево? Ты шутишь?

– Нет.

– И ты ходишь первого января по магазинам?

– Конечно, скидок до хрена.

– Никогда не думала об этом.

– Ну еще бы ты об это думала.

– Ладно, давай вешай. Только не совсем близко друг к другу. Хорошо?

– Как получится.

Готова поклясться, что Медведев еле сдерживается, чтобы не послать меня на растение со всеми розовыми шарами, но держится.

Елка в итоге получилась прелестная. Жаль только, что нарядили мы ее слишком быстро.

– Ну как? Тебе нравится?

– Девчачья какая-то.

– Это не ответ. Тебе нравится?

– Нравится-не нравится, спи моя красавица.

– Ну я же чувствую, что она тебе нравится. Неужели так сложно это признать?

– Нравится. Все?

– Нет, не все. Ты зачем повесил сюда стеклянный шар?

– Наверное, потому что он розовый.

– Это небезопасно. Он может упасть и разбиться.

– В доме нет маленьких детей, так что пофиг. Советую больше не компостировать мне мозги. Пазлы будешь со мной собирать? – это мне сейчас послышалось? Пазлы?

– Что ты сказал?

– Тебя все-таки показать ЛОРу?

– Буду!

Сколько себя помню – всегда терпеть не могла собирать пазлы. Это скучно и неинтересно. Возможно, это последствия того, что меня заставляли их собирать, мотивируя тем, что это развивает человека. Не знаю, что это развивает, но одно знаю точно, Мише это определенно нравится. И я готова это терпеть, только потому что мне нравится наблюдать за его сосредоточенным лицом. Несмотря на всю серьезность, выглядит он забавным. Этакая стокилограммовая махина сидит в позе лотоса на ковре и сосредоточенно ищет недостающие элементы. В лото бы еще предложил поиграть. Романтик, блин.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Любишь?

– Кого? – удивленно интересуется Миша, оторвавшись наконец от пазлов.

– Пазлы собирать.

– Люблю. Меня это успокаивает.

– А что ты еще любишь, кроме пазлов? Из игр я имею в виду.

– Лото, – мда…

– Ясно. Миш?

– Что?

– Помнишь мы говорили про самооборону?

– И?

– Научи меня. Вот прям сейчас и начни, раз ты дома.

– Только после теоретической части.

– А я способная и без теоретической части, после своего второго дня рождения.

– Второго дня рождения?

– Ну да. Пятое ноября я спрыгнула с окошка и попала в твои медвежьи рученьки. Так я вошла в новую жизнь.

– О-о-о… хреновый ты выбрала для себя день рождения.

– Почему?

– Потому что пятое ноября – это скорпион.

– И?

– Женщина скорпион – редкостная тварь.

– Э-э-э… ты только что назвал меня тварью?

– Божьей. Погугли на досуге про женщину скорпиона и переродись.

– Какой же ты все-таки…

Ругнуться я не успела, просто потому что тот самый единственный шар упал с шумом на пол. Спасибо, Сонечка. Вот что значит иметь в доме кошку.

– Зараза, – недовольно бросает Медведев.

– А я говорила. Так уж и быть, я уберу, а ты взамен начнешь учить меня самообороне. Здесь и сейчас.

Подползаю на корточках к елке и тяну руку к разбитой игрушке.

– Я тебе уже говорил и повторюсь – это бесполезно. Если твой будущий муж захочет тебя оприходовать, а он само собой захочет, он это сделает. Ты физически слабее. В таком случае есть только один вариант: лучше расслабься и… потерпи. Человек такое существо, которое ко всему привыкает.

Чувство такое, как будто мне одновременно вырвали все заусенцы. А потом еще и перекисью залили, чтобы уж наверняка. Разве могут слова так жалить? Нет, не слова. А то с каким равнодушием он это сказал. Сама не поняла, как осколок от разбитой игрушки вонзился в палец. Наверное, я издала какой-то звук, потому что Миша внезапно оказался около меня.

– Сейчас будет больно, – так и хочется сказать, что больно мне уже было. К счастью, я молчу.

Хочется ударить Медведева. Сильно. Чтобы ему хотя бы физически было так же больно, как и мне. Вытащив осколок, он как будто почувствовал на себе мой взгляд. Так бы и смотрели друг на друга, если бы не стекающая капля крови.

Я могла бы сказать, что это галлюцинация, но нет, Миша совершенно точно подносит к своему рту мой палец и всасывает его. Это что еще такое? Там же моя кровь.

– Сладкая, – усмехнувшись, произносит он.

Обескураженная таким действием, я пропустила момент, когда изменился Мишин взгляд. Он отпустил мою руку, а в следующий момент зарылся своей пятерней в мои волосы. Машинально закрыла глаза, когда он притянул меня к себе и едва заметно коснулся моих губ. Целует неторопливо, словно пробует на вкус. Я же, кажется, напрочь забываю все, что было минуту назад. Это все становится таким неважным.

На какую-то долю секунды он отстраняется и уже через мгновение я оказываюсь лежащей на ковре. Инстинктивно обхватываю руками Мишин затылок, когда его язык проникает в мой рот. Боясь, что это сон, я опускаю руки на его плечи и сжимаю его мышцы, убеждая себя, что все это по-настоящему. Это не сон. Зарываюсь в его волосы и, кажется, еще больше притягиваю его к себе.

Как в замедленной съемке наблюдаю, как Миша отрывается от моих губ. Дышит тяжело, уставившись на меня. Ощущение, что сейчас скажет что-нибудь обидное и вернет меня в реальность. Но вместо этого он едва заметно улыбается и обводит большим пальцем мои губы. Снова закрываю глаза, когда ощущаю, как его пальцы приподнимают край футболки. Он тянет ее выше, а в следующий момент я чувствую его губы на своем животе. Ощущения приятные, но мне становится не по себе, когда я осознаю, что Миша все выше задирает футболку. На мне нет бюстгальтера. Разве я готова к такому? Хочу этого? Хочу с ним. Но не сейчас. Нет, не готова.