Страница 18 из 20
Я пошла по голой истерзанной земле, которая все еще тряслась от последних судорог Червя, пытавшегося выплюнуть свой хвост. Оказавшись достаточно близко, чтобы заглянуть в его огромные мутные глаза, я остановилась. Кэрок на миг замер. Взгляд его был полон ледяной ярости, монстр непременно набросился бы на меня, если бы мог.
Дрожа как осиновый лист, я подошла еще ближе и положила ладонь на его чешуйчатую щеку. Чешуя оказалась вовсе не скользкой, как мне представлялось, она была твердой и грубой.
Страх и тьма. Тьма и голод. Мне совсем не хотелось идти туда…
Но выбора у меня не было.
Я закрыла глаза и позволила своему самому жуткому кошмару подхватить меня…
Бывают разные виды темноты.
Приятная темнота сумерек, когда на небе выступают первые звезды, слышится пение ночных птах, повсюду разносится запах сирени, а ты сидишь у порога маленького мотеля и встречаешь летнюю ночь.
Уютный домашний полумрак, когда по оконным стеклам стучит дождь, ты зажигаешь свечи, прихлебываешь горячий чай и слушаешь, как кто-то рассказывает тебе интересную историю.
Успокаивающая темнота, когда ты устала и ложишься в теплую и мягкую постель, мечтал только об одном — закрыть глаза и уснуть.
Жутковатая тьма, окутывающая, как паутина, когда спускаешься в подвал; свет в подвале не работает, и каждый звук кажется тебе странным и пугающим.
Да, я знала разные виды темноты, но ни один из них не был похож на тьму души Червя.
Она касалась тебя. Она наполняла тебя. С каждым вдохом она входила в тебя все больше и больше. Это была тьма без надежды на рассвет, бесконечное страдание, которое без остатка поглощало всякую радость, всякую энергию, всякую жизнь. Это была бесчувственная густота.
И я попалась в нее, как в ловушку.
Искать… Нужно было искать что-то, но я никак не могла вспомнить, что.
Да и был ли в этом смысл? Здесь вообще невозможно ничего найти. Как отыскать что-нибудь, если вокруг такая темнота, что хоть глаз выколи? Меня засасывало болото безысходности. Я ощущала, как тьма пожирает, впитывает в себя мою силу.
— Тебе недолго осталось…
Это был звучащий со всех сторон холодный голос во тьме. Голос Кэрока.
— Кто бы говорил! — машинально огрызнулась я. Но сердце мое чувствовало, что он прав.
— Миленькая девочка. Так привыкшая к солнечному свету всеобщему восхищению и легким победам. Но на этот раз ничего у тебя не выйдет. Победа останется за мной.
Во мне шевельнулась слабая злость.
— Ты просто змей-переросток! И, к тому же, в эту минуту давишься собственным хвостом. Где же тут победа?
Меня придавила волна ледяной жадной ярости, желающая заставить меня замолчать, размазать меня в лепешку, уничтожить меня.
— Ты во мне. Ты сама пришла сюда, мне даже не потребовалось тебя глотать. Я крепко держу тебя и не собираюсь отпускать. Ты долго не протянешь. Ты сама не захочешь здесь жить.
Моя злость угасла. Я оказалась в холодной темной тюрьме, полной страдания. К чему было куда-то рваться, к чему-то стремиться? Все равно нет никакой надежды. Абсолютно никакой. И зачем я вообще сюда пришла?
Искать… Я пришла, чтобы отыскать что-то…
В это невозможно было поверить, но в огромной бесконечной темноте вдруг возник огонек. Маленькая зеленая искорка.
Пятнышко.
Пятнышко последовало за мной даже внутрь Червя.
Его неяркий свет дрожал от усталости и страха. Я опасалась, что Пятнышко недолго сможет переносить атмосферу этого жуткого места. Но он был здесь. И его сияние пробудило во мне осколок другого сияния, другой силы. Тут я вспомнила о Сердце Кондракара.
— Помоги мне, — шепотом обратилась я к талисману. Помоги мне, пожалуйста!
Я сразу пришло ощущение, что я не одна. Я больше не была слабой. Я знала, что где-то есть солнце, дружба и надежда.
— Прости, Кэрок, — сказала я. — Кажется, ты все-таки проиграл эту битву.
Воскресив в памяти солнечный свет, зелень и благоухание цветов, я широко распростерла руки и позвала. И тогда из тьмы ко мне устремилась сначала пара, потом дюжина зеленых огоньков, а потом они хлынули потоком, бесчисленные, словно звезды. Крохотные зеленые искорки вертелись вокруг меня в полном радости танце.
С противным злобным писком тьма подалась назад и стала съеживаться — так бесконечность разом обратилась в ничто.
Распахнув глаза, я обнаружила, что стою посреди вихря мигающих зеленых огоньков. Их было так много, что сперва я почти ничего не могла разглядеть. Во мне и вокруг меня царила огромная радость, радость оказаться на свободе после жуткого темного плена.
Огоньки, танцуя, посылали мне чувство безмерной признательности.
— Летите, — мягко подтолкнула я их. — Настал черед исцелить эту землю.
И они взмыли вверх и разлетелись в разные стороны.
На их работу действительно стоило посмотреть. Свежая трава покрыла холмы, как ковер, который раньше был свернут в рулон. Мертвые пни выпустили молодые побеги, а кустики голубики прямо на наших глазах покрылись листьями, цветами, а потом и ягодами.
— Ох! — только и смогла вымолвить Мара, изумленно приоткрыв рот. Слезы радости стекали по ее исхудавшему лицу. Потребовалось некоторое время, чтобы она пришла в себя и смогла хоть что-то сказать.
— Видимо, нам придется поменять название города, — вытирая глаза, заметила она. — Мы снова будем жить в изобилии.
От Кэрока почти ничего не осталось. Разве что вокруг замка, где он держал осаду, возник темный непиятного вида ров, на дне которого маленькая змейка все еще пыталась проглотить свой хвост.
Замковый подъемный мост долгое время не использовался, и механизм его успел порядком заржаветь. Но вот, наконец, мост с громким скрипом опустился. Первым человеком, вышедшим из замка, был сам принц Флориан.
Он выглядел, как и подобает настоящему сказочному принцу, — гладкие светлые волосы, камзол из синего бархата, красивое, хоть и очень худое лицо.
— Сегодня счастливый день! — воскликнул он. — Думаю, все со мной согласятся. Кого же я должен благодарить за освобождение?
И тут все вдруг посмотрели на меня. Все, включая красавца-принца.