Страница 20 из 58
Я забрался на бархан и огляделся. Чисто. Спустился, убрал меч в ножны и направился в лагерь. На полпути к лагерю заметил, что туман стал покидать меня. Тело не могло удержать местную меру силы. Я уже понял, что в бою я ноль, который поднимает свою меру за счёт других, и чем их больше, тем сильнее я становлюсь. Ещё бы кто научил пользоваться этой силой, а то её прилив ощущаю, но пользуюсь как дубиной. С уходом заёмной силы накатила усталость и боль. Через пару минут руки и ноги едва заметно тряслись, в ногах пробегали судороги. А я ещё считал себя выносливым! Тело явно не было готовым к таким нагрузкам.
Гунганы меня не впечатлили. Первушники — они и есть первушники, что среди людей, что среди гунганов. Никто из них не использовал меру силы для защиты или нападения, но первушники одни не ходят. Либо я убил их командира в самом начале, либо он был среди тех, кто убежал. В чём-то права была Изула, когда утверждала, что пуля может не остановить солнце, и на него не стоит надеяться, лишь в качестве поддержки, и не более того.
Когда я вернулся в лагерь, то мои погонщики и первушники смотрели на меня расширенными глазами и с благоговейным ужасом. Они уже похоронили меня, а я вот живой и перед ними. Караван готовился к движению, так что времени было мало. Я осмотрел всё тело и обработал раны, которые уже сами собой быстро затягивались. Они и так были несерьёзные, а ещё и мера помогла. Плотные штаны вполне выдержали туповатые наконечники гунганов.
В течение всего дня нас больше не тревожили, и окружающие как-то расслабились. Зря. Нужно, наоборот, ускориться, только кто меня будет слушать? Я воочию убедился, как местные могут быстро в пустыне передвигаться.
Ближе к ночи дошли до очередного оазиса и остановились на ночлег. К этому моменту я стал чувствовать себя уже лучше после утренних нагрузок, но перед сном всё равно нужно активно позаниматься. Так что не откладывая тренировку на после ужина, сразу позвал погонщика к себе, и мы провели спарринг. На этот раз я не торопился и наблюдал, что с ним происходит после каждого пропущенного удара. Удары выбивали из него туман, который притягивался ко мне. Понять, что это такое — для меня было невозможно, но про себя я стал называть его духом, так проще и понятней. Вот и цель тренировки сводилась к тому, чтобы выбить дух из четырёхрукого, который меня защитит от окружающего магического фона.
— Следующий, — позвал я очередного погонщика. Они переглянулись между собой и сами решили, кто будет этим счастливчиком. Я почувствовал присутствие постороннего и оглянулся. Местный сержант подошёл пешим и наблюдал в сторонке, не вмешиваясь и не отвлекая. Он меня не смущал, я давно понял, что всё, что происходит среди первушников, — это дело первушников, и никто вмешиваться в нашу кухню не будет.
Впитав часть силы, я собирался со следующим проверить, как быстро я смогу его уложить и пробить его выставленную броню…, пусть будет доспех духа. Чувствую, что эта информация мне скоро понадобится. Поэтому я позволил погонщику провести свой ритуальный обряд и не стал бить на «старте». Но меня ждало удивительное открытие — после выкрика в небо он молился, именно так я могу описать всё, что он делал. Слово молитва, может, и не подходит в полном смысле этого слова, скорее всего, призывал своего Бога в свидетели, что ли?! Тут я вспомнил, что Изула говорила, что очень важно выбрать себе Бога для поклонения и при каждом удобном случае взывать к нему. Нужно попробовать:
— Чернобог, этот поединок посвящаю тебе, — едва слышно произнёс я, глядя на небо.
Не знаю, к какой расе принадлежали четырёхрукие, но мне кажется, что мышцы у всех одинаковые, и их два вида. Одни отвечают за скорость, и они быстро устают, а другие отвечают за выносливость. В погонщиках я не видел скорости от слова совсем, как и у наших первушников, но вот выносливости в них хоть отбавляй. Их род деятельности определил перекос в развитии именно этих мышечных волокон. Что я могу сказать? Не повезло вам и повезло мне.
