Глубокая охота

— О... — Церес Формайл запнулась. — Одиннадцать.

— Срабатываний? — потребовала Газель так, будто от вопроса могло что-то измениться.

— Зеро, — безжалостно подтвердила бортстрелок.

— Возвращаемся, — мрачно приказала Стиллман. — Набрать высоту, принять строй. Кодовую шифрограмму по дальней связи. Разбираться, что это за диверсия, станем по возвращении.

Внизу под стремительно разлетающимся в стороны ударным строем растворялся в тумане силуэт огромного боевого корабля. Делал он это бесстрастно и совершенно безразлично к любым потугам конфедератской флотской мошкары

— Командир нас убьёт, — угрюмо пробубнила Церес Формайл.

— Цера, — вздохнула Газель Стиллман. — Когда мы узнаем, из-за кого это произошло, этого кого-то мой папа убьёт. Из гаубицы. Перед строем. Залпом патефонных иголок. С гетманом-профосом и верховым конным оркестром!

— Папа далеко, — опасливо произнесла Церес Формайл. — Такэда рядом.

— Если это диверсия, то ему и без нас отыщется кого под килем волочить, — успокоила Газель бортстрелка. — Но всё-таки. Знать бы, какая сволочь нам это всё подстроила...

В тишине командного поста ВАС-61 «Кайзер бэй» сорванная торпедная атака свелась к будничной перестановке цифр и знаков на главном позиционном индикаторе под негромкое дублирование голосом с ленты.

— Цель найдена, поражена. Одиннадцать попаданий, — расшифрованные кодовые группы превращались в неприглядные факты. — Видимых повреждений нет. Потерь нет. Возвращаемся.

— Не понял, — от удивления признался вслух Такэда.

Абсурдный доклад послушно зачитали повторно: Цель найдена, поражена. Одиннадцать торпед. Повреждений нет. Потерь нет.

— Да как так-то? — не выдержал Такэда. — Что может всосать одиннадцать торпед без последствий?

— Может, — несмело начал Збых Кащенюк. — Глубина хода торпед...

— Двадцать один фут, трижды проверена, — отрезал Такэда. — Да ему весь борт разворотить должно было в одиннадцать попаданий!

— Айвен Иванович, передача, — вестовой запнулся. — Союзным кодом второго собственного армейского. ТКР «Кинугаса» атакован с воздуха торпедоносцами противника. Потерь нет.

— Координаты? — обречённо просипел Такэда.

— Совпадают, — безжалостно подтвердил вестовой.

В командном отсеке повисла давящая предынфарктная тишина.

Глава 24

Глава 24. Подводник на изломе

«I wouldn’t need to tale this risk if I’d been smarter yesterday».

Ernest Krause, captain USS Keeling DD-548, radio call sign «Greyhound».

— Есть отметка на радаре! — донеслось из рубки. — Поправка, две отметки! Ноль-шесть-четыре, дистанция шестнадцать миль!

На такой дистанции они нас точно увидят, решил фон Хартманн. Конечно, рубка субмарины для радара более сложный объект, чем эсминец… но все равно, дольше оставаться наверху нельзя. Промедлить еще и даже самый тупой и распаленный видом добычи охотник начнет что-то подозревать. Два охотника. Конечно, с одним было бы проще, но рассчитывать на такое везение было бы глупо. А вот для парной работы у них отработано много всякого… неприятного, вроде «ползучей атаки».

— Погружаемся на тридцать! Средний вперед, курс прежний.

Если там не дураки — а таковыми они быть не должны! — то смогут рассчитать курс по разнице между радарной засечкой и точкой пеленгации. Да и в любом случае, самый вероятный и опасный для них курс — на конвой.

Ярослав сделал шаг к «норе» акустиков, одернул сам себя — дистанция была заведомо велика для хоть какого-то, даже на грани слышимости, контакта. Рано, рано… сейчас надо просто ждать.

Он снова опустился на пуфик, оглядел рубку. Да уж, лучше не стало, лица у девчушек заставляли вспомнить о актерах кабуки с их слоем белил.

— Лейтенант Неринг.

— Да, командир!

— Передайте на камбуз, чтобы сделали мне кофе и два бутерброда с тамагояки.

