Страница 39 из 42
Недавние страхи вдруг кажутся смешными. О какой неуклюжести может идти речь, если Кир, кажется, отслеживает даже количество воздуха в моих лёгких? Он отрывается от истерзанных губ точно в момент, когда носом дышать уже не получается и выдыхает что-то неразборчивое мне в рот, не прекращая порочно выколачивать мои влажные стоны.
Тёмный, кипящий наслаждением взгляд ни на секунду не перестаёт наблюдать за мной из-под трепещущих век.
– Посмотри вниз, чудо...
Послушно опускаю глаза туда, где его член, обтянутый поблескивающим латексом, с немыслимой скоростью вбивается в ноющую промежность. И это самое провокационное, что я испытывала когда-либо.
Я, кажется, что-то кричу выгибаясь. Голову начинает заволакивать непроницаемой мутью. Остаются только инстинкты, требующие царапать ногтями жилистые запястья в погоне за большим ускорением. Мне нужно быстрее на вдохе и глубже на выдохе. Только благодаря такой периодичности продолжаю дышать.
– Ну же, малыш... – хрипит он, сжимая мои бёдра до синяков. – Давай... Забери меня с собой.
Я окончательно и бесповоротно теряю связь с реальностью. И вот теперь Кир насаживает полностью, жёстко выколачивая из меня всю душу.
В какой-то момент то ли всхлипываю, то ли тихо ахаю, опустившись чересчур резко. Он с затейливым матом сразу же перекатывается, увлекая меня на спину. На миг мы с Киром скрещиваем взгляды. Я толкаюсь бёдрами на его немой вопрос.
Если хочет меня пожалеть, пусть продолжает. Потому что быть придавленной весом горячего сильного тела так хорошо, что оргазм захлёстывает почти мгновенно.
Уже не соображая ничего, поддаюсь горячей волне. Тело так резко выгибает дугой, что я не удивляюсь ни ожившей бездне в глазах Кира, ни липкой влаге под своими ногтями. Просто краем сознания ловлю его последние толчки и напряжение исполосованной спины под ладонями.
Мы не прекращаем смотреть друг на друга, хотя зрение не сразу возвращает связь с мозгом. Оба запыхавшиеся и ошеломлённые глубиной ощущений.
– Охренеть, – выдыхает он, убирая непослушными пальцами прядь волос, налипшую на моём лбу. – По любви и правда всё иначе.
Я заторможено подвисаю с приоткрытым ртом, будто Кир своими словами вынес мне мозг, а после поленился занести обратно.
И в этот кульминационный момент с коротким щелчком открывается дверь в спальню.
– Кирилл, чтоб тебя!.. – окрик его отца ударяет по нервам, как по наковальне. – Опять за старое?!
Ох, чёрт. Чёрт. Чёрт!
Я, кажется, врастаю всем телом в матрас, пока Кир судорожно пытается прикрыть нас краем одеяла.
– Выйди! – рявкает Кир, становясь лицом белее наволочки, но хмурый взгляд мужчины всё же успевает скользнуть по моему лицу.
Под прицелом ошарашенных глаз я растягиваю губы в бледную улыбку. В гробовой тишине должно быть слышно как вскипает от стыда моя кровь.
– Жду в кабинете, – кивает он и тихо прикрывает за собой дверь.
Я не совсем представляю, как правильно поступить в такой пикантной ситуации, поэтому просто зажмуриваюсь, позволяя Киру самому разрулить этот конфуз.
Билет в рай
– Да когда ж это, наконец, закончится? – отец, как всегда, начинает долбить мой мозг без прелюдий.
– Что именно? – остаюсь стоять в дверях кабинета, давая понять, что не настроен на длительный диалог.
– Почему я опять спотыкаюсь в прихожей о женскую обувь?
Вообще-то, такое было всего один раз. Неужели, он мне всю жизнь собрался вспоминать тот случай?
– Может, потому что у тебя планёрка меньше чем через четверть часа? – невозмутимо постукиваю по воображаемому циферблату на запястье. – И тебя в это время здесь быть не должно.
– Это её здесь быть не должно, – понижает он голос до шёпота. Присутствие в квартире Полины неожиданно глушит не только громкость разговора, но и градус взаимоупрёков, заставляя искать компромисс, что нашим отношениям обычно несвойственно.
– Мы уже уходим, – отзываюсь так же тихо. Не хочу смущать её больше, чем уже пришлось.
Меня самого не то чтобы совсем отпустило, но туман в голове понемногу рассеивается. Я с трудом заставляю себя не думать, как сверкали янтарные крапинки в затуманенных страстью глазах и сладко рдели распухшие губы. Но яркие картинки нашей близости продолжают мелькать в голове, заставляя глупо улыбаться. Сейчас я как никогда благодарен отцу за понимание. Как правило, наши споры проходят куда более эмоционально.
