Вне клана (Рейн 1)

Глава 29

По замку прокатился мелодичный звук гонга.

— Зовут на праздничный обед, — Амана протянула мне руку. — Думаю, Кастиан уже там. Рейн, мне нужно заранее предупредить тебя об одном моменте. Обед — официальное мероприятие, поэтому, раз вы с Кастианом не можете назвать ни один из существующих кланов своим, использование вами титула «дан» будет нарушением закона. Мне придется представить вас как простолюдинов, — на последней фразе в ее голосе проскользнули виноватые нотки.

— Значит, делай так, — согласился я.

— Слуги и охрана, конечно, продолжат обращаться к вам как к «данам», — торопливо добавила Амана, — и вести себя со всем должным уважением!

Несколько поворотов коридора, один лестничный переход — и мы оказались на месте.

Уже с порога я заметил, что, хотя большая часть гостей расселась, главное место за столом пустует. Потом мы вошли внутрь зала, я пригляделся к лицам гостей получше и лишь усилием воли заставил себя шагать дальше, а не застыть на месте.

Я думал, что художники безбожно льстили аль-Ифрит?

Ха!

Вживую все эти аль-Ифрит выглядели еще лучше, чем на картинах!

Очень красивые люди встречаются редко. Большинство людей — обычны. Но я видел Аману, я привык к ее красоте и привык думать, что она — исключение. Потом я увидел ее тетушку, но и ее отнес к таким же исключениям. Но они, аль-Ифрит, они все были такими, и сейчас, когда их собралось так много в одном месте, это слишком сильно бросалось в глаза.

Так влияло наследие огненного демона, основавшего их клан?

Или это была особая магия клана?

Или что-то еще?

Все, кто уже успел сесть, поднялись с мест и поклонились, глядя куда-то мне за спину. Я обернулся — в дверях стоял тот самый юноша с портрета, походивший на молодого бога, дан Хеймес, муж принцессы. Но если на портрете он выглядел моим ровесником, то сейчас ему можно было дать лет двадцать пять. Значит, в реальности он был как минимум на десять лет старше.

Дан Хеймес, как и ожидалось, сел во главе стола. Амана оказалась напротив него, а меня и Кастиана посадили справа и слева от нее.

В том, как Амана представила меня (господин Рейн Менхард) не было ничего неожиданного, но когда она назвала фамилию Кастиана, я не смог удержаться и не бросить на принца вопросительный взгляд. Однако лицо того выражало лишь вежливое внимание — своими эмоциями он владел намного лучше меня.

Конечно, сообщить о своем настоящем происхождении Кастиан не мог — это означало бы подписать себе смертный приговор. Но почему он выбрал именно эту фамилию?

И, самое главное, почему они с Аманой не предупредили меня?

Потом нам представили остальных гостей. Я честно пытался запоминать все лица и имена, но не был уверен, что это удалось.

— Рейн и Кастиан Менхард? — повторил сидевший неподалеку аль-Ифрит. — Братья?

Амана легко улыбнулась.

— Есть какие-то сомнения? Достаточно посмотреть на них, чтобы это понять.

— Похожи, верно, — согласился аль-Ифрит, а я опять посмотрел на Кастиана, в этот раз более пристально. Мы что, действительно могли сойти за братьев? Я привык видеть его каждый день и, честно сказать, к деталям внешности особенно не приглядывался.

Ну-у… У принца были глаза того же оттенка синего, что и у меня, и разрез был похож. Нос — тоже прямой с горбинкой. Такие же темно-русые волосы. Роста и телосложения мы были примерно одинакового. А вот нижняя часть лица, форма губ и линия подбородка отличались.

Пожалуй, нас действительно можно было принять за братьев, если не родных, то хотя бы двоюродных.

Разговор между тем перешел на наше чудесное спасение из Гаргунгольма. Амана, рассказывая, явно использовала какую-то магию: хотя она и не напрягала голос, ее слова легко доносились до всех сидящих, а за столом собралось не менее полусотни человек.

Я слушал Аману очень внимательно, отмечая не то, что она говорила, а то, что пропускала.

В ее рассказе не было демонического топора и сражения с маридом, не упоминалась моя способность читать на забытых древних языках и полностью отсутствовала Корневая Башня. Даже шеновцы, избавиться от которых в рассказе никак не получилось, встретились нам, по ее словам, на самой границе владений клана аль-Ифрит и «увидели то, что видеть не следовало». Что именно они увидели Амана не уточнила, однако этого, похоже, и не требовалось — гости лишь понятливо закивали.

Рассказом Аманы формальная часть обеда, похоже, и ограничилась, поскольку, едва она договорила и выслушала ожидаемые фразы восхищения — мы с Кастианом свою часть похвалы тоже получили — как начался, собственно, сам обед. Слуги понесли блюда, на небольшую платформу в дальнем углу зала взошла девушка в воздушном белом одеянии, а двое мужчин споро принесли и установили высокую арфу. Музыка оказалась приятной и я, заслушавшись, пропустил первый обращенный ко мне вопрос.

— Каким же образом вы с братом оказались в проклятом лесу? — повторил мой сосед по столу.

Так, начались расспросы.

Я посмотрел на Аману — она ответила невозмутимым взглядом и продолжила аккуратно разрезать тушеного цыпленка. У Кастиана лицо вообще было каменной маской — абсолютно непонятно, о чем он думал.

Что ж, ладно.

Я повернулся к соседу.

— Это неинтересно, дан.

— Напротив, очень интересно! — возразил тот. — Границы Гаргунгольма уже несколько лет как четко установились, попасть туда случайно невозможно. Какая же необходимость привела таких славных молодых людей в это ужасное место?

— Это. Неинтересно, — повторил я, четко выделяя каждое слово, и растянул губы в улыбке.

Улыбка вышла не очень, потому что сосед сильно дернулся, будто хотел скорее от меня отодвинуться, но забыл, что, сидя за столом, этого сделать не получится.

Я торопливо стер улыбку с лица.

Надо, надо тренироваться перед зеркалом! Я ведь вовсе не напугать его хотел, а пытался изобразить что-то вроде легкой, ни к чему не обязывающей улыбки, которая так хорошо получалась у Аманы.

Сосед — кстати, не урожденный аль-Ифрит, а принятый в клан консорт, — быстро оправился от испуга и тут же пожелал узнать больше о моей — то есть нашей с Кастианом, раз уж мы «оказались» братьями — семье.

— Это неинтересно, — повторил я, больше не пытаясь улыбаться.

Потом повторил еще раз.

И еще.

После пятого вопроса — и моего одинакового ответа — вмешалась Амана.

— Право слово, дядюшка Галат, оставьте бедного юношу в покое! Вы же видите, какой он стеснительный!

— Стеснительный? — недоверчиво переспросил сосед.

— Да, — подтвердил я. — Ужасно стеснительный! Уж простите, дан.