— Два бутер… брода?

До этого момента вне «обеденного времени» и столов на «Имперце» в ходу были только термосы для «мокрой» вахты. Конечно, без многочисленных печенюшек и прочих онигири с таким экипажем не обходилось. Но чем перекусывают матросы или даже старшины вдали… ну, через переборку от начальственного взгляда, одно дело, а вот пресловутые «аристократические замашки» — совсем другое. Легенду, как облитый горячим чаем глубинник нечаянно схватился за вентиль балластной цистерны, слышали многие. А некоторые даже знали, что на самом деле там приключился вовсе и не чай…

— Кофе и два бутерброда с тамагояки.

— Да, командир. Сейчас все будет.

Воздух вдруг стал неожиданно густым и вязким, словно подлодка болталась под водой уже сутки, а не погрузилась несколько минут назад. Червяк на крючке… та еще работёнка, но поручить её кому-то еще фон Хартманн просто не мог. Знай он командиров своей новой группы хоть немного… хотя нет, все равно не доверил бы. Не смог.

Жаль только, что этот риск приходится делить с девчушками. А хорошо — что посчитать свои шансы выжить под атакой они вряд ли сумеют. Им сейчас остается только верить, в своего командира и немного — в чудо.

— Ваш кофе и бутерброды, командир.

— Спасибо, Науми, — кок продолжала стоять с подносом и через пару секунд Ярослав понял причину её замешательства. — Можно прямо на пол поставить.

Кофе был натуральный, хоть и похуже того, что у Ю-ю. А вот омлет из яичного порошка, это никаким соусом не исправить. На миг фон Хартманн живо представил, как там, наверху, конфедератскому капитану вестовой с грацией потомственного слуги подает в рубке второй завтрак: сверкающий кофейник, чашка с тонким золотым ободком, бисквит на отдельном блюдце или даже мороженное. А может, он предпочитает чай? На часах почти одиннадцать, самое время для бранча. Как там у них, бояр, говорят: война войной, а файф-о-клок дело святое.

Интересно, получится ли у него внушить хотя бы находящимся в центральном немного спокойствия и уверенности? Или хотя бы они ошалеют от вопиющего нарушения традиций и меньше будут думать о приближающейся смерти.

— Отличная мысль, Ярик! Я тоже возьму чай с парой булочек, пока есть время. Девчата, вы тоже не стесняйтесь.

Насчет времени комиссар могла ошибаться, но поправлять её Ярослав не стал. Когда им на голову полетят глубинные бомбы, всем в любом случае станет не до пончиков…

— Акустик — командиру: есть слабый контакт на ноль-девять-два.

Фон Хартманн очень медленно поставил опустевшую чашку на поднос.

— Дистанция?

— Пока не определяется… на пределе слышимости… не меньше десяти миль.

Радарный пеленг был ноль-шесть-четыре, вспомнил Ярослав. Верзохина уже начала что-то считать на планшете, но грубо можно прикинуть и так. Если это те же цели, что были на радаре, скорость порядка 13-17 узлов. Учитывая, что к месту обнаружения подводной лодки они наверняка шли полным ходом, это не эсминцы, а что-то классом поменьше. Конфедераты с начала войны наклепали кучу всяких эскортных посудин. Плюс — как и у нас, лучших выгребают на боевые корабли «первой линии», конвойная служба — фи и фу-фу-фу, отстойник для неудачников. Минус — эти ребята не мечтают ходить в лихие торпедные атаки всей хоругвью, они специализируются как раз на борьбе с подводными лодками.

— Акустик — командиру: подтверждаю два контакта, девять с четвертью.

— Увеличить ход до полного.

На глухой «бум», сопровождавшийся шуршанием все среагировали словно на разрыв глубинной бомбы прямо над рубкой — сначала испуганно вздрогнули, вжимая голову в плечи, а затем уже оглядываясь на источник непонятного шума.

— Извините, — Анна-Мария, присев на корточки, начала собирать разлетевшуюся стопку информационных листов. — Я просто хотела…

— Шлюп типа «Розовый фламинго», — неожиданно сообщила Верзохина.

— У тебя снова Дар прорезался? — заинтересованно уточнила комиссар.