Я давно определил их возможности как воинов и не боялся войти в ближнюю зону. Максимально быстро сбить доспех духа возможно только при нанесении максимально сильных ударов, а это удары локтями и коленями. Так что я быстро сближаюсь и трачу несколько прямых ударов в солнечное сплетение и в нижние рёбра, чтобы расшатать его. Эти удары он выдержал, но его доспех просел, а я вот вобрал его. Резкий прыжок верх, обхватываю его голову двумя руками и наклоняю к своему поднимающемуся вверх колену. Доспех всё ещё на нём, но удар уже прошёл. В следующие секунд десять я наносил максимально жёсткие удары и в конце мне удалось его пробить окончательно. Он пролежал секунд пять на земле и стал подниматься. В который раз я обратил внимание на их высокую выносливость.
С оставшимися двумя погонщиками я повторил процедуру пробивания доспеха духа, а за одно и сам укрепился. Ходячие батарейки. Не знаю, как это Чернобогу понравилось, а я вот остался доволен. Погонщики — это ещё неполноценное зверьё со второй мерой, те должны быть и сильнее, и ближе к воинской дисциплине, а главное у этих зверей уже есть полноценные техники.
Наблюдающий за нами сержант после поединков удалился, а нам к этому моменту принесли ужин и воду. Я взял тарелку и сел есть. В этот момент я наблюдал, как туман из меня начинает выходить и растворяться в окружающей среде, тело начинало как бы деревенеть. Захотелось ругаться, но нельзя. Для телохранителя нельзя, ибо рядом всегда клиент и, если телохранитель ругается, значит, всё плохо. И ко всем проблемам добавится ещё и паника клиента. И всё же, какая сила кругом, а у меня нет возможности её удержать и использовать. Чем больше я её впитывал, тем сильнее и быстрее она покидала меня после того, как я переключался на отдых.
После ужина я назначил дежурство, надеюсь, в этот раз они лучше с этим справятся. Каждый погонщик и два первушника в каждую смену. Четыре смены по полтора часа получилось, это если они правильно меня поняли. Что ящеры, что погонщики, что большинство первушников — все были для меня на одно лицо, так что пусть сами решают между собой.
Ещё час я потратил на личные дела перед сном. Продолжал вести дневник и изучать новые слова, их было немного, всего лишь с десяток и счёт.
Следующий день начался спокойно, но уже через два часа, как караван был в пути, выяснилось, что за нами погоня. Ну, как выяснилось? Она стала видна невооружённым глазом: для меня это не новость, а вот окружающие запаниковали. Передовой отряд гунганов настигал нас, и прибывший сержант верхом на лихом «коне» ясно дал понять, что мы должны принять их на себя, чтобы караван смог продолжить движение дальше. Непонятно, зачем нужно было разделяться, ведь гунганы легко их настигнут.
Первушники трусили и не знали, что им делать. Они оглядывались друг на друга, и, в конце концов, их взгляды остановились на мне, а я осматривал их. Время утекало, и нужно было принимать быстрое решение. С одной стороны, мы были наняты охранять караван, с другой стороны, у нас такие умные командиры, что впору было их самих прибить. Но сейчас главное, что моё желание выжить совпадало с данным приказом задержать передовой отряд гунганов.
— Кто знает местность и понимает, где мы находимся? — в ответ тишина. Нулячья моя мера, мало того, что отряд из рабов, который только на убой и годен, так ещё и общаться невозможно. — Ясно всё с вами. Ну тогда, первушники, раз караван идёт на восток, то мы пойдём на северо-восток. Передовой отряд пустынников вынужден будет пойти за нами, чтобы прикрыть свой левый фланг, и тем самым мы уведём его в сторону. А, главное, не окажемся под ударом их основных сил.
Ой, да кому я это говорю? Сплюнул и пошёл в нужном мне направлении. Первушники пристроились сзади и последовали за мной. В течение часа мы лёгким бегом уходили в сторону от каравана, изредка поднимались и проверяли обстановку — гунганы преследовали нас и явно пошли на сближение. Хорошо. Максимально дальше их уведём и перебьём, а дальше будем думать, куда идти.