Страница 5 из 83
— Тревога! — просипел десятник. Быстрым движением подхватил фонарь с пола и заорал уже в голос: — Тревога! Подъем! Подъем!
Все «живчики» соскочили с лежанок и теперь ошалело оглядывались в поисках врага. Врага нигде не было, только замолкший, наконец, десятник. Ненадолго замолкший.
— Вот сюда смотрите! — велел он хриплым от недавнего крика голосом и поднял фонарь выше, так, чтобы круг света падал на мертвую змею. — Это Черная Шептунья. Или просто Шептунья. Вы все ни беса ни помните, так что подходите и запоминайте, как она выглядит. И имейте в виду — Шептуньи по одной не приходят, так что неподалеку их ползает целый выводок!
Солдаты протискивались ближе, смотрели на мертвое тело и удивленно переглядывались.
— Чем они опасны, эти Шептуньи? — спросил кто-то.
— Эти твари подкрадываются бесшумно, убивают ядом, а потом заглатывают человека целиком. И не смотрите, что она сейчас мелкая! — десятник повысил голос. — Это одна из тварей Хаоса! Заглотив человека, она принимает его вид. Может даже разговаривать. Вся разница, что Шептуньи не умеют кричать или петь. Разговаривают негромко, будто шепчут, отсюда и название. Шептуньи могут за пару месяцев уничтожить всех людей в городе среднего размера, а на такую деревню, как эта, им хватит недели.
Я тоже протиснулся к своей лежанке, изучая все детали внешности Шептуньи.
— Это ведь ты ее убил? — десятник смотрел сейчас прямо на меня.
— Да, — я попытался вспомнить, как полагалось обращаться к старшему по званию, но не смог.
— Как у тебя получилось?
Я пожал плечами.
— Услышал шелест и увидел тень. Взял у соседа его палку и, когда тень прыгнула, ударил.
— Что за палка? — потребовал десятник. — Впервые слышу, чтобы тварь Хаоса убили палкой.
Он где-то минуту разглядывал мое импровизированное оружие и нюхал его — в тех местах, где оно не было запачкано черной кровью.
— Осина, — сказал наконец. — Повезло тебе, парень. Просто сказочно повезло. Конечно, никто на Шептуний с осиновыми колами не выходит, но осину твари не любят, это точно. А вот то, что ты ее услышал, дивно. Шептуньи тем и страшны, что двигаются абсолютно бесшумно, даже собачий слух бесполезен.
Я только развел руками. Шелест действительно был тихим, но при этом отчетливым.
— Все запомнили, как она выглядит? — десятник вновь повысил голос, оглядывая растерянные лица вокруг. — Если чье-то поведение покажется вам подозрительным, попросите этого человека спеть хоть пару строчек любой песни. Шептуньи петь не умеют. А ты, парень, — десятник кивнул мне, — пойдем-ка, отведу тебя к старшим офицерам.
Через час вся деревня гудела, как разбуженный улей, недовольно и испуганно. То там, то здесь я слышал нестройное пение. Похоже, проверить решили на всякий случай всех. Петь именно песню оказалось необязательно, да «живчики» песен и не помнили. Тянули кто во что горазд, кто-то бессвязные звуки, кто-то обычные слова, а кто-то даже пытался придумать куплеты сам.
Я к этому времени уже охрип — ко мне постоянно подходили все новые и новые офицеры, чьи лица я не успевал запомнить, и требовали вновь и вновь рассказать в подробностях о том, как я убил Шептунью. Ни своего ранга, ни имени офицеры не называли. Я, впрочем, и не спрашивал, каждый раз надеясь, что после очередных расспросов меня все же отпустят досыпать. Увы, не отпускали. Появлялись все новые любопытные, и все как один из благородных, так что послать их подальше и уйти сам я не мог.
— Таких, как ты, на границе называют Слухачами, — сказал мне последний из офицеров. — Слухачи умеют чувствовать приближение тварей Хаоса. Это редкая способность, и там, на границе, они ценятся очень высоко. За несколько лет службы ты мог бы сколотить целое состояние.
Я потряс головой, пытаясь прогнать сон.
— Граница? Что за граница?
— Ты же не помнишь, — офицер кивнул. — Ничего, я тебе завтра сам расскажу. На границе служит мой младший брат, ему бы очень пригодился Слухач.
Я моргнул, а потом, видя, что офицер готов уйти, решился задать вопрос, который за эту ночь всплывал у меня в мыслях уже несколько раз.
— А дану Вересию и дану Энхард тоже проверяли на одержимость Шептуньями? Они же тут главные, и если вдруг... — я замолчал, неопределенно покрутив рукой в воздухе.
Офицер посмотрел на меня одновременно с удивлением и неодобрением — мой ранг был явно недостаточно высок, чтобы задавать такие вопросы, — но все же ответил:
— Дана Энхард — почтенная пожилая дама, безвыездно живущая в корневых владениях своего клана. Здесь она никогда не появлялась. А дану Вересию проверили в первую очередь. Проверку всегда начинают с руководства — таков закон.
Вот как. Значит, чтобы показаться на глаза дане Энхард и убедиться в том, что я точно не ее внук (или все же внук, как мне очень хотелось верить), необходимо было добраться до этих самых владений — а сперва, конечно, узнать, где они находятся.
Когда меня, наконец, отпустили, моей лежанки в казарме не нашлось — ее уже вытащили наружу вместе с дохлой тварью. Так что я упал на ближайшую, которая оказалась свободной, и моментально заснул.
Офицер, обещавший рассказать о Слухачах и границе, на следующий день не пришел. То ли забыл, то ли передумал, то ли уехал куда-то. Никаких заданий нам не давали, ничего интересного больше не рассказывали. Часть «живчиков» осталась в казарме, а часть куда-то разбрелась. Мне сидеть в казарме было скучно, так что после обеда я отправился бродить по деревне, во-первых, надеясь, что новые впечатления подтолкнут какие-нибудь из старых, а во-вторых, просто из любопытства. Сегодня был всего лишь второй день моей жизни.
Деревня выглядела обычной. Правда, я не знал, чем отличаются деревни необычные. В этой имелась одна главная улица и множество улочек узких, пересекавших главную под прямым углом. Дома были одноэтажные, но с высокими чердаками, добротные, срубленные из мощных древесных стволов.
А вот люди…
Местных жителей я пока не видел, везде ходили только военные. Около пятнадцати домов оказалось занято под казармы «живчиков», еще два десятка отданы обычным воинам, помнящим свое прошлое. Ну а самые лучшие дома на центральной улице облюбовали для себя офицеры и, как оказалось, дана Вересия. Увидев ее, элегантно спрыгивающую с белой лошади у дома, который, похоже, некогда был домом старосты, я тут же сделал несколько шагов назад и завернул за угол. У меня не было ни малейшего желания вновь встречаться с этой «даной со стервозным характером».
И вообще. Следовало найти зеркало и хотя бы взглянуть на себя, а не полагаться на слова чужих людей. Я ведь даже не знал, как выгляжу.