Отринуть любовь

Я обернулся. Джана.

— Ты все-таки пришел, — усмехнулась она. — Кэйн так и говорил — ты обязательно сунешься, если тебя подначить. Стоило тебе что-то запретить, как ты сразу лезешь на рожон.

— Где девушка?

Она удивилась.

— Не говори мне, что ты пришел сюда ради нее.

— Ради чего же?

— Саблей помахать. Защитником себя выставить. Покрасоваться.

Я оторопел. Она сделала несколько шагов навстречу и вдруг я понял, что и у нее на поясе висят две сабли, и тоже — нигийские.

— А ты и правда считаешь себя защитником, — усмехнулась она, холодно глядя мне в лицо. — Не льсти себе. В тебе, как и во всех остальных, сидит демон, которого ты считаешь ручным, но он управляет тобой гораздо успешнее, чем ты сам.

— Я его убил, — парировал я, невольно вспомнив Анг Мирт.

— Разве? Тогда что за демона я видела несколько дней назад?

— Таким, как ты и твои дружки, не будет никакой пощады, — сказал я со злостью.

— Все верно, — презрительно подтвердила она. — Звери не рассуждают. Они просто… грызут. Бросаются. Убивают без рассуждения.

— Так где девушка? — повторил я, оставив попытки понять, что она имеет в виду.

— На третьем этаже, в гостевых покоях. Только ты туда не пойдешь. Ты тут ляжешь.

Я криво усмехнулся.

— Ты себя не переоцениваешь?

— Я — нет. Ты — да. Рано или поздно мы тебя прикончим.

— Рассчитываете прибрать к рукам нового Ворона? Не боитесь, что получите еще одного Змея?

— Не боимся, — отрезала она. — Признаю, с Алексом мы ошиблись. Он — чужак. Взрослый чужак… Тут мы просчитались. Его человеческая часть сформирована иной культурой, сколько бы он не жил здесь, он не перестанет быть жителем Основы. А юный Ворон… — она улыбнулась. — Совсем другое дело.

Вспышка ненависти и страха накрыла меня, и я вытащил вторую саблю, до этого покоившуюся в ножнах.

— Или покажи мне дорогу к девушке, или уйди, — сказал я ей, сдерживая ярость. — Никогда еще не убивал женщин. И не хочу открывать этот счет.

— Ну, мой счет открыт, — холодно сказала она, — хотя я тоже никогда еще не убивала Вечных.

И она бросилась на меня.

Уже по первым движениям я понял, что действительно ее недооценил. Она билась мастерски, не хуже Шандра, а если учитывать, что практиковалась она намного дольше его, противник мне попался устрашающий. Проигрывая в физической силе и в напоре, она выигрывала в ловкости и подвижности. Пока я держался за счет силы и выносливости, ну и хоть какой-то, но практики.

Сколько раз я еще поблагодарю Шандра за науку…

В очередной раз отбросив ее назад так, что она упала на плиты, я быстро глянул на приоткрытую дверь в конце зала. В мои цели не входило показательное фехтование, мне надо было найти Юльку. Возможно, Джана тянет время, ожидая, когда вернется Кинэн. Ваэль обещал мне даже не час, а больше, у него была идея, как не только удержать Кинэна, но и напугать, и заставить на какое-то время вернуться к себе в Ледеру. В разговоре с ним я понял, что Ваэль сообщил нам далеко не все, и нам еще придется расхлебывать неожиданные последствия их союза. Что ж, все потом.

Поднявшись, она бросила на меня полный ненависти взгляд.

— Твой образ сделала я, — сказала она с отвращением. — Я их вообще хорошо делаю… Образ Реваля, Ваэля. Сделала тогда, сделаю снова.

— Сашин тоже? — поинтересовался я насмешливо

— Нет. Я его не встречала. Алекса сделал Рейнард.

— Управляла мною тоже ты?

— Сначала Кинэн, потом Лануэль. Интересно, как ты сумел разрушить связь?

— Это не очень сложно, — заявил я. — Главное — понять, что тобой управляют, остальное — дело техники. Думаю, такой фокус у вас мог получиться, только пока мы не знали, что это возможно.

— Придумаем что-нибудь новенькое, — улыбнулась она.

— Если выживите.

Мы все еще стояли друг напротив друга, собираясь продолжить и выжидая. Я заметил, что она тяжело дышит.

