Спорим, влюбишься?

Сама не поняла, как мои пальцы оказались на его губах. Стоит признать, я бы снова хотела, чтобы он меня поцеловал. Убрала пальцы от его губ и конкретно загрузилась. Что я к нему испытываю? То, что он мне совершенно точно не безразличен – факт. Но то, что влюбляться в него несусветная глупость – тоже неоспоримая истина. Одно дело фиктивный брак, другое – вот это все. А вот он пусть влюбляется. Хохотнула в голос от этой мысли.

Уже не зная, как разбудить такую махину, сделала то, что пришло первое на ум: сильно дернула Мишу за бороду. Ну наконец-то! Есть признаки жизни. Медведев зашевелился и, нехотя, но все же разлепил глаза. Нацепляю милейшую улыбку на лицо.

– Доброе утро.

Смотрит на меня долго. Пристально. Хорошо бы вспомнил, что повалил меня на кровать и поцеловал. Все остальное я тебе «напомню». Протягиваю Мише чашку с остывшим кофе, но он и не думает ее брать. Подносит руки к лицу и начинает усиленно его тереть.

– Как ты себя чувствуешь?

– Так, как будто по мне проехался каток, – садится на кровати, все так же не переставая тереть лицо. – А сколько сейчас времени?

– Около часа дня.

– Ни хрена себе, – устремляет взгляд вниз на почти пустую бутылку. – Башка разрывается. У меня глаза есть или все заплыло?

– Пока есть.

– Пока?

– Ну, будешь дальше так напиваться, кто-нибудь выбьет. Алкоголь – зло.

– И не говори.

– Миш, а ты обо всем, что вчера случилось помнишь? – вновь протягиваю ему чашку. Он морщит нос, но выпивает все залпом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Если ты знала, что я нажрался в хлам, какого черта ты принесла кофе, а не воду?

– А воду надо заслужить. Так что, все помнишь?

– А что я должен помнить? – я бы хотела увидеть на Мишином лице хоть каплю сомнений. Или то, что он врет. Но, судя по выражению его лица, он реально ничегошеньки не помнит. Прекрасно!

– То, что было ночью.

– И что было? – ставит чашку на прикроватную тумбочку.

– Теперь ты обязан на мне жениться, – ничуть не смутившись, уверенно произношу я.

– С какого?

– С какого числа или с какого растения?

– Для тебя – растения, для меня – хрена.

– Ты обесчестил меня этой ночью, – указываю взглядом на вторую половину кровати. Миша медленно приподнимает одеяло и начинает рассматривать свое обнаженное тело, а затем уже «мое» место.

– Мать моя женщина, такое ощущение, что здесь барана разрезали.

– Ну, у всех по-разному бывает, – со знанием дела говорю я. – У меня вот так.

– Скорую вызвать не нужно?

– Нет, все зарастет, не переживай.

– Зарастет? Маш, ты где росла? Там ничего не зарастает.

– Я имела в виду зарубцуется. Со мной все хорошо. Просто у меня… многокровие, – Миша смотрит на меня так, словно перед ним полоумная. Ну в принципе недалеко от правды.

– Что это такое? – тупой, что ли?

– Когда много крови. Очевидно же, – ой-ой-ой, не надо поднимать подушку!

– Я тебя как обесчещивал? – нахмурив брови, хрипло произносит Миша.

– В смысле как? Классически, – Медведев еще больше хмурится, обводя меня взглядом. – Я просто ерзала.

– Видимо, ты очень много ерзала. А вообще, знаешь, как-то обидно, что я ничего не помню, не находишь? Давай хоть повторим. Пойдем на второй раунд, – хватает меня за запястье и пытается притянуть к себе.

– Нет, следующий доступ к телу уже непосредственно после заключения брака.

– Я хоть не был грубым, когда тебя обесчестивал?

– Лишал чести. Нет. Ты был очень милым. Все было замечательно.

– Может, ты еще с первого раза словила оргазм, после такого-то кровопускания? – все. Четко уловила не только Мишин сарказм, но и неприкрытую ухмылку.

– Я бы так не сказала. Было… больно.

– Еще бы не было больно, бестолочь, – Миша тут же хватает меня за руку. Резко отлепляет просочившейся кровью пластырь. – Зачем было так глубоко резать палец?! У тебя мозг вообще есть?! – вот сейчас Медведев точно проснулся.

