Страница 3 из 7
В Европе с бьюти-сферой беда, там нет хороших специалистов, услуги стоят баснословных денег и не пользуются популярностью, поэтому каждый раз, приезжая из Москвы, я была как дорогая машина из салона – надушена, напомажена и со свежими маникюрами и укладками. В тот же раз я сильно испортила ногти, и пришлось делать наращивание накануне отлета, чтобы он оценил. Длина оказалась непривычной, и из-за этого маникюра у меня никак не получалось достать раклетницу из коробки.
– Можешь, пожалуйста, помочь? – спросила я и добавила: – У меня ногти.
Казалось бы, это такая мелочь, не требующая никаких усилий от взрослого человека, тем более мужчины. Но его это разозлило. Он начал отчитывать меня, как провинившегося котенка. Говорить, что эта ситуация в очередной раз показывает, какая я несамостоятельная.
– Ты ничего не можешь сделать сама, даже такую ерунду. Как ты живешь, если такие простые вещи вызывают у тебя проблемы?.. Вы, русские, думаете только о том, как не повредить свой маникюр! Ногти, видишь ли, она наклеила! Тебе вообще на все пофиг, главное, что у тебя НОГТИ красивые!
Я стояла как вкопанная, не понимая, что вообще происходит. Он же всегда хвалил мою внешность и то, что я забочусь о себе. Я точно не помню, что он еще наговорил, но в тот момент я чувствовала себя словно школьница, не сделавшая домашку. Отвратительное ощущение, когда твой любимый мужчина включает воспитателя. Я не хотела ругаться и спустила ситуацию на тормозах. Да и ладно, мало ли, может, у него что-то случилось или он не очень хорошо себя чувствует, поэтому так отреагировал. Не портить же из-за такой ерунды теперь праздник детям.
Праздничный ужин начался как ни в чем не бывало. Я не показывала испорченного настроения, хотя мне было очень не по себе. Стол получился очень красивым: я купила новую фиолетовую скатерть из парчи, расставила нарядные свечи, положила праздничные салфетки, красную икру, заботливо присланную моей бабушкой, приготовила его любимую «Селедку под шубой» и с чувством гордости за свою хозяйственность любовалась этим новогодним натюрмортом. В гости пришла свекровь – она живет неподалеку, и праздники мы справляем вместе.
– Какой шикарный стол! – сказала она прямо с порога и поставила на край кухни огромную вазу с греческим салатом.
Мы замечательно провели время, много смеялись и болтали с детьми. Как образцовая семья из рекламы майонеза, где все счастливы и дома – полная гармония. Только я еще не понимала, что в нашей семье теперь так же, как в рекламе, как только выключится камера, близкие люди снова станут чужими.
Мне казалось, что все наладилось и остаток вечера мы проведем в мире и согласии. Я торопилась убрать со стола, так как мы планировали пойти пускать салюты. Слово за слово он снова принялся обсуждать наших общих знакомых.
– Бедный Гюнтер! Представляешь, его грымза только и делает, что пилит его: купи это, купи то, мы с тобой никуда не ходим… А куда они будут ходить, если он из кожи вон лезет, чтобы обуть и одеть детей! А эта дура, ты представляешь, заказала на днях себе новые сапоги и диван в гостиную, хотя они не собирались покупать мебель, у них старому дивану еще и десяти лет нет! Представляешь, теперь ему придется брать кредит. И так всегда! То косметолога оплати, то на маникюр денег дай, то ей пятая черная сумка в гардеробе нужна. Ей что-то в голову взбредет, а он должен ее прихоти оплачивать! Сама-то она не работает!
– Вот видишь, как тебе с женой повезло! – засмеялась я игриво, убирая со скатерти крошки. Захотелось добавить что-то вроде «спортсменка, комсомолка и просто красавица», но, к сожалению, он не смотрел «Кавказскую пленницу». Я подумала про себя, что надо попробовать найти эту картину с субтитрами, как вдруг он ни с того ни с сего начал орать.
Я сначала даже не поняла, что произошло, что вызвало такую реакцию и вообще, что его ор каким-то образом касается меня.
– Ты вечно возвышаешь себя за счет других, напрашиваешься на комплименты! Тебе обязательно надо подчеркнуть, что ты лучше! Это все из-за твоих комплексов! Ты закомплексованная шизофреничка! Да по тебе дурка плачет!