— Что, старушка, может все-таки отойдешь? — я решил уязвить ее, чтобы спровоцировать атаку. — Кстати, как тебе Ант? Мне рассказывали, что он был очень грубым и жестоким любовником, особенно, когда его одолевал приступ голода.

— Ты не лучше, — огрызнулась она.

— Поделись секретом, как ты это делаешь?

— Как Кольер.

— Неужели беря в плен юных девственников и лишая их этого достоинства? — обидно расхохотался я, и у нее тоже вырвался смешок.

— Зачем? Достаточно любого ритуального убийства в свою честь. Ну или как недавно с тобой, — взгляд ее стал тяжелым и она сделала несколько шагов назад, явно собираясь напасть снова. — Можно ведь и не убивать. Достаточно выпить человека до капли, высосать из него силы, если знать, как. Вы, мужики, для меня что батарейки, особенно когда в постель ложитесь.

И она сделала шаг назад, отведя саблю в сторону, словно приглашая меня напасть. Ярость нахлынула на меня, дурная, неконтролируемая ярость, и я атаковал ее, свирепо и бешено тесня к стене. Она парировала мои удары, но с каждым разом все менее ловко, словно с трудом, явно выдыхаясь и уставая. В конце концов она оступилась и раскрылась, и я понял, что мое начатое движение сейчас убьет ее, и в последний момент изменил его как мог. Не хватило у меня решимости убить ее, и кажется, она это поняла. Она извернулась, сумев уйти от удара, зато я увидел просверк рукоятки у виска и получил сильный удар по голове. Чувствуя, что ноги подгибаются и сознание меркнет, я уловил ускользающими остатками разума, что она наклоняется ко мне… и целует. И в этот же момент гаснет сознание.

***

Юлька вздрогнула, когда шум за дверью неожиданно усилился. Заскрежетал замок, дверь открылась и порог ее роскошной тюрьмы неожиданно переступила Джана. Оглядевшись, она покосилась на окна, а потом отступила в сторону, сделав приглашающий жест.

— Я тут тебе компанию нашла, — сказала она со смешком в голосе. — Ненадолго. До утра.

Два лэйсе втащили и бросили на пол бесчувственное тело, в котором Юлька с ужасом узнала Рессера. Подавив вопль отчаяния, она подняла на Джану глаза и спросила со всем невозможным в этот момент хладнокровием:

— А утром?

— А утром придет Кэйн и разберется, что с ним дальше делать.

— Очнется и улетит, — сказала Юлька со злостью. — А я помогу — окошко открою и подержу, чтоб не захлопнулось.

— Не улетит, — хмыкнула Джана. — Ему уже вкололи… что надо. Не обернется. По крайней мере пару-тройку суток — точно. Но нам и этого достаточно.

Она брезгливо толкнула ногой его растрепанную голову и перевела взгляд на Юльку.

— Что, жалко спасителя? — хмыкнула она с презрением. — Неужели думаешь, что хоть один из них стоит твоей жалости?

Юлька промолчала. Джана, постояв недолго в ожидании ответа — ей явно хотелось поговорить — и не дождавшись реакции, еще раз презрительно фыркнула и ушла. Юлька слышала за дверью, как она отдает указание сторожить дверь и жестко пресекать все попытки ее взломать, даже не сомневаясь, что таковые последуют.

Дождавшись, пока шаги стихнут, она села на пол с неожиданно навалившейся тяжелой усталостью. Что ж ты сделал не так, подумала она с горечью, какой бой проиграл? На лбу у него была большая ссадина от удара. Она осмотрела его, насколько могла, и убедилась, что других ран нет. Погладив растрепанные волосы, она привалилась к стене, подняла его голову и уложила себе на колени, горюя в ожидании, как он очнется и поймет, что вместо освобождения сам оказался в плену, да еще и лишенный возможности что-либо сделать и для себя, и для нее.

Через какое-то время он действительно открыл глаза. Поначалу взгляд его бессмысленно блуждал по потолку, затем задержался на Юльке и только потом обрел сосредоточенное и недоумевающее выражение.

— Тебя притащила Джана, — сказала Юлька, погладив его по плечу. — Тебе сделали какой-то укол, чтобы ты не обернулся.

Он закрыл глаза и Юлька увидела уже знакомое по Белому оврагу усилие, которое привело, как и тогда, к судорогам, скрутившим все тело и к полуобморочному изнеможению.