Возрождение - 4

— Нет… но…

— Никаких «но», — еще шире зевнул я. — Любовь не бывает чуть-чуть. Либо любишь, либо нет. Ты же меня любишь?

— Да, — кивнула Сашка, — но…

— Опять «но». Любишь, но не каждый день? Любишь только по вторникам? Любишь утром и вечером, а днем и ночью нет?

— Почему «по вторникам»? — помотала головой девчонка. — Тьфу, совсем запутал.

— Вот и не надо заниматься ерундой… — отмахнулся я. — Лучше ложись рядом… спать будем. Не знаю, что там на мельнице за чудище появилось и насколько оно страшно-ужасное, но в любом случае, лучше идти к нему хорошо отдохнувшему.

— Давай хоть сапоги сниму… — Сашка шагнула к кровати. — Чудище…

— Другой бы начал спорить, возможно, даже драться… а я не буду… Видишь, какой я у тебя хороший? Вот все что хочешь можешь со мной делать… Эй! Эй! Я не это имел в виду… Хотя… почему бы и нет? Эх… На какие только лишения не пойдешь, лишь бы сделать приятное любимой девушке.

Внешне мельница никакой угрозы не представляла. Я, правда, видел ее впервые в жизни, раньше только читать доводилось. И воображение рисовало нечто… скажем, более сказочное. А на самом деле — обычный деревянный домишко на высоком каменном фундаменте, украшенный четырьмя крыльями из тонких и широких дощечек. Крылья эти лениво, с тихим скрипом, вращались, под дуновениями легкого ветерка. А вот жернова внутри молчали… не работали.

— Красиво, — не согласилась с моими мыслями Сашка. — И спокойно, как-то… Совершенно опасность не ощущается. Вот когда ты первый раз в бункер полез, меня аж трясло от волнения, а сейчас — ничего не чувствую. Может, это другая мельница? Не та, где чудовище?

— Насколько мне известно, другой в округе нет, — пожал я плечами. — Иначе б камышенцы не сидели неделю без хлеба. Ладно… посмотрим. Пошли. Глядя на нее снаружи, монстра не изгнать. И это… помнишь, да? Вперед батьки не лезть. Глядеть в оба… и если что, лучше убегай. Ты мне целая и невредимая нужна.

— Да помню я, помню… — недовольно проворчала девушка. — Иду позади тебя и лечу. В бой не лезу.

— Именно так, — подтвердил я самым суровым тоном и шагнул на первую ступеньку. Та обиженно скрипнула, но выдержала. Впрочем, не удивительно. Рыцарь в доспехах, конечно, тяжел, но все же не больше, чем человек с мешком зерна или муки на плечах.

Вторая… третья… Широкое крыльцо с выгулом. Но без перил. Наверно, чтобы мешки можно было не только носить, но и прямо с телеги подавать.

Хлипкая дверь… В ином овине и то крепче видел. Хотя, что тут запирать? Когда мельница работает — людей, не протолкнешься. А когда стоит — единственная ценность — жернова. Но их украсть можно только магией. Иначе не поднять. А от умелого мага никакие запоры не помогут.

Если найдется кто-то из чародеев, кому срочно жернова понадобятся, так он их вместе с мельницей унесет.

Открываю, вхожу…

Твою ж гипотенузу. Обалдеть. Чего-то подобного я точно не ожидал увидеть.

— Ой, какой симпатяга… — восхищенно произносит Сашка. Технически, девушка еще снаружи, но носик свой между мной и косяком просунуть все же ухитрилась.

За небольшим дощатым столом, поставленным между окном и лотками для засыпания зерна, сидел… гном? Система с подсказкой не торопилась, а как назвать маленького человечка, в колпаке, с длиннющей бородой, чинно восседавшего на табурете и большой деревянной ложкой, в его руке больше напоминающей половник, я не знал.

Гном сидел к нам боком и неторопливо, словно из миски, зачерпывал ложкой муку из початого мешка и, свободной рукой расправляя усы, отправлял ее в рот. Сам он тоже был весь белый, словно снегом обсыпанный.

Услышав Сашку, он не донес ложку до рта и повернулся в нашу сторону.

— Эээ… Вы… ты… кто?

— И тебе приятного аппетита, — хмыкнул я. — Не многовато одному будет? — обвел рукой проход заставленный доброй дюжиной туго набитых мешков.

— Вы… вы… меня видите? — не обратил внимания на мои слова гном.