Я уже была не рада, что решила так неудачно пошутить. Наверное, нужно было промолчать или поддакивать ему. Блин, я все испортила, ну вот, кто меня за язык тянул? Просьбы перестать орать хотя бы при детях его распаляли еще больше. Вечер неизбежно претендовал на звание «худшего вечера 2019 года». Если бы в моей памяти была кнопка «Удалить» без возможности восстановления воспоминаний, я бы нажала ее, не раздумывая.
Чтобы как-то прекратить ор и оскорбления, сыпавшиеся на меня, словно из рога изобилия, я ушла в комнату за телефоном, он пошел за мной.
– Давай, напиши своим родителям! Что они сделают? Они далеко! Пиши, давай, жалуйся! Они все равно считают меня идиотом, а ты можешь паковать свои вещи и валить к ним в вашу дыру!
– Не называй Санкт-Петербург дырой, – я старалась говорить спокойно, но голос переходил на высокие истеричные ноты или вовсе пропадал. – Ты был там, ты знаешь, насколько я люблю свой город, какой он красивый, и дырой его назвать невозможно!
– Дыра! Вся Россия твоя гребаная – дыра! Поэтому вы все сюда и стремитесь и садитесь нам на шею!
Он орал, что уничтожит меня, что собрал какой-то компромат, что я могу попрощаться со своей популярностью и карьерой. Я точно понимала, что никакого компромата на меня у него быть не может, я никогда не делала ничего незаконного и не причиняла никому вреда, но почему-то подкашивались колени. Когда я спросила, что именно и кому он хочет рассказать, какую такую правду, он вдруг резко схватил меня за горло и прижал к стене в детской комнате.
– Давай же, души сильнее! А я пойду в полицию и напишу на тебя заявление! – визжала я голосом, полным решительного страха.
– В полицию? Аха-ха-ха-ха! – он расхохотался и плюнул мне в лицо. – Да я тебя на кусочки разрежу и закопаю так, что полиция тебя не найдет! И никто не найдет: ни родители, ни друзья! Ах да, у тебя же тут нет друзей, они же все в России! Посмотрим, кто окажется на стороне истерички!
…И с этими словами он принялся с упоением царапать себе лицо. САМ СЕБЕ.
Неожиданно у меня случилось дежавю. Я не успела понять откуда, но воспоминания вдруг предстали в моей голове, как кинолента, которую я когда-то смотрела, но забыла. Да, точно, такая ситуация у нас уже была! Странно, что до этого момента я вообще о ней не помнила, как будто мне кто-то стер память, а теперь она ко мне вернулась. Я помню это свирепое лицо перед своими глазами, как он царапает себе лицо! Все это уже было, но как я могла это забыть? Все эти мысли и картинки проносились перед глазами какие-то доли секунды, и мозгом я понимала, что он делает именно то, чем я его пугала, – наносит сам себе увечья, чтобы потом рассказать всем, что это была я. Только одного он не учел – мои наращенные ногти, которыми невозможно оставить такие царапины.
– Ты понимаешь, что ведешь сейчас себя как баба? – меня одолел истеричный смех, и я включила камеру на телефоне. То ли это профдеформация, то ли инстинкт самосохранения, а может, вообще желание все помнить, вопреки свойству психики забывать все травмирующие события. Наверное, последнее, чтобы потом точно эту ситуацию не забыть.
В этот момент на пороге комнаты появилась старшая дочь.
– Смотри, что мама сделала! – закричал он, показывая на свежие царапины на своем лице.
– Это не я, у меня все снято! – крикнула я, размахивая в воздухе телефоном.
– Тебе никто не поверит! – злобно прошипел он, схватил куртку, наших собак и хлопнул дверью так, что все стекла в окнах задрожали.
Не знаю, что мной двигало в тот момент. Мне кажется, что было просто страшно, а может, и правда, внутренний голос включил режим самосохранения. Вряд ли я покажу кому-то эти видео, но у меня они должны быть, ведь у нас уже была точно такая же ситуация в прошлом, но я об этом не помнила. Увидев, что все разворачивается по похожему сценарию и в этот раз, я почувствовала, словно меня окатил ледяной душ, перед глазами все всплыло в мельчайших деталях, и, чтобы мне не подумалось, что мне это все приснилось, я решила снять его крики на видео. То есть где-то в глубине души у меня сработал инстинкт. Интересно, почему? Раньше мне и в голову не приходило так поступить.