Медведь

– Уговорил.

Молодняк тут же навострил уши, не забывая при этом создавать рабочий вид. Не каждый день узришь улыбающимся, вечно хмурого шефа.

– Ну, ребятки, слушайте.

– Трудился я тогда патологоанатомом в морге. И пили мы по молодости, много и каждый день. Ровно в 12.30 я ходил в магазин и принимался готовить обед пока старшие товарищи «мудрые и чуткие» заканчивали работу в секционке. Середина сентября. Начинается гроза. Да такая яркая, что на улице в три часа дня темно, как поздним вечером. Мы уже пообедали: пюре картофельное, да по сосиске. Шеф спит на диване, а я сижу, смотрю в окуляр – аппендициты описываю. В целях экономии электроэнергии и лампочек, свет кроме ординаторской везде выключен. Гроза. Темно. Поле зрения в микроскопе очень яркое. И вдруг слышу, как по коридору в абсолютной тишине со стороны входной двери, движутся шаги. Я насторожился: странные какие—то. Шаги подходят к ординаторской, я медленно отрываясь от микроскопа, гляжу, кто это там идет. В коридоре темно, в помещении светло, поле зрения очень яркое – зрение не успевает адаптироваться. Все что удалось заметить – это огромные рога и горящие глаза, блеснувшие как в фильме ужасов. И «оно» ушло дальше по коридору в секционку. Я в шоковом состоянии бужу Шефа. Поясняю ему, что я видел. Он ржет, аж слезы выступили, но мы слышим, что на фоне грозовых раскатов и блеска молний в секционке идет какая—то возня. Премся проверять, Шеф конечно, демонстративно изображает спокойствие, а сам ссыкует, идет неохотно. Заходим, еле дыша в зал, никого не видно. Но чувствуется, что мы там не одни. Шеф включает свет и громким басом вопрошает «Кто здесь?». В этот момент на кафельный пол, сбоку от нас, с жутким грохотом падает стальной поднос с инструментарием. Звук метала, разносится по коридору, с каталки обрушивается на холодный пол один из наших «клиентов». И тут на нас понеслись эти горящие глаза с рогами. Воздух мы с Шефом, конечно, подпортили, но в штаны не наложили. Мы ведь прежней закалки, не ссыкуны какие, – старик подмигнул мельком Шефу. – Кто же был этот «демон», спросите вы? Морг располагался на самых задворках и, сразу за ним начиналась посадка, в которой местные аборигены выпасали коз. Коза – животное дурное. Почему одна из них решила укрыться от грозы именно в морге, так и осталось загадкой. Но эта тварь Божья протрезвила нас в одну секунду. Козу мы тогда аборигенам не отдали. Сама забрела – сама виновата. Обед всегда был строго по расписанию, а к вечеру кушать хотелось зверски, поэтому знатный шашлычок мы в тот вечер сделали.

Ребята, переглянувшись между собой, громко заржали, совершенно позабыв о том, где находятся.

– Шеф, вы и в молодости были таким же смелым, как сейчас!

– О, да я смотрю в твоих рядах есть дерзкие, – подмигивая Шефу, произнес старик.

– Да, этот поганец, мой сын. Вьет из меня веревки, весь в мать. – Шеф с любовью посмотрел на парня.

– Гляди, какого красавца состряпал, – пожав Шефу руку старик пошел знакомиться с парнем.

– Ну, что, меня зовут… – Не успел тот договорить, как парнишка молниеносно подбежал и обнял старика.

– Чуть в штаны не наделал. Чего несешься, словно локомотив, раздавишь и не заметишь. Ты, чем кормишь сына, как вымахал. – Старик испуганно шагнул назад разглядывая высокого парня.

– Отец рассказывал о вас немало, и про тот случай…, – заметив одобрительный кивок отца, продолжил говорить: – Благодаря вашей смелости у меня есть отец. Самый лучший отец в мире! Буду вечно вам обязан за его спасение. Понадобится поддержка, я всегда вам помогу, – нацарапав на клочке бумаге, свой номер телефона, протянул старику, снова крепко обнимая, да так, что хруст древних костей был слышен в другом конце морга.

– Чего такого ты наговорил пацану, что он готов сломать мне кости. Хотите, видеть меня лежащим рядом со своими клиентами, чего тянуть – то? Да, малец? – улыбаясь, пытался выбраться из объятий, полицейского, дежурный.