А нет, не гном. Система проснулась и наконец-то выдала инфу:

«Мельничный гном Ох. Квестовый персонаж. Вне уровней»

Даже так? Интересно… С таким я еще не встречался. И если перевести скупые слова Системы на понятный язык, то передо мной персонаж важный для правильного прохождения, и по сути — бессмертный. Что значит, силовым методом задача не решается. Я не смогу его убить, даже если захочу. Но, хотелось не очень. У меня другая цель, и кто сказал, что ее нельзя достичь мирным путем?

— Вижу… А что? Нельзя?

— Эээ… Ну, вообще-то, на мне заклинание невидимости… — задумчиво поскреб подбородок Ох, от чего с бороды взлетело облачко мучной пыли и закружилось перед лицом гнома, как пар изо рта в морозный день.

— А так?

Он выдернул из бороды волос, что-то прошептал над ним и разорвал.

— Да хоть всю бороду повыдергивай, — ухмыльнулся я, протягивая руку так, чтобы стал виден костяной браслет. — У меня очень сильный оберег. Архимаг делал… Никакая магия не берет.

— Вон оно что, — облегченно выдохнул Ох. — А я уж… А девка? — недоверчиво покосился на выглядывающую из-за плеча Сашку.

— Она со мной.

— Гм… Ну, ладно… — смирился. — Приперлись чего? Позавтракать спокойно не дадите…

— Эй, здоровяк! — фыркнул я. — А ты не оборзел часом? Выставил хозяев за двери. Напугал, бог весть чем, так что они почитай неделю в себя прийти не могут. Все село без хлеба оставил… еще и возмущаешься. А если я тебя за ушко да на солнышко?

— Погодь, погодь… — машинально прикрыл ладонями уши гном. — Это… Я же не из вредности. Не Злыдень какой-то… А за дело мельников наказал.

— Да ну? А я вот, почему-то, не верю. И думаю, ты просто проказничаешь. От скуки…

— Да нет же! — Ох так возмутился, что даже на скамейку вскочил. Видимо, чтобы казаться больше и придать весу своим словам. — Воры они! И обманщики!

— Обоснуй?

— Они берут плохую пшеницу, самую мелкую… из которой мука серая, как пыль получается и годиться лишь свиньям… ну, или с голодухи… и смешивают ее с ячменем. Понимаешь?

— Не очень, — откровенно признался я. Сашка тоже что-то такое пробормотала. — Горожане мы.

— Понятно, — пренебрежительно махнул ручкой гном. — Для вас булки и хлеб на деревьях растут. А пекари их только подогревают, прежде чем в лавку отнести.

— Не нарывайся… — продемонстрировал я гному кулак. В латной перчатке побольше его головы. — Растолкуй нормально.

— Ячмень, если его смолоть вместе с пшеницей, муку делает белее снега. Такая даже с ярой пшеницы не всегда бывает. Что эти обманщики и делали. Причем, не просто так, а продавая ее потом втридорога.

— А подлог то в чем?

— Да в том, что мука из ячменя плохая. Из нее ни вареник слепить, ни хлеб хорошей испечь. Вот я и осерчал. Сперва по-доброму намекал… То муку из мешка рассыплю, то мешок с ячменем разрежу… Но они ни в какую. Как с гуся вода. Еще и весы подкрутили, так что в каждый пуд почти до ста золотников не досыпали. Ворье, одним словом. Терпел я, терпел…

— Да и не вытерпел.

— Точно, — кивнул Ох. — А я, когда зол, такой страшный, что даже в пруд глядеть опасаюсь… Чтобы кума водяного кондрашка не хватила. В общем, шуганул хозяев.

— Ну и?

— Да чего там… — вздохнул Ох. — Остыл уже. Людей не переделать. Пусть возвращаются… Не гоже все село без хлеба оставлять. Там же и детишки малые… Они то в чем повинны. Но, ведь не смирюсь. Потерплю месяц-другой и опять взорвусь.

— Думаю, это дело я смогу уладить… Если подмогнешь чуток?

— С удовольствием, — аж ладони потер гном. — Говори, что делать.

— Кавардак устроить… Хватит силенок? Так чтоб вся мельница ходуном ходила?

— Легко… А зачем?

— Понимаешь, все уверены, что здесь страшное чудовище засело. Собственно, я и пришел, чтобы его изгнать. А если боя не будет, как людям объяснить? Правду ведь не расскажешь. Или можно?

— Нет-нет… — взмахнул руками гном. — Нельзя, чтобы про меня знали. Беды нет. Но, по Большому Уговору, не положено. Домовые, гномы — это сказки.

— Вот и я об этом… Ну, так как? Наведешь шороху?