– И куда навострился, в гостиницу её повезёшь, как какую-нибудь... девочку по вызову? – отец взволнованно вертит в руках неразлучный планшет, очевидно, и ставший причиной незапланированного возвращения. – Кирилл... ты же понимаешь, что она заслуживает большего.
– Что-нибудь придумаю, – пожимаю плечами, хотя вариантов в действительности ноль.
Дан который день зависает у какой-то пустоголовой модельки. Не удивлюсь, если родная мать забыла, как он выглядит. Стас, по случаю ремонта, переехал в двушку своей бабушки. И всё бы ничего, но с ним наверняка сестра, а значит спать придётся на надувном матрасе в коридоре, между лотком для спаниеля и полкой для обуви.
Уединиться с Полиной мне по-прежнему негде. Гостиницу я по понятным причинам даже не рассматриваю. И дождь за окном накрапывает некстати, особо не разгуляешься. Пролёт по всем фронтам, в общем.
– Напомни, почему ты загремел в спецприёмник? – спрашивает отец устало, прерывая воцарившееся молчание.
Я пожимаю плечами.
– Наверное, потому что ты тосковал по золотым временам, когда можно было свалить моё воспитание на няню, – бормочу неуверенно, уставившись в окно. А дождик-то крепчает, мать его.
Мне не нравится этот разговор. Он бессмысленный и несвоевременный. На самом деле я даже не анализировал поступок отца. Только укрепился во мнении, что нам гораздо спокойнее друг без друга. И в том, что по-хорошему сам без понятия, как бы повёл себя на его месте. Нет, мне определённо рано заводить детей. Потом, через пару лет, когда Полина доучится...
– Кирилл... – попытка отца возразить неожиданно ограничивается растерянным взглядом.
– Кстати, няньки там тоже никудышные, – спешу выговориться, пока мне на голову не вывалилась порция старых добрых нотаций. Кто его знает, чего он вдруг буксует. – Посторонним насрать на своих подопечных. Так что ты снова влез на старые грабли – ничему толковому меня не научили. Незадача, да? Снова придётся давить непутёвого отпрыска тиранией.
Перевожу дыхание, чтобы сказать ещё что-нибудь колкое. Но отец вдруг откладывает планшет на стол.
– Ты действительно считаешь меня тираном?
– Есть такое, – отвечаю начистоту. Знаю, что перебор, да раз уж плотину прорвало и меня в кои-то веки спрашивают, буду до конца откровенным. – Я не подарок, но и ты ни разу не дал мне шанса самостоятельно проявить себя. Попробуй для разнообразия не гасить на корню каждую инициативу. Авось удивишься сыновней сознательности? – меня, воодушевлённого вниманием, как говорится, понесло: – Если я хочу уйти, то необязательно в притон. Если привёл в дом девушку, то необязательно... Ладно, – осекаюсь, признавая, что всё-таки немного заговариваюсь, – здесь не поспоришь, сам виноват. Но даже это тоже в прошлом. Так что теперь, предложение девушке в первый день делать, чтобы доказать свои намерения? Мне всего лишь нужно хоть капельку доверия к себе. Авансом. Не как поощрение, а просто потому, что я твой сын!
Резко замолкаю, чтобы восполнить нехватку воздуха, не зная, что ещё добавить к уже сказанному.
– Знаешь, я ведь успел соскучиться даже по твоему норову, – произносит отец неожиданно, заглядывая мне в глаза. Я хмурюсь.
– Что так, мораль некому было читать? – стараюсь, чтобы голос звучал небрежно, но нервная усмешка выдаёт с головой. Как-то это всё снова не по сценарию.
– Не спеши огрызаться, я недоговорил, – терпеливо продолжает он, – Так вот, ты меня приятно удивил. Не стал устраивать пьяных манифестов по возвращении, не хлопнул дверью, хотя я почему-то ждал именно этого. Тут, безусловно, есть и моя вина, – он медленно выдвигает верхний ящик письменного стола. – По молодости вкалывал, как вол, чтобы на ноги встать и ты с матерью ни в чём не знал отказа. Деньгами обеспечил, а на главное времени не хватило. Как итог отдалился от вас обоих. Помнишь, как ты первый раз пьяным явился? Прямо на угнанном байке. Затащил же с дружками его как-то на пятый этаж... Ты тогда заявил, что у тебя мотоциклизм головного мозга, и либо мотомехаником будешь, либо учиться дальше не пойдёшь.