– Чтобы достовернее было, я не ожидала, что будет столько крови.

– Достовернее для чего, Маша?!

Я хотела вчера поговорить? Ну, подумаешь, вышло на день позже. Выпалила все, что произошло вчера, за исключением того, что было в спальне. Сейчас я отчетливо понимаю, что Миша все равно мне не поверит, особенно после «первой добрачной ночи». И уже не предъявишь ему претензии во вранье «ты меня не привлекаешь как женщина». Обидненько. Но теперь я уверена, что нравлюсь ему, потому что, как говорится, что у пьяного на уме, то у трезвого на языке, ну в его случае – действиях. Больше всего бесит, что он молчит. Думает о чем-то, но упорно молчит.

– Надо, видимо, побыстрее разнообразить твою свободную жизнь.

– Ты о чем?

– О том, что, при желании, тебя быстро найдут. В метро всегда есть рабочие камеры. Запросить их на каждой ветке – вообще не проблема.

– Что теперь делать? – молчит, теребя виски. – Тебе совсем меня не жалко?! Ну, женись на мне, фиктивно, пожалуйста.

– Встречный вопрос, тебе совсем не будет жалко, когда твой папаша меня посадит или грохнет за это?

– Это все дойдет до прессы, никто тебя не убьет.

– Уже не один раз тебе говорил, что фиктивный или настоящий брак твоих проблем не решит. Подай мне полотенце, – тянусь за полотенцем, пока он продолжает. – Ты должна научиться постоять за себя. Донести до своего отца, как ты хочешь жить и то, что можешь это делать одна. Самостоятельно. Без помощи других. Стать, в конце концов, увереннее в себе и хитрее. Резать пальцы – это не равно самостоятельность.

Отворачиваюсь, как только Миша берет в руки протянутое мной полотенце. Сволочь. Мало того, что ничего не помнит, так еще и жениться не хочет. Встаю с кровати и, не оглядываясь, иду на кухню. Наливаю стакан воды и выпиваю залпом. Хуже всего, что я снова понимаю, что Медведев прав. Но как можно противостоять папе? Он как букашку меня задавит своим авторитетом, даже если я научусь этой самой самостоятельности.

– Только не надо реветь, – слышу сбоку от себя Мишин голос, но поворачиваться не спешу.

Краем глаза наблюдаю за тем, как он жадно пьет воду из чайника. И так захотелось ударить Мишу в этот момент, что я, не раздумывая, схватила лопатку со столешницы и со всей силы ударила ею по его плечу. Хлестко, звонко и наверняка больно, судя по его лицу.

– Извини, мне просто показалось, что…

– На мне муха, комар, оса, шмель, пчела, вша?

– Вошь.

– Надеюсь, не лобковая.

– Я имела в виду, что правильно вошь, а не вша.

– Ясно. Я тебя чем-то обидел?

– Нет.

– Тогда какова причина удара, после которого у меня горит на хрен все плечо?

– Я так быстро не могу сориентироваться. Просто… захотелось ударить.

– Ясно, что ни хрена не ясно. Примерно через час я буду в норме. Будь готова к этому времени.

– Куда готова?

– Пойдем пробздимся.

– Чего?!

– Погуляем. И колготки надень под штаны, на улице дубак.

Глава 19

Перебираю купленные и отданные мне вещи и понимаю, что нет у меня никаких колготок. Да и зачем они мне? Не будем же мы на морозе гулять. И вообще я никуда не хочу после вчерашнего.

– Маш? – резко поворачиваюсь на Мишин голос.

– Я слегка переоценил свои силы, – задумчиво произносит он, почесывая кончик носа. – Не в службу, а в дружбу, – вдруг замолкает, становясь напротив меня. То же мне, друг нашелся. То между мужчиной и женщиной не может быть дружбы, то уже в дружбу. Лжец.

– Друзья друг другу в рот язык не суют, – сама не поняла, как это вырвалось из меня.

– Чего?

– Да так, вспомнила фразу из недавно просмотренного фильма. Лжец паскудный.

– Это ты мне?

– Ага. Комедийный фильм, не смотрел такой? Хороший, советую тебе.

– Паскудный лжец? Впервые о таком слышу.

– Там без паскудного. Я просто сама добавила за то, что герой врет.

– Ясно. Короче, можешь сварить суп? Я после него всегда прихожу в норму.