– Я сказал правду, – похлопав по плечу старика, безмятежно произнес Шеф и добавил: – Приходи сегодня к нам на ужин, я попрошу кого-нибудь подежурить за тебя. Выпьем французского вина, у меня припрятано пару бутылок, как раз на такой случай. Мамке не говори сын, нервничать будет, – хитро улыбнулся Шеф.

– Конечно, отец, – подмигнул в ответ сын, снова принимаясь за дело, намекая сослуживцам, что пора возвращаться к обязанностям.

Закончив работу, полицейские разбрелись по участкам, и морг снова обрел свой тихий, слегка пугающий вид. Старик, заварил себе черного чая, плюхнулся в кресло, закрыл глаза и принялся вспоминать молодость.

Глава 2

– Только попробуй проронить хоть слово! – мужчина нависал над ребенком с крепко сжатым кулаком. – Покажи мне зубы, – прорычал он в его испуганное лицо.

Медленно натягивая улыбку, мальчик, ненавидя отца и мучаясь от обиды и боли, старался искренне улыбнуться, иначе «воспитание» могло продолжиться с новой силой.

– Поверь, все ради твоего блага, парень. Ты думаешь, что ненавидишь меня, это ошибочное мнение, – сильно дернув сына за ворот, сказал отец.

– Да, папочка, – сквозь зубы и улыбку, произнес малыш. – Это все из—за любви ко мне.

– Молодец! Рад, что осознаешь! – Довольный добрым поступком, и опустившим гневом, отец пошел читать книгу, свалившись в любимое кресло.

Малыш пытался держать эмоции при себе, но боль, которая отдавалась с каждым шагом все сильнее, вынуждала издавать всхлипы.

«Нет… молчи, иначе будет хуже», – говорил под нос малыш. «Ненавижу тебя!» – мысленно проклинал он свою жизнь. Едва передвигая ногами, ребенок переступил порог ванной. Теперь можно было вдоволь поплакать и обработать раны, первый шквал слез вдруг сменился ужасом в глазах: отец стоял в дверном проеме с ремнем в руке.

– Что же ты, мелкий гаденыш минуту назад говорил? А? – забегая в туалет и хватая сына за грудки, стал бить по маленькому тельцу, нанося удар за ударом.

– Я все для тебя, а ты не ценишь, значит? – снова и снова ремень впивался в человечка. Малыш не плакал. Волчьим взглядом, будто наблюдая со стороны, просто ждал, когда отец устанет и пойдет спать. Ненависть к нему была лучше любого обезболивающего, голова отключала все чувства!

– Теперь надеюсь, ты осознаешь свой проступок! Запомни: место ударенное отцом не будет гореть в аду. Понял?! Я твой благодетель! – выплеснув это, довольный собой неспешно отправился в спальню…

***

…Приветливо улыбаясь знакомым, классическая семья, медленно прохаживалась по солнечным улочкам. Гордо подняв голову, глава семейства весело рассказывал анекдоты, а его спутники заливались заразительным смехом. Прохожие мило улыбались и искренне завидовали такому семейному счастью. Люди видят лишь то, чего им самим не хватает в этой жизни. Глупцы!

Жена, гордо держа красавца – мужа под локоток, осторожно ступала рядом. Думал ли кто—то в этот момент, что ее опасливая поступь из—за ссадин, а не от природной легкости. Ребенок же взяв отца за руку, глядел светящимися от любви глазами, на своего отца, от того, что ссадины не зажили на маленьком тельце, которые были лучшим «напоминаем» любви родного отца. Они приносили боль и жжение под одеждой, но, не доставив моральной радости отцу, в обожании его семьи, вечер мог оказаться последним в их жизни… Неожиданно из соседнего подъезда, выбежал красивый конопатый мальчишка, лет шести. В белых шортах, босиком, издавая звуки пропеллера, он убегал от мамы, играя с игрушечным самолетом. Мать же держа в одной руке яркую футболку, а в другой детские сандалии, пыталась догнать и одеть шкодливого сына.

– Малыш, я только надену одежду, – как можно спокойнее говорила она, не глядя на дорогу. Не заметив соседей, вдруг ударилась лбом об прогуливающуюся женщину. Рост их был примерно одинаков, около полутора метров. Обе худенькие, красивые с огромными глазами цвета зеленого сапфира. Разница во взгляде была лишь в том, что одни казались потухшими, а другие живыми и яркими.